Она отключила связь и подняла взгляд на Слейда. Обычно бесстрастное лицо его выражало волнение, голубые глаза горели, на лбу обозначилась складка.

— Я всё вспомнила, Слейд… Всё… — руки её дрожали, на глазах выступили слёзы. — Я поступила с ним так ужасно… так…


— Ты что, замужем, Меган?

В руке Виктории зазвонил телефон, и, нажав принять вызов, она прошептала одними губами:

— Нет.

* * *

Когда они вышли из полицейского участка, небо затянуло тучами, начался дождь. Слейд набросил на плечи Виктории свою джинсовую куртку, но она сняла её и передала обратно.

— Ты же вымокнешь.

— Пускай.

«Дождь скрывает боль…» Чьи это слова? Неважно… Макс всё ей рассказал, папы больше нет. Она так и не успела вернуться, чтобы сказать отцу, как сильно любила его… Чтобы поддержать и провести последние дни рядом, как и должна была сделать любящая дочь. Виктория шла вся мокрая, небо над ней плакало, и её душа горевала о том, чего уже никогда не вернуть, о том, что безвозвратно потеряно. Потеряна целая часть жизни, которую она могла провести с отцом.

«А дождь смывает все следы,

Следы обиды, страха, боли,

Как будто вышел из неволи,

Так дождь смывает все следы…» — вспомнились строки из песни, и девушка, подняв голову, подставила лицо дождю.

— Мне жаль, Меган, — Слейд остановился. Развернул её к себе и заглянул в глаза. — Жаль твоего отца. Да, его уже не вернуть. Но, самое главное, ты сама осталась жива после этой катастрофы и теперь нашла семью. У тебя есть любимые братья, ты нужна им!

Его слова заглушил шум полицейской сирены. Мужчина продолжал говорить что-то о родственниках, но отчего-то сейчас Виктории хотелось услышать совсем другое.

Когда шум стих, она схватила его за локоть.

— Скажи, а тебе я разве не нужна? Ну хоть немножечко, хоть капельку? — переспросила она, жадно вглядываясь в красивое волевое лицо и пытаясь прочесть на нем хоть какие-то эмоции.

Но оно снова было бесстрастным, а взгляд пронзительным и холодным. Мужчина отцепил её руки.

— Ты очень спешишь, Меган. Я не могу ответить на этот вопрос.

— Я так и думала, — Виктория опустила голову.

— Эй, красотка, не кисни, сейчас зайдём к Танис и домой, — как ни в чём ни бывало продолжал Слейд. — У нас полно дел, мы должны достойно встретить твоего брата.

— И что ты задумал? — спросила она сдавленным голосом.

Какая разница, что Макс увидит на острове? Она жила в этой нищете последний месяц и даже не мечтала о достатке. Но Виктория, теперь она это точно знала, никогда не была так счастлива, как здесь. Никакие сокровища мира не нужны для счастья, любовь — вот самое главное богатство! Она поняла это только сейчас…

— Хочу закоптить окуньков, заодно и ты перед отъездом попробуешь деликатес.

— Перед каким отъездом? — встрепенулась Виктория, отбросив все остальные мысли. — Я никуда не собираюсь уезжать. Даже не мечтай об этом!

— Поедешь, Меган, поедешь! Тебе не место в этом богом забытом месте. Ты должна блистать в обществе. — Слейд отвернулся от неё и зашагал в моросящую пену дождя.

Девушка бросилась следом, шлёпая по лужам. Нет! Об этом не может быть и речи. Уплыть с острова? Исчезнуть из жизни Слейда? Чувства в форме невысказанных слов вертелись у неё на языке.

— Я хочу блистать только перед тобой… Мне никто не нужен, — она поравнялась с ним. — Слышишь, никто!

— Брат увезёт тебя, через пару дней ты уже забудешь обо мне и правильно сделаешь!

Ногти Виктории вонзились в ладони. Естественно… Она обнажила перед ним душу и… ничего! Разумеется, Слейд не собирался просить её остаться. То, что она в него влюбилась, ничего не меняло. Вот же бесчувственный дикарь! Ничего, у неё ещё есть шанс…

— Я и правда могу уехать, но только на несколько дней, чтобы восстановить документы… — пробормотала Виктория, но Слейд этого не услышал.

Он шёл быстрым шагом, не останавливаясь, а дождь продолжал хлестать по их лицам.

