– Все в порядке, Ро. Отдохни, позже увидимся.
– Но мы должны поговорить, – не обращая ни на что внимания, настаивала я. – Не позволю тебе ничего предпринимать без меня!
– Глупые, безрассудные дети! Неужели всего, что было, недостаточно?! Успеете поссориться потом! Немедленно идите отдыхать! И не забудьте переодеться!
Илэна вела себя как заботливая мать, но презрение в глазах предназначалось для меня. Она желала, чтобы я увидела себя ее глазами – жалкое создание, бездомная кошка, подобранная в бурю.
Я оглянулась на Люкаса, опершегося о колонну, заметила выступившие на лбу крупные капли пота, полузакрытые глаза. Какова причина его боли? Раны или… Илэна? Открылась еще одна рана?
– Я еще не так стар, чтобы поухаживать за дамой! Пойдемте, сеньорита Ровена. Ляжете в постель. Луз пойдет с нами, чтобы приличия были соблюдены, – сказал Хесус Монтойа.
Я была почти уверена, что Люкас прошептал хрипло, измученно:
– Останься, Ро…
Но может, мне это только показалось… потому что я хотела слышать, как он скажет это, словно тогда, в первую ночь, когда мы спали вместе.
Однако что бы он ни сказал или что бы ни хотел сказать, было уже слишком поздно. Монтойа поднял меня, отнес наверх, как напроказившего ребенка, и уложил на кровать, а Луз начала снимать сорочку, охая над царапинами и синяками.
– Тебе нужна теплая ванна! Вся дрожишь… не спорь, знаешь, ты легко могла погибнуть. Рамон… – И тут же сжала губы, словно сказала что-то не то. – Сейчас принесу горячей воды, разотру тебя. И кофе. Только не пытайся встать.
– Рамон! – Я неожиданно вспомнила, что не видела его внизу. – Луз, что ты говорила о Рамоне?!
Я вскочила, но Луз старательно отворачивала лицо.
– Он отправился искать тебя… Должно быть, чувствовал вину. Или совесть загрызла. Никто ничего не знал до следующего дня. Какая ужасная ночь! А потом еще хуже. Илэна словно с ума сошла. Она думала…
– Луз!
Но я уже все поняла.
– Рамон пытался перебраться через ручей, помнишь, совсем мелкий и узкий. Но началось наводнение, ручей вздулся… Прости, Ровена, я зря это сказала. Вечно мой язык болтает когда не нужно!
Луз резко повернулась и вышла; я без сил опустилась на подушки. Люкас во всем будет винить меня. А Илэна? Как она могла так притворяться?! Ни следа скорби на лице, ни малейшего признака печали по погибшему сыну. Или любовь к Люкасу и радость от встречи затмили все остальное?
Мне внезапно захотелось отыскать Люкаса, ощутить силу его объятий, нежность поцелуев. Я уже села и тут же вновь упала на постель. А вдруг он посмотрит на меня с тем же выражением, что и Луз? Если уже ненавидит меня. Может, именно сейчас его руки лежат на ее плечах. Илэна нагнулась над ним, совсем близко… Этого мне не перенести.
Я изводила себя и знала это. О Боже, зачем он привез меня назад?
Но тут вернулась Луз с подносом, на котором стоял кувшин с дымящимся шоколадом. Девушка намеренно избегала встречаться со мной взглядом.
– Выпей это, сразу согреешься. Я налила туда немного виски.
Смесь оказалась довольно горькой, но озноб мгновенно прошел. Я снова легла, чувствуя, что измотана до предела.
– Вот и хорошо. Сейчас оботру тебя теплой водой, лежи и ни о чем не думай.
Луз осторожно принялась растирать меня. Она была права: думать – только терзать себя. Все, что случилось, изменить невозможно.
Завтра я вновь увижу Люкаса и заставлю его ответить. Слишком уж разыгралось у меня воображение! Люкас вовсе не был равнодушен ко мне, и он и я знаем это.
«Завтра, – думала я, засыпая, – завтра…»
Глава 31
Во сне меня преследовали бесконечные кошмары – бушующая вода, оранжевые отблески огня, когти схватившей меня гигантской птицы. Я падаю… падаю… земля с ужасающей быстротой несется навстречу. Жарко… как жарко… и тут же – ледяной холод. Меня ведут на гильотину, на помосте стоит палач с закрытым лицом. Он медленно снял маску. Рамон!
Я закричала изо всех сил, и кто-то поднес к моим губам чашку с кровью.
– Выпей! Выпей – это поможет тебе!
И тут я неожиданно снова проснулась. Веки свинцовые, не поднять. Я опять оказалась на телеге, везущей меня на гильотину, и тело мучительно ныло при каждом толчке. Может, я мертва? Нет-нет, в лицо бьет ветер, меня куда-то везут… Я с усилием вынудила себя открыть глаза, возвращаясь к мрачной реальности.
