– Да, мистер президент.

– Что, черт возьми, происходит? – взревел Гарольд Магнус. – Никто ни слова не говорил о религии.

Джудит повернулась к нему:

– Да будет вам, сэр. Вы должны понимать, что единственный способ справиться с бедами нации – дать людям духовную, а не моральную поддержку. Человек, который нам нужен, должен обладать уникальной способностью влиять на настроение масс. Такое влияние можно назвать духовностью, религиозной мыслью, Богом, как угодно. Требуется американский подход, современный подход, кодекс жизни в современных условиях, преподнесенный людям человеком, которого американцы считали бы своим. Кто понимал бы их и обращался именно к ним, а не к ирландцам, немцам, евреям или другим группам, как бы давно они сюда ни приехали. Если бы наши задницы не приросли к этой земле, мы бы не сидели сейчас и не обсуждали результаты самого дорогостоящего в мире проекта. Но они к ней приросли!

Тайбор Рис задумчиво смотрел на нее. Он ни на секунду не забывал о насущных заботах дня, но одновременно удивлялся тому, какими оказались эти люди – Джудит Кэрриол и Гарольд Магнус. Человек может пообщаться с другим человеком и решить, что он его понимает, но ничто так не раскрывает истинную человеческую суть, как открытая перепалка. Представительница слабого пола нападала, как терьер, а Гарольд Магнус по большей части лишь тявкал в ответ.

– Взгляните на это. – Джудит прекратила стычку на самом интересном месте, нажав кнопку на дистанционном пульте, и серый экранный лик окрасился цветами и превратился в сидящего за столом Джошуа Кристиана. Лицо его было напряженным, в глазах тоска.

– Не понимаю, Люси, почему у меня такое ощущение. Мне вообще не следовало бы об этом говорить, но иногда мне кажется, что моя миссия выше, чем просто лечить моих несчастных больных. Уверяю вас, я борюсь с этим чувством. Оно слишком глубоко сидит во мне, слишком направлено на самого себя, чтобы казаться благим намерением. Но я знаю: мне поручена миссия. Я должен что-то сделать. Для миллионов, которые даже не подозревают о моем существовании. Мне хочется всех их обнять и любить. Показать, что на свете есть человек, которому они не безразличны. Любой человек, пусть даже я.

Кэрриол нажала кнопку выключения, и экран монитора погас.

– Этот человек, – Гарольд Магнус ткнул пальцем в сторону темного экрана, – либо революционер, либо маньяк.

– Нет, господин министр, – возразила Джудит. – Он ни по каким меркам не революционер. В душе он законопослушный гражданин и по своим принципам не разрушитель, а созидатель. В нем нет ненависти. В нем живет любовь. Он не пылает. Он кровоточит. И маньяком его тоже назвать нельзя. Его мыслительный процесс демонстрирует логику и определенный метод, и он обеими ногами стоит на земле. Признаю, он может быть подвержен депрессии, но если ему поручить дело, он увлечется и обретет силу.

– На экране он выглядит очень волевым, – задумчиво проговорил Тайбор Рис.

– Все дело в истинной харизме, господин президент. Именно благодаря харизме Моше Чейсен и его люди предпочли Кристиана Хиллиеру. Вступив с ним в личный контакт, я убедилась, что он единственный победитель и намного опередил своих конкурентов. Я могла бы до бесконечности демонстрировать отснятые с ним кадры, но не собираюсь этого делать. В двух показанных сюжетах раскрыт смысл Операции поиска и всего существования. Лучшее подтверждение тому – вот эта рукопись. Вы обязательно должны ее прочитать.

– Я вижу, у вас нет никаких сомнений по поводу доктора Кристиана? – спросил президент, внимательно посмотрев на Джудит.

– Ни малейших, сэр. Он один обладает всем необходимым, что требуется для правильного выполнения предстоящей работы.

– Хиллиер! Хиллиер! – прорычал Магнус.

– Ну и что с Хиллиером? – поинтересовался Рис, обращаясь не к министру, а к Джудит.