Глава 29

Нина


Неделя. Прошла уже неделя с той ночи. Я точно знала, сколько дней, часов и даже минут миновало с тех пор, как поселилась под крышей этого ухоженного двухэтажного коттеджа, с тех пор, как рассталась с Максом. Потому что каждую секунду помнила о нём, думала о нём, мечтала о нём — даже против своей воли. В голове не укладывалось, что он мог так поступить со мной. Вопреки всему сознание отказывалось в это верить.

И чем дольше я об этом думала, тем больше во мне крепла уверенность, что я зря поторопилась, поддавшись на уговоры Алексея срочно уехать. Но теперь, похоже, обратной дороги у меня уже не было.

Так что же произошло? Странная ирония судьбы! Внезапно вспыхнувшее чувство соединило нас, подарило волшебную ночь любви, но всё это лишь для того, чтобы под утро я сбежала… Сама, по собственной доброй воле. Какая-то ерунда получается. Я должна была поговорить с Максом! Так почему же не сделала этого? Испугалась? Обиделась? Нельзя уходить вот так молча, в никуда, насовсем…

— Прости, любимый! — прошептала я, прижимая руку к животу.

Врач, к которому отвёз меня брат, подтвердил беременность. Но определить пол ребенка не удалось — слишком маленький срок. На моё счастье, токсикоза пока не было, зато появились предпочтения в еде: хотелось солёного, клубники и помидоров. А врач говорил про молочные продукты, говядину, овощи. Спасибо Лёше, дом — полная чаша, холодильник буквально ломился от продуктов.

Впрочем, аппетит совершенно пропал после второй бессонной ночи. Я равнодушно взяла со стола стакан с томатным соком и пригубила. Придвинула к себе ноутбук, который выпросила у брата, открыла последнюю страницу со статьёй про беременность, которую читала, пытаясь отвлечься от грустных мыслей. Там советовали воздержаться от горячего душа или ванной, а мне так не хватало тепла…

Память услужливо воскресила события той ночи: красивое тело, горячие руки Макса, его поцелуи, властный рот и требовательная чувственность. Эти воспоминания сводили с ума, обжигали сердце и грели душу. Ночь, которую забыть невозможно, так же, как и повторить. Или лучше не зарекаться?..

Я уже почти смирилась с тем, что никогда не вспомню свою прежнюю жизнь. Сейчас оставалось лишь держаться — быть сильной и думать о будущем, о ребёнке и его судьбе.

Сегодня же возьму у брата номер Макса. Даже если это ему не понравится, всё равно позвоню… Лёше постоянно кажется, что мне угрожает опасность… Но почему? И в чём истинная причина его неприязни к Максу? Ещё из разговоров с отцом я поняла, что эти двое всегда были как кошка с собакой. Пожалуй, с самого детства…

Моя мысль оборвалась на середине.

— Уже проснулась, Викуль? — в комнату заглянул Алексей, одетый в серые брюки и белую шёлковую рубашку. В руках он держал букет ирисов. — Это тебе.

— Красивые! Когда успел? — улыбнулась я, впрочем, несколько вымученно.

— Съездил в посёлок, купил фермерский творог, молоко, сметану и остальное, — он заговорщицки подмигнул и улыбнулся. — На кухне тебя ждёт сюрприз.

Голос брата был мягким и бархатным, с едва уловимыми вкрадчивыми нотками. Я набрала полную грудь воздуха, прежде чем спросить то, о чём думала всю ночь.

— Лёша, мне важно кое-что узнать… Макс пытался связаться с нами с тех пор, как мы уехали? Звонил тебе?

С губ Алексея сползла улыбка, мужчина нахмурился.

— Нет, но звонил адвокат и оставил сообщение. — Я вопросительно подняла бровь. — Оглашение завещания состоится через три недели. — Лёшин голос заметно похолодел, нежные нотки пропали. Он немного помолчал и добавил: — Макс хочет лишь одного: завладеть контрольным пакетом акций головной компании отца. Тебе принадлежит остальная половина, и даже не вздумай передавать свою долю! — проговорил он резче, будто приказал. Впрочем, тут же одёрнул себя, и его тон снова стал деликатно уговаривающим: — Мы поговорим с адвокатами…

Я не дала ему закончить:

— Макс был главной опорой отца в бизнесе. Он заслужил это право!

Уголок Лёшиного рта нервно дёрнулся.

— Да что ты, а кто, по-твоему, получит инвестиционную фирму? Макс. А сеть туристических агентств, в которые отец вложился год назад? Опять он…

— Лёша, пойми, — я прижала руку к груди, — сейчас мне меньше всего хочется думать о разделе имущества. Макс — отец моего ребёнка…

Брат неожиданно схватил меня за руку и, словно опомнившись, прижал её к своей гладко выбритой щеке.

