– Простите, мне очень жаль, – только и повторял мальчик, не сводя глаз с Фейт.

Казалось, он цепляется за нее, держась на натянутых как струны нервах. В любую минуту он мог буквально рассыпаться на кусочки, сильная мука исказила его лицо.

– Тебе не за что просить прощения, – утешала она его.

Раньше, когда Фейт его обнимала, Харрисон неуклюже отвечал на ее объятия. На этот раз, дрожа и мотая головой, он постарался уклониться от объятий.

– У меня дела в городе, – сказал тогда Джейкоб, он был абсолютно уверен, что Харрисона избил отец. «Этот мерзавец больше пальцем не тронет мальчишку», – пообещал себе Джейкоб.

– Нет, ты никуда не пойдешь, останься здесь, – возразила Фсйт, промывая ободранные костяшки пальцев Харрисона. Ее взгляд говорил Джейкобу, что парень дал сдачи.

– Ты не хочешь рассказать нам, что случилось, Харрисон?

Мальчик отрицательно помотал головой, опустив глаза. Потом в комнату вошла Микаэла, остолбенев от вида Харрисона, и встретила взгляд отца, ровный и задумчивый. Она, должно быть, почувствовала в нем скрытую ярость, потребность отомстить за мальчика и мольбу помочь ему. Микаэла отметила озабоченное выражение лица матери, которая крепко держала Джейкоба за напряженное предплечье. Микаэла никогда не боялась взвалить ответственность на свои плечи, и именно так она поступила той ночью.

– Харрисон, я еду верхом. Тебе понадобится что-нибудь потеплее, если ты собираешься составить мне компанию. Папа, можно, он возьмет твою куртку?

Джейкоб помешал свой кофе, мысленно опять возвращаясь в ту ночь. Фейт пыталась убедить его в том, что Харрисон больше уже не беззащитный мальчик. И ему вряд ли хочется скандала, к которому неминуемо привела бы поездка Джейкоба. Начиная с той ночи мальчик отдалился от семьи Лэнгтри, храня в глубине души какую-то мрачную и жестокую тайну. Харрисон навещал их во время школьных каникул и позже в течение последующих лет. Что бы ни пришлось ему пережить, это сделало его мужчиной больше, чем мог представить его отец, и на следующий день Кейн-старший выглядел хуже, чем его сын. Наверняка Харрисону было тяжело противостоять своему отцу, но он всегда совершал именно то, что было необходимо…

Харрисон окинул взглядом мужчин, сидевших за круглым деревянным столом. Его слова вывели Джейкоба из задумчивости.

– Я уже вставил в программу национальные каналы, а Микаэла заполняет оставшиеся в сетке вещания пробелы. Она набирает рекламодателей, причем собирается рекламировать все подряд – от сельскохозяйственной техники до автомобилей и еще бог знает чего, она убирает фильмы с Джоном Уэйном. Я планировал показать все фильмы с его участием, а она оставила лишь несколько, заменив их главным образом комедиями положений.

Мужчины беспомощно уставились на него.

– Только не Джона Уэйна, – пробормотал наконец Рурк.

– Я поговорю с моей девочкой. Возможно, что она просто не понимает, насколько важно для человека смотреть любимые фильмы. Мы очень устаем после рабочего дня. Мы имеем право на «спортивные вечера» и «правильное» ковбойское кино.

– Понедельник, вечер… «Готовим с Леонорой Браун»… с семи до восьми… Она даст рецепт бостонского пирога со сливками. Съемки должны проходить на ее кухне, мы получили деньги за рекламу от сети бакалейных магазинов и от магазинов скобяных товаров, торгующих кастрюлями и сковородками. После этого «Женский театральный вечер». Вам придется переключаться на другой канал, чтобы посмотреть то, что хочется. Мы потеряем телезрителей, которых у нас еще даже и нет. Нам нужны зрители, и я надеюсь, что хоть вы останетесь на нашем канале. Я постоянно говорю об этом Микаэле, но поскольку у нее остались связи и она знает, как работать на телевидении, то не очень-то прислушивается к моему мнению.

– Ковбойские фильмы – это Богом данное право каждого американца, – проворчал Джейкоб, – вразумите ее, мальчики.

Харрисон раздраженно фыркнул, но темные глаза Калли светились смехом.

Рурк молчал, наблюдая через окно кафе за Пэтси Райт. Она была замужем за его давним другом и сейчас, ожидая ребенка, вся светилась, как когда-то точно так же светилась его жена, когда была в положении.

Он не мог вспомнить ощущение женского тела, крепко прижавшегося к нему, это сладкое чувство страсти в полуночные часы. В тридцать лет он был уверен, что уже никогда не будет нуждаться в женщине, никогда не будет крепко и нежно обнимать женское тело.