Кэрриол положила пульт управления на место и, стиснув руками колени, подалась вперед. И в такой позе, но подняв голову так, чтобы смотреть прямо на Тайбора Риса и Гарольда Магнуса, заговорила:

– Господин президент, господин министр, я буду с вами предельно откровенна. У меня нет веских доказательств, чтобы подтвердить мою точку зрения, поскольку она главным образом основана на наблюдении знакового поведения, которое может интерпретировать только человек с моей подготовкой и опытом. По моему твердому убеждению, сенатор Хиллиер не пригоден для предстоящей работы по одной причине, независимо от того, есть у него харизма или нет. Недавно я очень мило провела с ним день. И в итоге все мои сомнения развеялись: наш дорогой сенатор любит власть ради самой власти. Нельзя давать такую работу помешанному на власти человеку! Все очень просто.

– Интересно, – бросил президент. По его непроницаемому лицу невозможно было понять, о чем он думает.

– И еще: в сенаторе Хиллиере не чувствуется убеждения, что он избран, а в докторе Кристиане это есть. Вы сами слышали его слова. Мне кажется, это ощущение и есть главное. Мы условились, что не станем впутывать религию в данный вопрос по двум причинам. Во-первых, любое религиозное течение всем, кто не является его сторонником, будет казаться предрассудком. И во-вторых, мы являемся свидетелями заката религий, неспособных завоевать души и умы людей. Однако пригодный для предстоящей работы человек должен обладать религиозной аурой! В прежние времена – до машин, самолетов, компьютеров, массового образования, отсутствия бубонной чумы, удобных ванн и других достижений нашего времени – лишь религиозный деятель мог справиться с подобной задачей. Не мне судить и делать замечания относительно религии в наши дни. Я знаю, господа, что вы оба ходите в церковь, и таких, как вы, еще достаточно много. Но это число с каждым годом сокращается на миллионы. Небольшой подъем количества прихожан наблюдался в последнюю четверть прошлого века. Но это происходило, главным образом, благодаря политике тех, кто в то время стоял у руля и делал ставку на ядерное оружие. Как только угроза войны миновала, пошло на спад и количество прихожан. И с тех пор оно все уменьшается и уменьшается. Последние статистические данные демонстрируют, что лишь один из тысячи интересуется каким-либо религиозным течением, а храмы посещает только один из пятидесяти тысяч. Не хочу сказать, что предстоящая работа имеет целью вернуть людей к Богу, но в моем кандидате такой элемент присутствует. В Кристиане ощущается божественный след, убежденность в своей избранности, харизма. Но в то же время он обладает здравым смыслом в житейском понимании слова. Он не витает в заоблачной выси – вы поймете это, как только прочитаете его рукопись. В ней много не только метафизики, но и практических житейских советов: как сделать красивым заколоченный дом, как жить в холоде, как осуществлять переселение, как общаться с комиссиями, комитетами, бюро, советами и тому подобными организациями, чем заполнить периоды вынужденной праздности, как дорожить единственным ребенком и не испортить его – все очень и очень важно! Из книги вы также узнаете, как много в Кристиане любви ко всем людям мира и особенно братьям-американцам. Он до мозга костей патриот своей страны.

– Это важно, – заметил Гарольд Магнус, все еще обдумывая, что сказала Кэрриол о сенаторе Хиллиере. Умная женщина, эта Кэрриол. Сказала о характере его потенциального соперника именно то, что требовалось для ушей президента.

– Пять лет назад мы решили, что должны делать для народа больше, чем делаем, но не ценой миллионов, которых у нас нет. Мы были по уши втянуты в проект «Феб» и не могли отщипывать от него деньги, а свободными не располагали. Так почему бы не предложить людям человека, в которого они поверят! Не бога, не яркого политика, а просто хорошего, доброго и мудрого человека. Который любил бы людей. Ведь они так много потеряли из того, что некогда ценили: возможность иметь сколько угодно детей, постоянный дом, долгое теплое лето и короткую зиму. Все кануло в небытие. Что это: искупительные Содом и Гоморра за грехи прошлых поколений, как убеждают многие церковники? Такое объяснение больше не подходит. Большинство людей не верят в свою порочность и ведут пристойный образ жизни. И ждут за это награду. Они отказываются верить, что должны расплачиваться за грехи прошлых поколений только потому, что родились на рубеже тысячелетий. Не хотят верить в Бога, который, как им говорят, в наказание наслал на них ледник. Официальные религии – человеческие установления, и главное тому доказательство, что каждая называет себя единственно истинной и единственно направляемой Богом. Но люди в наше время – скептики; если они примут церковь, то на своих условиях, а не на ее.

– Я так понимаю, доктор Кэрриол, – сухо заметил президент, – что вы человек не религиозный.

