Галина Чередий - Эволюция любви

Вы никогда не думали о том, когда и как из жизни уходит радость? Нет, не способность смеяться над шутками друзей и анекдотами, и прикольными высказываниями и статусами, которые вы читаете в нете. Или смешными роликами с умильными животными и проказами чужих детей. Нет не это.

А просто лето почему-то становиться не долгожданным временем открытий, свободы и радости как в детстве, а жутко раздражающим раскаленным временем года, выматывающим из вас душу духотой и бесконечными днями, и короткими ночами, когда даже отдохнуть от жары не успеваешь. И ты как благословения ждешь осени, когда будет уже не так невыносимо добираться на работу и с работы в этом жутком мареве.

Но вот приходит осень и что же? Разве успеваешь заметить золотую листву и хрустальный свет и «лучезарные вечера»? о которых с восторгом писали классики? Не-е-ет! Как-то почти незаметно жаркое лето превращается в мерзкий непрекращающийся дождь, слякоть, грязные лужи и противную сырость. И главное с каждым годом это происходит все стремительней. И шлепая по лужам домой, начинаешь ждать зимы. Когда все будет кругом белым и чистым, когда вместо слякоти будут…ну да вы поняли — гололед на тротуарах, сосульки, норовящие снести полбашки и мерзкий холод от которого лопаются губы и стынет все внутри. Ну вы поняли с что весной все тоже с некоторых пор не слава богу.

Скажете я противная брюзга и законченная пессимистка? Что у меня затяжной ПМС и хронический депрессняк? Так я же не спорю. Все так. Только проснувшись сегодня задала я себе вопрос: когда же веселая, беззаботная, компанейская и легкая на подъем девчонка стала этой вечно задолбаной рутиной женщиной? И нет дело не в том что не хватает денег или я пашу как ломовая лошадь. Нет. Все у меня хорошо. И денег хватает и в доме все нормально, и муж у меня успешный и не урод. И не ссоримся мы почти никогда. Так что тогда?

Будильник вырвал меня из этих совершенно бесполезных переживаний о смысле бытия. Рядом сонно завозился муж и привычно подгрёб моё тело ближе, приветствуя утренней эрекцией. Наверно меня должно даже радовать, что так начинается каждое наше совместное утро? Ого-го! Мы вместе почти пять лет, а мой муж все ещё хочет меня! И наплевать, что это нормальное состояние для любого здорового мужика по утрам. Это ж, типа, должно льстить моему женскому самолюбию! Чувствую, как волна глухого раздражения поднимается внутри. Я отстраняюсь от недвусмысленно трущегося об меня мужа. Он, недовольно заворчав, подтягивает меня обратно и обхватывает рукой грудь. Уткнувшись носом мне в затылок, целует сзади шею и плечи. Я слышу, как меняется его дыхание и понимаю, что он уже совсем проснулся и настроен серьезно. Саша мнет мою грудь, пощипывая сосок, и пытаясь добиться отклика. Движения его бедер становятся настойчивей, и член твердеет под боксерами, почти до боли вжимаясь между моих ягодиц.

Я пару минут прислушиваюсь к своему телу и понимаю, что не хочу. Только не опять так же, как изо дня в день, почти каждое утро. Я знаю этот сценарий уже до мелочей. Его рука опустится между моих бедер в поисках влаги и, как обычно в последнее время, не найдет её там. Но он, не смутившись, смочит пальцы слюной и опять опустит руку. Застонет мне «Как же мне нравиться, что ты всегда такая тесная». Попытается простимулировать меня пальцами. Надо сказать, что раньше у него это получалось очень хорошо. Но теперь, в спешке, по утрам, его движения слишком резкие и нетерпеливые. Словно он не ласкает меня, а ищет кнопку ВКЛ-ВЫКЛ. Обычно я поддаюсь, стараясь расслабиться, и застонав, что бы он решил, что сработало, позволяю ему войти в свое тело. Ведь, как бы там ни было, перебирать не приходится. Бери что дают. А последний год, после его повышения мы реально видимся в адекватном состоянии только этот короткий момент по утрам. Вечером Саша приходит иногда так поздно, что я уже сплю. Да и сам он, к тому моменту, способен только упасть и уснуть. Даже душ для него это уже подвиг. Он реально любит свою работу, и повышение это воспринял как вызов, выкладываясь теперь на все сто, словно желая доказать всему миру, что лучше него с этой работой не справится никто. Я тоже люблю свою работу, но все же, так маниакально я ей не предана, хотя и уважаю мужа за его целеустремленность. Поэтому только в эти короткие минуты по утрам он еще бывает таким как раньше, пока сонный и не включил еще свой рабочий режим.

