Ничего, ему полезно.

Не прошло и десяти минут, как возле молодой красивой торговки уже выстроилась приличная очередь. Вика была готова запрыгать от радости, когда Слейд хмыкнул:

— Ну ты даешь, Меган! Вот уж не ожидал от тебя такой прыти.

Подняв на партнёра восторженный взгляд, она победно улыбнулась:

— Ладно, потом хвалить будешь! Давай тащи скорее ящики с рыбой. Смотри, как людям нравится твой улов! Всё влёт уходит.

Слейда не нужно было упрашивать. Он сноровисто приволок оставшийся товар и, склонившись к уху девушки, прошептал:

— Ты давай заканчивай тут. Я пошёл за сигаретами, и карбюратор для лодочного мотора присмотрю. Встретимся у входа.

— Как скажешь, — кокетливо тряхнув волосами, Виктория вернулась к покупателю.


Торговля шла бойко, и через час она всё распродала. Последнюю рыбу Виктория вручила маленькой девочке бесплатно — у той были такие голодные глаза. Затем с наслаждением принялась вытирать руки салфетками. Едва закончила, как к ней подошла уже немолодая торговка из-за соседнего прилавка. Та, что добродушно посмеивалась, видя выстроившуюся к Вике очередь.

— Откуда ж такая красавица к нам пожаловала? — женщина поставила раскладной стульчик и уселась рядом. — Ловко у тебя получается, народ к тебе сразу потянулся.

Говорила она по-английски почти свободно, будто это её родной язык.

— Меня зовут Меган. Да я со Слейдом приехала…

— Видела-видела, это с соседнего острова, что ли? С Кандоса?

Вика кивнула. У острова, оказывается, есть название, а Слейд ни разу не упомянул.

— Я здесь недавно.

Торговка пожевала губу, в её чёрных глазах светилось любопытство.

— Удивительное дело. А я Танис. Живу недалеко от рынка. Всех тут знаю.

Виктории стало интересно.

— И Слейда тоже?

Собеседница всплеснула руками.

— Кто же его тут не знает?! Отшельником стал…

— А разве раньше таким не был? — Вика покосилась в сторону выхода с рынка, мысленно умоляя сурового хозяина острова поблуждать между рядами подольше, пусть сегодня вообще не сыщется ни одного предмета со страшным названием «карбюратор». Лишь бы Слейд не появился сейчас, когда у неё наконец-то появилась возможность всё разузнать!

— Спрашиваешь! Раньше он был самым успешным человеком в округе. А его остров Кандос называли туристическим раем! Все соседние острова на него работали, поставляли для отдыхающих молоко, йогурт, сыры, овощи, фрукты, мясо, выпечку…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Виктория слушала с открытым ртом, и когда торговка закончила, громко выдохнула:

— Вот так новости… Как же так, что тут случилось?

Словоохотливая торговка чуть понизила голос, глядя, как к ним прислушиваются остальные продавцы.

— Лет пять назад это было… В десяти километрах от нас было землетрясение, сильно бахнуло, все перепугались, а потом пошло цунами. Кандос прямо смыло, всё порушило, несколько человек тогда погибло… Но самое главное, — собеседница вытащила из кармана скомканный платок и шумно в него высморкалась, — жена у него умерла, беременная… Кажется, уже на шестом месяце. Не успел он её вытащить, пока туристов спасал. Огромная волна накрыла Кэтрин и унесла. С тех пор он один… И никого не подпускает к себе. Ты первая женщина, которую вижу рядом. Эй, соседка, ты меня слушаешь?..

Но Виктория уже и в самом деле ничего не слышала… Перед глазами стояла страшная картина, нарисованная торговкой. Вот оно что! Вот о ком говорил Слейд, что всегда любил и любить будет одну женщину, вот ради кого он обрёк себя на одиночество! На глаза девушки навернулись слёзы. Разве бывает такая верность и такая любовь?!

— …Ну я пойду, — Танис похлопала её по руке. — Ты не робей давай. Слейд много лет был совсем один. Умная женщина должна знать, как этим воспользоваться. Раз он тебя к себе подпустил, сама судьба вам велела быть вместе.

Вика вздохнула и промолчала. Странное дело, ей совсем не хотелось трепаться об их со Слейдом отношениях с первой встречной. Внимательным взглядом окинув фигурку девушки, Танис покачала головой:

— Какая же ты худышка. Слейд тебя, небось, одной рыбой кормит?

— Ага, ещё крекерами и малиной.

