Отец за руку подвел ее к своему креслу и усадил к себе на колени. Она стала играть его галстуком и что-то монотонно напевать. Казалось, доктора Кристиана она вовсе не видела – не обращала на него никакого внимания, словно его и не было. Девочка ничего не говорила, однако исподтишка бросала на Джошуа оценивающие взгляды, и в ее глазах явно светился ум. Перехватив взгляд, Кристиан едва поверил тому, что увидел. Затем, чуть прикрыв глаза, стал наблюдать, притворяясь, что смотрит в другую сторону. И вскоре встретился с ней взглядом. Глаза Жюли тут же погасли. Джошуа играл в эту игру несколько минут, задавая себе вопрос: может быть, это пограничный случай аутизма? Она, конечно, скорее психически больная, чем умственно отсталая. Джошуа давно сделал вывод, что люди из богатых, известных, высокопоставленных семей реже обращаются к врачам, чем из менее благополучных. Исследовали ли когда-нибудь эту девочку, проводили ли тесты? Его так и подмывало отправить ее на пару дней к Мыши. Никто в мире не умеет тестировать лучше Мыши.

Понаблюдав за отцом и дочерью минут десять, он спросил:

– Господин президент, могу я осмотреть ваш дом? По дороге сюда я почти ничего не видел и боюсь, это моя единственная возможность. Не слишком ли много я доставлю хлопот, если кто-нибудь устроит мне экскурсию?

Рис посмотрел на него с благодарностью. Снял трубку с телефона у локтя, и через несколько минут Кристиана повели по президентскому жилищу, хотя в субботу вечером там не было никаких экскурсоводов.

– Пойдем помедленнее, – попросил Джошуа приставленную к нему домоправительницу. – Хочу все запомнить!

Время приближалось к семи, когда он вернулся в гостиную после того, как чуть не свел с ума женщину-гида, то останавливаясь, то увлекая ее вперед, заглядывая во все углы, задавая бесчисленное количество вопросов и громко ахая и восхищаясь, пока они переходили из комнаты в комнату.

Жюли в гостиной уже не было. Зато появилась Джулия.

Первую леди государства Кристиан узнал сразу, потому что часто встречал таких женщин и раньше. Усадив его на один конец дивана, она тут же устроилась на другом и повернулась к нему, поджав под себя ногу. Этой позой она не столько хотела продемонстрировать свои прелести, сколько вызвать раздражение у мужа, который со своего места не видел, как много она открыла на обозрение гостю. Что бы Кристиан ни говорил, она в ответ мурлыкала и, выражая восторг, то и дело подавалась вперед, чтобы через разделяющую их подушку коснуться его руки. В дни, когда люди курили, она бы обязательно устроила спектакль, попросив его зажечь сигарету, а потом жестами показывая, как он ей нравится. Кристиан, забавляясь, мысленно отметил, что с тех пор, как человечество отказалось от курения, обеднел и выразительный язык тела.

Джулия Рис была очень красивой женщиной. Блондинка с выразительными светло-голубыми глазами, нежной белой кожей и великолепной белоснежной грудью, щедро выставляемой напоказ, хотя и не до степени неприличия, что было бы непростительно для жены президента. Она также отличалась чрезмерным ростом, и генетически это означало, что дочери нечего рассчитывать на хорошую фигуру. Но у матери была тонкая талия, пышная грудь и бедра и изумительные длинные ноги. К тому же Джулия дорого и со вкусом одевалась и была лет на пятнадцать моложе мужа.

Если президент надеялся, что его гость во время обеда станет демонстрировать образцы красноречия, то его постигло разочарование. Хотя доктор Кристиан поддерживал разговор, он не сказал ничего такого, что даже самый благожелательный слушатель посчитал бы блестящим, остроумным, глубоким или оригинальным. Присутствие за столом такой неприятной и вызывающей раздражение особы, как Джулия Рис, его скорее опустошало, чем угнетало. У нее была неприятная манера говорить именно то, что заводило в тупик любой пристойный разговор. Бедняга Тайбор Рис! Он либо по-стариковски поддался очарованию рано созревшей девчонки, либо его поймали в сети, как ничего не подозревающую рыбу. Кристиан склонялся ко второму варианту: Джулия умела вести себя очень изобретательно.

Подали консоме, затем салат. Настала очередь жареных цыплят. Президента, как было условлено, вызвали, когда унесли остатки главного блюда. Рис встал, извинился и пообещал гостю, что вернется к кофе с коньяком.

Оставшись за столом наедине с миссис Рис, Кристиан сдержал удрученный вздох.