— Он не заслуживает ни тебя, ни ребёнка, Вика. Ему нет до вас никакого дела… — Прикосновения Алексея вдруг стали мне неприятны. — Зато я могу усыновить этого малыша.

Я в ужасе отдёрнула руку.

— Что ты такое говоришь?! Это невозможно, ты мой родной брат!

— Отец перед смертью признался, — в тёмных глазах мужчины вспыхнул недобрый огонёк, — в том, что я кукушонок, мать забеременела от другого. Она рассказала ему об этом при расставании. У нас разные родители, дорогая сестрёнка. Может быть, именно поэтому меня с детства тянуло к тебе, я всегда мечтал о том, что когда-нибудь встречу похожую девушку, с такими же бездонными голубыми глазами и чудесным голосом…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не веря своим ушам, я попятилась к стене. Но он будто не заметил моей растерянности, напротив, мужчина наступал, глаза его возбуждённо загорелись.

— …Мы можем пожениться хоть сейчас! Хоть сегодня!

— Нет, нет! — задыхаясь от волнения, крикнула я. — Ты с ума сошёл! Ты совсем сошёл с ума!


— Я не сошёл, — Лёша продолжал наступать, — я буду так счастлив…

— Прекрати, слышишь! — меня затрясло при одной мысли о том, что между нами может что-то произойти. — Это безумие!

— Успокойся! Я всего лишь сказал тебе правду. Всё ещё любишь его?

— Уйди, пожалуйста, — на моих глазах выступили слёзы. — Я хочу побыть одна.

Лёша сдался.

— Хорошо, я оставлю тебя ненадолго, мне нужно съездить по делам. Если что-то понадобится, проси Якова Степановича. Через часик вернусь, мы можем погулять по лесу… — предложил он, но заманчивая перспектива не вызвала у меня ничего, кроме ужаса. Впервые за эти дни я почувствовала себя… пленницей.

* * *

Когда за ним закрылась дверь, я не выдержала и расплакалась. Похоже, начался токсикоз: самочувствие было отвратительным, меня тошнило, эмоции зашкаливали. Сердце колотилось где-то в горле. Нет, так продолжаться не может, нужно взять себя в руки! Я не могу здесь больше оставаться!

Но куда, куда податься? Кому я нужна? Если бы вспомнить хоть что-то из прошлой жизни, из того времени, до отъезда в Грецию… Может, мне съехать в какую-нибудь гостиницу, хоть куда-нибудь подальше отсюда, где я смогу остаться одна и всё обдумать? Но Лёша наверняка вызвал сторожа, чтобы приглядывать за мной. А значит, придётся исхитриться и отвлечь его внимание.

Я утёрла рукавом слёзы и подошла к ноутбуку. Села и открыла страницу поисковика, но вместо отеля набрала в два слова: «Кефалос, кораблекрушение». Словно какая-то неведомая сила побудила меня это сделать. По телу пробежала дрожь, когда в сети появились фотографии гигантского перевёрнутого лайнера.

Сколько, оказывается, погибших! Пятьдесят три человека! Когда на экране появился длинный список, сердце сжалось от мрачного предчувствия. Не все тела были опознаны… Тринадцать числились пропавшими без вести.

«Дамир Юсупов… Дарья Вознесенская, Денис Скворцов…» — мой взгляд остановился на последнем имени, ногти больно впились в ладони.

И вдруг… вдруг я всё вспомнила.

Моментально. В одно мгновение. Как и предупреждал врач, память вернулась внезапно, будто и не исчезала никуда, а просто тихо дремала где-то глубоко в подсознании… Из приоткрытого окна подул прохладный ветерок, и всё вдруг встало на свои места.

Я Нина… Нина Одинцова, мне двадцать четыре года. И работаю я в экскурсионном бюро «Рамис». Через три недели мы с Денисом должны были пожениться…

Безумный смех вырвался из горла. Выжить, потерять память и… провести ночь с самим Максимом Батуриным, будучи беременной от Дениса Скворцова! Погибшего отца моего ребёнка…

Весь прошедший месяц — это сплошной обман, иллюзия? И не было никакого погибшего отца, просто умер совершенно незнакомый мне человек! И нет у меня братьев, и не было ночи любви? Или я присвоила её под видом Виктории?

Нет, этого не может быть! Это какой-то нелепый страшный сон, мне это только кажется…

Реальность обрушилась пульсирующей головной болью.