— Заходи ко мне как сможешь, я тут неподалёку живу, дам и йогурта, и сыра, — торговка протянула ей замасленную карточку. — Эта моего мужа. У него автомастерская в гараже, адрес тот же.

— Спасибо, — Вика улыбнулась и взяла визитку. Может, и заглянет, когда понадобится помощь.

Глава 24

Макс


С поникшими от переживаний и усталости плечами Макс поднимался по лестнице. С самого детства он чувствовал себя членом этой семьи. В большом доме всегда было комфортно. Батурин-старший никогда не делил детей на своих и чужих, разве что дочку баловал чуть больше. Несмотря на занятость, всегда находил время для каждого ребенка — почитать сказку на ночь, просто поговорить, а уж играли и бесились они все вместе. Однако при этом с самого детства почти во всём чувствовалось соперничество между сыновьями, особенно в отношении Вики — отцовской любимицы. Каждый из них хотел опекать сестру. Кто понесёт сегодня в школу её портфель, кто заберёт маленькую озорницу из очередного кружка, прокатится на санках с горы или пойдёт с ней на каток…

Бойкая и весёлая, она всегда разряжала обстановку. Раздавался её веселый смех, и братья тут же забывали о своих стычках и ссорах.

Вика, Викуша, Виктория… Макс узнавал и не узнавал её…. После возвращения она стала совершенно другим человеком. Неужели катастрофа и стресс способны так изменить характер? Куда подевались её самоуверенность и сарказм, вечное недовольство окружающими и страсть к роскошному образу жизни? Все эти вечеринки, тусовки, перерастающие под утро в настоящие оргии, все эти шопинги, салоны красоты, бесконечные подиумы, фотосессии, эксклюзивные машины и дизайнерский гардероб…

Она стала другой! Из высокомерной избалованной особы Виктория превратилась в застенчивую скромную девушку, любящую дочь и заботливую сестру. У неё изменились вкусы, она вдруг стала есть по ночам, за что прежде всегда ругала братьев. Теперь она с удовольствием уплетала самые примитивные бутерброды. А ведь раньше любила только изысканную пищу: фуа-гра, хамон, паштет из печени кролика, лобстеров.

Все эти мысли крутились в голове, пока Макс шёл в свою комнату.

На похоронах измученная и бледная Вика едва держалась на ногах, рядом всегда был Алексей, не спускавший с неё глаз. А ещё куча родственников и друзей отца, и каждому хотелось выразить свои соболезнования.

Проходя мимо Викиной двери, Макс остановился. Сейчас сестра совсем одна, наедине со своим горем, в то время как младший брат занят беседой с управляющим.

— Вика? — позвал Макс, приоткрыв дверь, но там было тихо.

Если уже спит, он не будет её тревожить… Но до слуха донёсся короткий всхлип. Сердце мужчины болезненно сжалось. Быстрым шагом он направился в спальню, откуда доносились едва уловимые шорохи.

— Кто здесь? — неожиданно громко спросила сестра, и в напряжённой тишине голос её показался каким-то звеняще измотанным.

— Я, — Макс приблизился кровати, где лежала Вика, и сел рядом. — Если хочешь, я уйду.

— Нет, останься, — она приподнялась и уткнулась ему в плечо. — Как хорошо, что пришёл. Ты мне сейчас очень нужен!

Макс прижал её к себе. А спустя пару минут Вика уже рыдала в его объятиях, выплёскивая всё накопившееся горе.

— Папа умер… умер от переживаний, думая, что я погибла! Это моя вина!

— Нет, голубка моя, он уже давно болел… Все когда-то умирают…

Но она не слушала, твердя одно и то же:

— Всё из-за меня… Его больше нет!

Макс успокаивал её как мог, а когда понял, что это бесполезно, почувствовал, как и по его щекам тихо потекли слёзы.

— Плачь, милая, — прошептал он, — потом будет легче.

Время шло, он продолжал обнимать Вику, поглаживая, покачивая, шепча нежные слова. Даже когда девушка перестала всхлипывать, он по-прежнему держал её в своих объятиях, касаясь губами виска, безмолвно выражая своё сочувствие.

И вдруг Макс почувствовал, как Виктория прижалось к нему теснее и запрокинула голову. Он вдыхал нежный цветочный аромат её волос, чувствуя, как в теле разливается сладкое тепло и против воли пробуждается желание. Разве ещё совсем недавно он не запретил себе думать о ней? Пытался выкинуть из мыслей, презирал за беспутное поведение, за эгоизм и беспринципность. Но прошло всего несколько дней, и эта новая Вика заставила его вновь потерять голову. Хотелось забыться вместе с ней, тело требовало её поцелуев.