– Вы в самом деле хотите десерт, Джошуа? – Джулия стала называть его по имени сразу, как только их познакомили, хотя муж продолжал обращаться к нему официально – доктор Кристиан. Президенту хотелось сделать гостю приятное, и тот с благодарностью оценил его обходительность.

– Не хочу, – ответил Джошуа.

– Тогда давайте вернемся в гостиную. Тайбор больше не появится. Он если исчезает, то чаще всего окончательно. Но дадим ему для порядка час. – Последние слова она произнесла заговорщическим тоном.

– Вот именно, для порядка, – кивнул Кристиан.

Джулия покосилась на него, внезапно ощутив неуверенность. Но тут же, обретя равновесие, горделиво вскинула голову и повела гостя в гостиную, опередив на шаг, чтобы тот оценил, как соблазнительно покачиваются ее пышные бедра.

– Позвоню, чтобы принесли кофе. – Она устроилась на диване и кивнула, давая понять, чтобы Джошуа сел рядом.

Но он выбрал кресло и повернул его так, чтобы Джулия могла смотреть на него. Удобно поместил ногу на ногу, сложил домиком худые, длинные пальцы, как это делают напыщенные священники, и мрачно посмотрел на нее.

– Боже, какой вы холодный!

– Как и вы.

Джулия надула губы:

– Берете быка за рога!

– Я так и намеревался.

Она чуть склонила голову, прикрыла веки и посмотрела на Кристиана из-под ресниц.

– Что вы обо мне думаете, Джошуа?

– Мы не такие близкие друзья, чтобы я мог ответить на этот вопрос, миссис Рис.

Его реакция ее озадачила. Джулия чуть подумала и изменила тактику – насупилась, как обиженный ребенок, ее глаза наполнились слезами.

– Джошуа, я отчаянно нуждаюсь в друге. Будьте моим другом!

Кристиан от души рассмеялся:

– Нет!

Ее охватила злость, но она совершила еще одну попытку:

– Почему?

– Вы мне не нравитесь, миссис Рис.

На секунду ему показалось, что она даст ему пощечину, а затем разорвет на себе одежду и станет звать на помощь. Но что-то в его лице остановило ее. Джулия отвернулась и, рыдая, выбежала из комнаты.

Через двадцать минут вернулся Рис и нашел гостя одного.

– Где Джулия?

– Ушла.

Президент устало опустился на диван.

– Вы ей не понравились! – Он осмотрелся и не увидел подноса с чашками. – Вас даже не угостили кофе с коньяком.

– Я хотел подождать вас, сэр.

Тайбор Рис улыбнулся, и его лицо, словно осветившись, стало моложе и красивее.

– Спасибо. Вы поистине воспитанный человек. – Он вышел и окликнул кого-то про имени.

Коньяк оказался «Хеннесси», хотя и не «Парадиз» (как можно было бы подумать, учитывая, что хозяин – президент страны), но отменного качества. Его подали, как положено, в нагретых рюмках. И кофе был тоже отличным на вкус.

– Вы не можете мне помочь с женой? – грустно спросил Рис.

Джошуа вгляделся в золотистую жидкость в рюмке и немного помолчал.

– Господин президент, в данной ситуации вам не поможет ни один человек, кроме вас самого.

– Неужели с ней все настолько плохо?

– Наоборот, с ней все хорошо. Ваша жена – вовсе не такая, как вы подозреваете. Она не нимфоманка, и у нее нет никакого особенного нервного расстройства. Джулия – испорченная девчонка, которой в детстве следовало внушить, что она не центр мироздания. Теперь, конечно, слишком поздно. Не представляю, как вы можете исправить ситуацию и наладить отношения в семье. Дело в том, что она вас не уважает. – Он посмотрел на президента и, сжигая за собой корабли, добавил: – В этом нет ничьей вины, кроме вашей. Джулия обожает внимание, хочет быть в центре мира, в котором живет, и у нее полностью отсутствует чувство долга и ответственности. Она находит удовольствие в том, чтобы мешать вам работать, поскольку вообразила, что ваша работа – ее личный враг. Могу утешить вас одним: ее никто не обвинит в сексуальной распущенности – все это у нее показное.

Кому приятно, когда ему говорят, что вы своими руками создали в своей личной жизни кучу проблем, но Тайбор Рис был джентльменом и доброжелательным человеком и к словам Кристиана отнесся спокойно:

– Понимаю. Значит, вы считаете, что не поможет, даже если она прочтет вашу книгу?

Джошуа рассмеялся:

– У меня сильное подозрение, что, если вы предложите Джулии прочитать мою книгу, она швырнет вам ее в лицо. Скажу больше, в ваше отсутствие мы с ней поссорились. Я дал ей понять – в нескольких словах, но совершенно ясно, – что о ней думаю. И это ей не понравилось.