– Прости, мне очень жаль, это нужно было, – тихо, виновато пробормотала бледная Луз. – Ну подумай сама, так будет лучше. Ты бы начала плакать, метаться, страдать по-пустому.
– И поэтому ты услышала меня, – еле ворочая языком, пробормотала я: голова все еще невыносимо болела. Против воли мысли опять заметались в мозгу.
– Иначе нельзя было, – повторила Луз. – Я ведь всегда считала тебя такой разумной, пойми же! Неужели хочешь навеки остаться узницей в этой долине? Теперь, когда Рамона нет…
– Люкас знает? – хрипло, неразборчиво прошептала я.
– Люкас? Да он сам это предложил.
Я отвернула от нее лицо, закрыла глаза, ища убежища в боли, распирающей виски. Только не Люкас! Только не Люкас, стучало в мозгу… ведь он хотел, чтобы мы расстались! Но почему даже не поговорил со мной? Даже не попрощался? Или стоило ему увидеть Илэну, как тут же забыл обо всем и не мог дождаться, пока избавится от меня!
Позже, когда действие зелья немного выветрилось, а некоторая доля самообладания, которой я всегда так гордилась, вновь вернулась, я начала размышлять более связно.
Вчера Люкас сам был в почти бессознательном состоянии. А если мое похищение – дело рук Илэны? Она возненавидела меня, ревновала и, возможно, потеряла уверенность в безоговорочном обожании Люкаса. Хватаясь за эти жалкие соломинки утешения, я решила ждать, пока Хесус Монтойа даст ответ на вопросы, терзавшие мозг.
Оказалось, что я лежу в грубо сколоченном фургоне. Луз спала рядом два дня, все это время, пока я была без сознания. Явно обрадовавшись, что я не собираюсь поднимать шума, Луз продолжала болтать:
– Хесус нес тебя почти всю дорогу. Когда мы уходили из долины, он обвязался веревкой и держал тебя на руках. Знаешь, я даже немного ревновала!
Как быстро она забыла о своем увлечении Люкасом! А я? Смогу ли когда-нибудь убить в себе эту любовь? Чтобы избавиться от назойливых мыслей, я грубо сказала:
– Значит, успела влюбиться в человека, которого ненавидела? Скоро поженитесь?
Луз смущенно взглянула на меня и начала обороняться:
– Как только доберемся до Мексики. А Хесус так добр ко мне! С ним я чувствую себя женщиной: знаешь, из всех женщин, которых брал Хесус, я единственная, на которой он хочет жениться! Это кое-что значит! И я больше не рабыня этой суки Илэны Кордес. Хесус обещал, что у меня будет большой дом и слуги.
– Монтойа – человек решительный и далеко пойдет, – иронически прошептала я. – Может, знаешь, что он намеревается сделать со мной?
Но Луз поспешно пробормотала, что Хесус сам поговорит со мной, как только мы доберемся до лагеря, где находятся остальные его люди, и предупредила, что Чато следит за нами. Странно, неужели они думают, что я убегу? Куда? Мы все еще были в горах, местности я не знала и, кроме того, не желала, не могла думать о Люкасе в объятиях Илэны. Нет, мне нужно, чтобы голова была ясной.
Я пожала плечами, и Луз, успокоив меня, вновь стала прежней дружелюбной девчонкой. Сейчас мне кажется, что я была очень спокойной. Даже слишком. Словно жила все это время на краю обрыва, и теперь душа моя высохла, лишилась всякого подобия чувства. Я потеряла Люкаса. Где-то в глубине сердца я тайно надеялась, что он придет за мной. Пусть Люкас хотел избавиться от меня, но неужели, узнав, что меня похитили, просто пожмет плечами и решит, что все к лучшему? И теперь я снова была одна, должна была позаботиться о себе, и только ум и воля могли меня выручить. Но после разговора с Луз я была охвачена какой-то всепоглощающей апатией. Скоро я буду снова независимой… ведь Монтойа, несомненно, потребует за меня огромную награду, предложенную Тоддом за любое известие о моем местопребывании. Какая разница? Деньги однажды уже дали мне свободу, дадут и теперь. Я возвращу Тодду истраченную сумму, но замуж за него не выйду. А Люкас, которому я предложила все, отверг меня.
Вечером возвратился Хесус Монтойа со своими людьми, вооруженными до зубов.
Луз и я отправились в фургон, но позже подошел Монтойа, вежливо попросил пойти с ним и, взяв за руку, повел вперед. Смех и разговоры сразу же прекратились.
Все еще в странно-полусонном состоянии, я встала у костра, безразлично глядя на бандитов.