Их губы соприкоснулись, разъединились… и прильнули друг к другу.

— Макс, — прошептала Виктория. Он отстранился лишь на секунду… — Макс, я…

Но он поцелуем заглушил эту мольбу, её тихий вздох слился с его собственным.

Она не пыталась оттолкнуть, когда Макс принялся осыпать её лицо поцелуями — лёгкими, нежными, опьяняюще дразнящими.

— Радость моя… — Руки девушки судорожно принялись расстёгивать пуговицы его рубашки, а прикосновение горячих пальцев к груди и животу было подобно факелу, поднесённому к сухим дровам. Тело Макса горело огнём. Он весь дрожал от желания прикоснуться к её груди. — Ты моя, — шептал он, горячими поцелуями обжигая шею возлюбленной, — только моя…

— Твоя, только твоя… — повторяла, словно в бреду, Виктория.

— Гори же для меня, мой огонь!

Одним рывком он сорвал с неё платье, судорожно снял свою одежду, прижал девушку к кровати, наслаждаясь податливым телом, и накрыл собой.


Напор поцелуев усилился. Жар желания распалялся сильнее. Испарина покрыла лоб, дыхание стало прерывистым, мужчине не хватало воздуха. Стоны сквозь поцелуй, темп увеличивался…


«Вот он, долгожданный момент, ради этого можно и умереть!» — промелькнуло вспышкой в сознании.

Вика подчинялась гармонии его ритма, реальность исчезла, и, слепо повинуясь своим чувствам, Макс потерял над собой контроль…


Осознание пришло позже, когда, отбросив смятую простынь, девушка выскользнула из его рук и подбежала к окну.

— Смотри, смотри, какая красота! — воскликнула она, протягивая руки. — Белая ночь и летняя метель, разве это не чудо? Ветер срывает с тополей пух и несет его по земле. И эта свеча на столе… Совсем как у Пастернака… — Она принялась декламировать: — Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

На озаренный потолок

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья…

…Это про нас с тобой… Слышишь, Макс?

Он слушал сквозь полузакрытые веки, смутно понимая, что здесь что-то не так. Виктория и Пастернак? Разве такое возможно? Вряд ли она вообще помнила хотя бы одно стихотворение. Да что там, он даже не был уверен, что она за всю свою жизнь прочитала хоть одну книгу целиком.

Однако две бессонные ночи подряд сделали своё дело. Когда Вика снова прижалась к нему, Макс погрузился в сон, обнимая возлюбленную.

* * *

Яркие лучи солнца заливали комнату. Едва Макс открыл глаза, его сознание озарила внезапная мысль: «Это не Виктория! Безумно похожа, но не она…» Он вдруг с мучительной ясностью всё понял.

Мгновенно напрягшись, Макс пошарил рукой по кровати рядом с собой. Пусто… Эта ночь была божественной, незабываемой по накалу эмоций… Новые небывалые ощущения, таинственная нежность, которой он не знал прежде. Прекрасная незнакомка пела ему колыбельную на французском языке, а он целовал её руки… А когда открыл глаза, её уже не было рядом. Простыни ещё хранили цветочный аромат её тела…

Ушла…

Не Виктория, чёрт подери!

Он уснул и слишком поздно это понял… А должен был остановиться, когда заметил отсутствие пирсинга в пупке и знакомого тату в самом низу живота в виде раскрывающегося бутона… Должен был опомниться, увидев чёрный треугольник волос, тогда как у Вики там всегда всё было выбрито… Пастернак, твою мать! Макс вскочил, отшвырнув подушку в сторону и принялся судорожно собирать свою одежду.

Кто эта девушка, с которой он провёл ночь?! И самое главное — где она сейчас?

* * *

— Это не Виктория Батурина, — подтвердил адвокат, глядя на Макса из-под круглых очков. — Её зовут Нина Одинцова. И она тоже жертва кораблекрушения. Девушки путешествовали на одном лайнере.

Макс тяжело сглотнул, чувствуя комок в горле. Он примчался в контору, как только обнаружил пропажу незнакомки. Алексей и лже-Виктория покидали особняк в спешке, тот лично отнёс и погрузил в машину её чемодан. Об этом рассказала прислуга. Телефон старшего брата молчал, наводя на подозрения.