Рис вздохнул:

– Вот, значит, как… Следовательно, простого выхода не существует.

– Нет, – мягко ответил Кристиан.

– Я возлагал на вас все мои надежды.

– Сожалею. И очень вам сочувствую, сэр. Простите.

– Никакой вашей вины нет, доктор Кристиан! Теперь мне понятно, что во всем виноват я сам. Ничего страшного, как говорится, жизнь продолжается. Выпейте еще коньяку. Признайтесь, он очень недурен.

– Очень хороший. Спасибо.

Внезапно выражение лица президента изменилось, и он хитро посмотрел на Джошуа:

– В моей работе очень немного преимуществ, но одно есть: меня не особенно преследуют, если я решаюсь выкурить дома сигару. Не спрашиваю, против вы или нет, потому что мне на это наплевать. Но предлагаю: хотите присоединиться?

– Отвечу вам словами Киплинга, сэр. Кое-что я знаю из него наизусть. «Баба – только баба. С сигарой не сравнить».

Тайбор Рис расхохотался.

– Учитывая обстоятельства, очень актуальная цитата. – Он достал сигары.

После третьей рюмки «Хеннесси» они размякли, откинулись в креслах и с откровенным удовольствием пускали в потолок белые облачка дыма. Кристиан набрался смелости и сказал то, что до сих пор произнести не решался:

– Господин президент, насчет вашей дочери…

Рис неожиданно насторожился:

– Что о ней?

– Полагаю, что это не обычный случай простой умственной отсталости.

– Вот как?

– Она произвела на меня впечатление очень умного человека. Но глубоко травмированного или с биохимическим психическим расстройством. Трудно заключить после нескольких минут наблюдения.

– Что это значит? – спросил президент, и его голос дрогнул от волнения. – Отнимая одной рукой, вы одариваете другой? Я способен выслушать правду о жене, но не наносите мне рану с дочерью.

– Наоборот, я хочу вам помочь. Ее когда-нибудь осматривали? Кто заключил, что она умственно отсталая? Не было ли осложнений при родах? Не употребляла ли мать наркотики и не вызвали ли они преждевременных родов? Необходимо разобраться в наследственном анамнезе.

Рис не изменился в лице.

– Роды прошли нормально. Что же по поводу наследственности, то сомневаюсь, чтобы в семье Джулии были какие-то патологии. В моей тоже нет. Я все отдал на откуп жене. Она общалась с врачами и с первых дней утверждала, что с Жюли что-то не в порядке. Поэтому ей так хочется родить второго ребенка.

– Сэр, вы можете простить мне неудачу с вашей женой и оказать любезность?

– Какую?

– Разрешите обследовать Жюли.

– Конечно, я согласен. – Президент тяжело вздохнул. – Ведь терять мне нечего. Что вы предполагаете обнаружить?

– К сожалению, ничего утешительного. По-моему, ваша дочь страдает аутизмом. Если это так, легче вам не станет, во всяком случае, сразу. И подобный диагноз не исправит отношения к дочери вашей жены. Но, в отличие от умственной отсталости, долгосрочные прогнозы на лечение аутизма и психических расстройств в наши дни весьма благоприятны. Я хочу ее тщательно обследовать. Возможно, я ошибаюсь, и она действительно умственно отсталая. Тесты дадут нам точный ответ.

– Отправлю дочь к вам в клинику в любое время.

Джошуа энергично покачал головой:

– Нет, сэр. Если не возражаете, я бы предпочел прислать сюда на пару дней мою невестку Марту. Таким образом, об обследовании никто не узнает, и мое участие в этом деле останется в тайне. Я не желаю наживаться на болезни дочери президента. Более того, если выяснится, что лечение может принести пользу, я не возьмусь за него сам, а дам вам фамилии надежных врачей.

– Вы не хотите лечить мою дочь?

– Не могу, сэр. Я клинический психолог, а не психиатр. Да, в две тысячи тридцать третьем году от Рождества Христова в моей профессии много общего с профессией психиатра, но я специалист по неврозам, а невроза у вашей дочери точно нет.

Президент проводил Кристиана до машины и тепло пожал ему руку:

– Спасибо, что приехали.

– Извините, что не очень сумел вам помочь.

– Вы очень помогли. Я сейчас говорю не о дочери. Общение с добрым, разумным человеком, который не преследует корыстных целей, редкое в моей жизни событие. Так что сегодняшний вечер мне надолго запомнится. Желаю вам успеха с вашей книгой и искренне считаю ее великолепной.