– За эту женщину Шеннон готов заплатить огромные деньги, – объявил Монтойа. – Пусть никто не смеет причинить ей вреда. Иначе я убью первого, кто прикоснется к ней. Зарубите на носу – она здесь не пленница, а гостья. Понятно?
Монтойа, по всей видимости, был уверен в своей власти над людьми. Все дружно закивали, хотя общее любопытство было почти ощутимым. По-видимому, они считали меня одной из многочисленных любовниц Монтойа. Но какое это имело теперь значение?
Я спросила только, зачем нужно было выставлять меня напоказ, но Монтойа сурово покачал головой.
– Нужно было их остеречь. Мои люди иногда не в силах сдержаться. И, как уже сказано раньше, я вами искреннее восхищаюсь, сеньорита Ровена.
– Странный способ его показывать, – огрызнулась я. Чего добивается этот человек? Играет со мной в кошки-мышки? Пора бы ему перейти к делу!
Монтойа тихо усмехнулся.
– Думаю, вы поймете, как только хорошенько все обдумаете. Не возражаете, если я закурю?
Я нетерпеливо тряхнула головой; кончик тлеющей сигары на мгновение осветил его лицо.
– С самой первой встречи я понял, что передо мной умная и решительная женщина, и теперь рад, что вы восприняли все так спокойно. Конечно, я должен извиниться за те методы, которые был вынужден применить, чтобы… скажем так, спасти вас. О, вы напрасно так вскинулись, поверьте, все к лучшему.
– Да, если еще вспомнить о деньгах, которые вы получите, когда возвратите меня Тодду Шеннону!
– И это, конечно. Я не филантроп… всего-навсего бедняк, вынужденный собственным трудом зарабатывать на жизнь. Сеньор Шеннон может позволить себе расстаться с деньгами. И даже мой упрямый друг Илэна Кордес согласилась, что со смертью Рамона и возвращением Хулио к своему племени больше ничего не остается.
– А Люкас? – вызывающе спросила я. – Илэне нужно было выдать меня за одного из своих сыновей! Почему не за Люкаса?
Монтойа с преувеличенным терпением покачал головой:
– Но Люкас не сын Илэны. Не можете же вы притворяться, что не знаете об… особых отношениях между ними. Даже если… представьте, Илэна предложила это, но Люкас отказался. Он ведь тоже не очень-то сговорчив.
– Но…
– Посмотрите правде в глаза, сеньорита, ведь вы сильный человек. Люкас привлекает вас, несмотря на свои грубые манеры. Женщины вообще его находят неотразимым. И он хотел вас, особенно когда узнал о предстоящей свадьбе с Рамоном. Но спуститесь на землю. Вы воображаете, что влюблены в него, потому что отдались ему. Видите, я вполне откровенен. Но Люкас? Люкас всегда любил Илэну и будет всегда любить. Он хочет других женщин, берет их и, когда все кончено, возвращается к Илэне. Не будь вы невестой Шеннона, вообще не обратил бы на вас внимания.
– Нет! – возразила я, не в силах сдержать отчаяние. – Вы лжете мне, вы и Илэна задумали все это, потому что она меня ревновала! Боялась, что Люкас… что Люкас и я…
– А вот теперь вы впадаете в истерику, потому что хотите верить тому, что говорите, – грубо перебил Монтойа. – Пытаетесь закрыть глаза, не видеть, не слышать, но думаю, вы всегда в глубине души знали, что из этой связи ничего не выйдет и Люкас, кроме обиды и несчастья, ничего вам не даст. На что надеетесь? Воображаете, он женится на вас? – И, словно прочтя мои мысли, Монтойа коротко, резко рассмеялся. – Такая смелая, решительная – и столь наивны! Неужели вы удовлетворитесь тем, что будете всю жизнь делить лишь крохи внимания? Собираетесь всю жизнь провести рабыней Илэны? Илэна очень сильная, гораздо сильнее вас. И Люкас все для нее сделает, понимаете, бедняжка?
Я покачала головой, отказываясь верить тому, что он говорит, но Монтойа стиснул мою руку словно стальной перчаткой.
– Неужели я должен высказаться еще яснее, чтобы вы прислушались? Понимаю, ненавидите и во всем вините Илэну, но она хоть и не очень-то вас любит, считает себя обязанной вашему отцу и только поэтому согласилась отпустить вас. Повезло. Ибо продолжай она настаивать, чтобы Люкас женился на вас, он так бы и сделал – для нее, понимаете? А Люкас… он уже мертв. Я человек осторожный, он – сорвиголова, и к тому же на него идет охота. Собирается убить Шеннона, но верьте, именно Шеннон возьмет верх. Это неизбежно. Правда, пока Люкас жив, он принадлежит Илэне.
"Это неистовое сердце" отзывы
Отзывы читателей о книге "Это неистовое сердце". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Это неистовое сердце" друзьям в соцсетях.