Ощутив тяжесть руки отца на своем плече, Рурк вернулся в действительность. Грустный взгляд отца говорил о том, что он понимает, как глубоко может мужчина любить женщину, как сильно он может хотеть, чтобы она дала ему ребенка.

Микаэла вздрогнула и проснулась. Кошка Харрисона громко мурлыкала возле ее лица. Пытаясь освободить рабочее место, Микаэла решила перенести бумаги со стола Харрисона на кушетку, но та оказалась настолько просторной и удобной, что девушка не удержалась и прилегла, укрывшись одеялом. Блокнот соскользнул на пол, когда она пошевелилась, кутаясь в одеяло. Кошка потерлась о руку Микаэлы, прося, чтобы ей почесали за ухом.

– Сейчас первая неделя июня. Еще одна неделя, и мы будем готовы к выходу в эфир. Возможно.

Харрисон поднялся из-за своего стола и потянулся, лучи заходящего солнца, падающие в окно, очертили контуры его фигуры.

Микаэла рассердилась, испытав чувственное притяжение. У Харрисона не было никакого права иметь такое хорошо развитое тело: широкие плечи сужались к бедрам, рубашка туго натянулась на груди, когда он закатал рукава. Микаэла закрыла глаза, а когда открыла их, Харрисон стоял над ней и наблюдал, засунув руки в задние карманы брюк.

Мужественное и жестко вылепленное лицо Харрисона оттенялось отблесками огня.

Сменив костюм на футболку и джинсы, он стоял босиком на деревянном полу. Холодные серые, глубоко посаженные глаза скользили по одеялу, которым была укрыта Микаэла.

Чувственное напряжение завибрировало в воздухе.

– Ты совершенно измотана, – произнес Харрисон, и низкий тембр его голоса моментально наэлектризовал пространство.

– Не больше, чем ты, – ответила Микаэла, садясь на кушетке. Ее пальцы задрожали от желания, Микаэла хотела дотронуться до волос Харрисона, взять их в кулак и предъявить на них свои права. Она попробовала представить себе, на что будет похожа близость, каково будет забыть обо всем и раствориться в нем.

Этого никогда не случится. Харрисон не из тех людей, которые ко всему относятся легко. Он потребует больше, чем она сможет ему дать…

Харрисон не двигался, глядя на Микаэлу. Он лишь глубоко вздохнул, когда она подняла глаза.

– Оставь интернов в покое, Принцесса. Мальчишки влюблены в тебя. Скандал разрушит станцию еще до того, как она выйдет в эфир.

Микаэла внимательно смотрела на Кейна-младшего, стараясь преодолеть желание…

– Знаешь, иногда я просто не могу понять, с какого места начать рвать тебя на кусочки.

– Можешь начать с любого.

Ответ был слишком невозмутимым.

– Это ведь не из-за станции, правда?

– Разве?

Неприкрытое раздражение вырвалось наружу. Харрисон прав – она слишком измучилась, а он точно знал, как ее завести.

– Ненавижу твою манеру отвечать вопросом на вопрос.

– В самом деле?

Его голос остался совершенно бесстрастным. Серые глаза вспыхнули лишь один раз, словно он получал удовольствие от этой игры в кошки-мышки. В течение нескольких последних месяцев Микаэла уже сыграла во все игры, в которые ей хотелось сыграть с этими высокомерными мужчинами.

Она встала и попыталась взять себя в руки. Раньше она не осознавала, как легко подчинила себе Дольфа, с Харрисоном все было по-другому. Может, Рурк прав? И она выбирала мужчин, которых могла контролировать?

– Презентация намечена здесь, через неделю после открытия станции. У вас две недели, мистер, чтобы привести этот дом в порядок.

Харрисон поднял бровь:

– Тебе нравится понукать людьми, правда? Особенно мной?

– Ты хотел, чтобы станцию продвигали? Именно это я и делаю. Ну прекрати же хмуриться. Я не отступлю.

Харрисон перестал сдерживать дыхание.

– Мне не нравится, что в моем доме будет толпа.

– Но ведь я здесь, так?

– Да, так, – проговорил Харрисон после некоторой заминки, а затем медленно приблизился и легко поцеловал ее. Краткое электризующее прикосновение его губ потрясло Микаэлу.

Когда она вновь овладела дыханием, то прижалась к стене.

– Что это было? – Микаэла не ожидала увидеть мимолетную мальчишескую ухмылку.

– Это заставило тебя замолчать, не так ли? – Все еще улыбаясь, следя за выражением ее лица, Харрисон поднес палец к губам. – Ты не проиграешь, Принцесса. Ты никогда не проигрываешь. У тебя были тяжелые времена, но ты их пережила.