Джудит сразу запнулась. Ее сердце бешено колотилось, пока она прикидывала в уме, сказала ли она слишком много, слишком мало или вообще сказала не то. Затем сделала глубокий вдох и решилась:

– Нет, господин президент, я не религиозный человек.

– Откровенный ответ.

Джудит посчитала его слова сигналом изменить курс и тут же подстроилась:

– Я хочу сказать вот что: никто, даже церковь как будто не говорит людям, что их еще любят. Государство о них заботится, но по определению любить не может. Дайте им человека, который не стремится к личной власти, собственному возвышению или финансовой выгоде. – Она разжала пальцы и закончила: – Это все, что, по-моему, нужно.

Тайбор Рис вздохнул:

– Спасибо, доктор Кэрриол. Я хочу пробежаться по тем семи кандидатам, которых вы назвали по фамилиям, и выслушать ваше мнение в нескольких словах. Теперь я понимаю смысл Операции поиска намного лучше, чем раньше, и рад об этом заявить. Но могу я задать вам вопрос?

Джудит вежливо улыбнулась:

– Конечно, сэр.

– Лично вы с самого начала так же хорошо понимали ее смысл?

Она подумала, прежде чем ответить:

– Полагаю, что да. Но с тех пор, как познакомилась с доктором Кристианом, мне стал яснее общий замысел.

– Хорошо. – Президент посмотрел на нее и, надев очки для чтения, взял первую папку. – Маэстро Бенджамен Стейнфельд.

– Его слишком долго обожала вся музыкальная интеллигенция, и это не могло не сказаться на его характере.

– Доктор Шнайдер?

– По-моему, он отдал слишком много сил НАСА и проекту «Феб», чтобы порвать с ними связь.

– Доктор Хастингс?

– Сомневаюсь, чтобы удалось в достаточной степени отделить его образ от футбольного поля. Что очень жаль, поскольку этот человек намного ценнее футбола.

– Профессор Черновски?

– В некоторых отношениях он личность свободомыслящая, но, на мой взгляд, еще слишком привержен традиционному католицизму, чтобы стать тем, кто нам нужен.

– Доктор Кристиан?

– По-моему, единственный, кто нам подходит.

– Сенатор Хиллиер?

– Помешан на власти.

– Доминик д’Эсте?

– Человек хороший, совершенно бескорыстный. Но слишком узких взглядов.

– Спасибо, доктор Кэрриол. – Президент повернулся к министру окружающей среды: – Гарольд, у вас есть замечания, кроме тех, что вы сделали в пользу сенатора Хиллиера?

– Нет, кроме одного: мне не нравится, что в наш проект просочилась религия. Щекотливая тема, очень щекотливая. Мы можем взвалить на плечи столько, что не сумеем поднять.

– Благодарю вас. – Президент кивнул обоим, давая понять, что совещание окончено. – О своем решении я сообщу вам примерно через неделю.

Только за пределами Белого дома Джудит поняла, какова степень ярости министра. Гарольд Магнус всегда догадывался, что Кэрриол не благоволит сенатору Хиллиеру. Но он и представить не мог, что она так решительно и прямо выскажется при президенте. И разумеется, совсем не предполагал, что у Джошуа Кристиана есть шансы нарушить его планы. Из министерства в Белый дом они ехали в большом, удобном «Кадиллаке» министра, и во время краткой поездки он старательно ввел ее в курс дела относительно предстоящей встречи.

Теперь Магнус продемонстрировал свою злость, забравшись в салон и приказав шоферу захлопнуть дверцу перед носом Джудит. Оставшись на тротуаре, она смотрела, как машина удаляется по Пенсильвания-авеню, поворачивает за угол и скрывается из виду. Что ж, легко нажито, легко и прожито. Придется добираться до министерства пешком.


Президент принял решение всего через четыре дня, и в министерство поступило распоряжение, чтобы ровно в два Магнус и Кэрриол прибыли в Белый дом для встречи с господином Рисом.

На этот раз Джудит пришлось идти туда пешком. Она не получила приглашения из секретариата министра поехать в машине вместе с боссом, а клянчить не собиралась. Хорошо, что день выдался теплым, солнечным – приятно было наблюдать наступление ранней весны! Но так горько сознавать, что теперь в этой части страны ранняя весна наступает в мае. Вишни уже отцвели, кизил зацветет только через две недели. Зато трава пестрела бледно-желтыми нарциссами, многие деревца стояли в цвету, что делало прогулку на редкость приятной и радостной.