– Приведи в порядок дом, – сдавленно сказала Микаэла, резко втянув воздух, только сейчас поняв, что на какое-то время перестала дышать. Опыт подсказывал ей, что, когда Харрисон выигрывал первый раунд, следовало сменить направление атаки.

– Хорошо. У меня есть на примете декоратор.

Харрисон протянул руку, чтобы выровнять керамическую лампу, которую Микаэла задела, отступая назад.

– Это подарок твоей матери. Надо наконец купить абажур.

То, что Харрисон готов кому-то платить, чтобы привести в порядок свой восхитительный дом, пролило бальзам на ее сердце.

– Надеюсь, хороший декоратор? Ничего безвкусного или слишком замысловатого?

– Шейла Рейнберд всегда отличалась прекрасным вкусом.

Харрисон вышел на крыльцо, Микаэла последовала за ним в одних носках. На пороге он остановился и провел пальцами по носу, вглядываясь в далекие очертания телевизионной башни.

– У вас с ней была связь?

Микаэла была шокирована своим вопросом. Она что же, не может представить Харрисона в роли любовника. Или может? Наверное, он тщательно подбирал бы себе подружку… Микаэла проглотила комок в горле, потрясенная бурей, которая собиралась внутри ее.

Харрисон медленно, с жестким выражением лица, повернулся и невозмутимым тоном спросил:

– У тебя ведь были любовники?

Микаэла постаралась подавить горячую волну раздражения, неудовлетворенности и чего-то еще, поднявшуюся в ней, окрасившую щеки румянцем.

– Да, конечно.

Один любовник, неправильный любовник. Она не могла решиться сделать еще один выбор.

– Ну что ж, – пробормотал Харрисон, отвернувшись и вновь вглядываясь в очертания станции. – Полагаю, мы квиты?

Микаэле не хотелось думать о женщинах, которых он держал в своих объятиях, которые были в его постели. И сознание того, что это ей небезразлично, взбесило ее.

– Я займусь твоим домом, Харрисон. Теми комнатами, в которых возникнет необходимость. Мне хочется создать нужную атмосферу для вечеринки. Важно произвести хорошее впечатление на потенциальных спонсоров.

Харрисон взял Микаэлу за руку, его жесткие сильные пальцы переплелись с ее изящными пальчиками, он поднес их к своим губам и поцеловал.

– Я всегда могу рассчитывать на тебя, Микаэла, правда? Знаешь, ты настоящая собственница. Защищаешь свою территорию.

– Это я-то?

Его губы обожгли ее, а лицо приблизилось почти вплотную. Микаэла отступила и чуть не упала со ступеньки, но Харрисон подхватил ее. Потом осторожно разжал свои объятия, при этом нежно коснувшись большими пальцами ее груди.

Микаэла не могла дышать, словно ее пронзил электрический ток, который заставил напрячься все тело и вызвал долгие плавные толчки внизу живота.

Осознавая, что Харрисон внимательно наблюдает за ней горячим и странным взглядом, Микаэла, ощутив внезапную слабость, резко схватилась за грубые деревянные перила.

– Ты измучена, дорогая. Тебе лучше отправиться домой. Если, конечно, ты не собираешься лечь спать здесь.

Микаэла вздрогнула, понимая: что бы ни зарождалось между ними, погасить это будет нелегко.

– Приготовьтесь, – скомандовал интерн, когда Микаэла устроилась за дикторским столом рядом с Дуайтом. Программа первого дня должна была познакомить зрителей со станцией, ролики представляли штат работников студии. Скрестив руки на груди, Харрисон, одетый в серую тройку, стоял за камерой и наблюдал за съемочной площадкой.

– Ты великолепен, – сказала Микаэла Дуайту, наслаждаясь его «замороженным» видом.

– Ведьма! – тихонько рыкнул в ответ Дуайт.

– Я тоже тебя люблю, – парировала Микаэла и повернулась к камере со знаком «В эфире», приготовившись к началу программы. – Это Микаэла Лэнгтри и телестудия «Кейн». Рады приветствовать вас на нашем первом шоу. Мы будем выходить в эфир каждое утро с местными и национальными новостями. Просим вас быть терпеливыми, так как мы только начали наше вещание. Это мой соведущий Дуайт Браун. Дуайт новичок в нашем районе, он только что прибыл из Лос-Анджелеса. Как тебе жизнь в сельской местности, Дуайт?

Дуайт улыбнулся, когда на него нацелилась вторая камера.

– Спасибо, Микаэла. Мне всегда нравилась деревенская жизнь. Ты ведь местная, верно?