Но именно сегодня меня все бесит и не устраивает. Я не хочу что бы сейчас, лаская меня, он думал о том, что нужно уложиться вовремя, что бы ни дай бог не опоздать на свою обожаемую работу. Хочу, что бы он завелся так сильно, что забыл бы обо всем на свете.

— Я хочу быть сверху, — шепчу я и прогибаюсь.

— Ну нет, милая! Это будет реально долго, мы опоздаем, — хрипло отвечает Сашка уже пристраиваясь поудобней сзади.

Но для меня это вдруг как ведро холодной воды на голову. Даже те крохи возбуждения, что и были в моем теле, мгновенно улетучиваются без следа. Я высвобождаюсь из рук мужа и резко встаю с постели.

— Лиз, какого черта? — слышу за спиной обиженный голос мужа.

— Я хочу заняться этим нормально. А не быстренько перепихнуться перед работой.

— Раньше тебе нравилось быстренько перепихнуться… — усмехается муж.

— Да, нравилось. Как один из множества вариантов. Может припомнишь когда мы делали это не быстренько в последние… сколько? Полгода? Год? С того момента как ты получил эту должность?

— Черт я не могу понять, что не так то? — вскакивает Сашка с постели. — Я пашу как проклятый для нашего будущего, между прочим. У меня головняков и на работе хватает, а в постели с женой я хочу просто расслабиться и снять напряжение. Это что преступление?

— Нет, дорогой, не преступление. Когда это раз или два, ну десять. Но, черт возьми, год! Мы не говорим, почти не видимся, а вместо нормально секса этот долбаный суррогат! Я так не хочу!

— А я хочу! — раздраженно рычит Сашка. — И, черт возьми, ты моя жена и должна…

Я не собираюсь все это выслушивать и иду на кухню, начиная танец привычных телодвижений. Завтрак, душ, одежда, макияж, сполоснуть быстро посуду. За завтраком он молчит и только кидает время от времени на меня косые взгляды. Я уже жалею о своей вспышке. Пожалуй, раньше я бы обняла его и поцеловала, и никогда бы не дала уйти на работу не помирившись. Раньше это было важно. Почему тогда сейчас мне совсем по фигу?

Мы обуваемся и спускаемся к машине. Сегодня Сашка подкинет меня до работы.

— Я послезавтра в командировку, — косится на меня муж.

— Надолго? — пытаюсь я выглядеть заинтересованной.

— На десять дней, — отвечает он и напрягается в ожидании моей реакции.

— Но ведь будет пятница. Какой смысл куда-то посылать тебя перед выходными? — раздражение скручивается внутри горьким клубком, а потом вдруг растворяется не оставляя после себя ничего. Совсем ничего.

— Ну, там будет культурная программа, встречи в неформальной обстановке, — как бы извиняясь, говорит муж.

Я вдруг отчетливо понимаю, что еще какое-то время назад, я бы страшно расстроилась, топала бы ногами или даже всплакнула. Опять это «вдруг». Только вот прямо сейчас мне делать этого не хочется. Почему-то перспектива провести выходные в одиночестве не пугает и не расстраивает. Как- то все равно. Сашка понимает моё молчание по-своему.

— Цветочек мой, если бы я мог, я бы обязательно взял тебя с собой! — примирительно говорит он. — Но у тебя же работа, да и я занят буду все время.

Я ловлю себя на мысли, что я ведь должна хотя бы выглядеть обиженной, но притворяться не хочу.

— Да ладно, я понимаю. Надо так надо. Вечером начну собирать тебе чемодан, — мы уже доехали. Я чмокаю мужа в щечку и выпархиваю из машины.

Здороваясь со всеми по дороге, прихожу на рабочее место и сажусь за стол. Обвожу все вокруг рассеянным взглядом. И тут меня по-настоящему накрывает.

Что, на хрен, произошло с моей жизнью? Любимый муж превратился в соседа, которого я терплю и отъезд которого только радует, вместо того что бы расстраивать. Работа, которую я вроде любила — монотонная задолбавшая рутина. Коллеги, милые, доброжелательные люди — просто безликие манекены, скользящие по обочине моей жизни. И так было все это время? И так будет и дальше, год за годом, всегда-всегда?

Я читала о таком в книжках. Но там герои медленно и неуклонно идут к осознанию того, что что-то не так, страдают и мучаются. Или у них случается какое-то несчастье, измена, болезнь, ну, на крайняк, камни там с неба… А у меня? Вот просто проснулась утром раньше будильника и осознала, что жизнь говно? Так ведь не должно быть?

Потом рабочий день обрушивается на меня привычной суетой, и мои переживания уходят на задний план, оставаясь противным комариным зудением, белым шумом на краю сознания. Документы, звонки, встречи с заказчиками, одни и те же фразы сотни раз по кругу разным людям и в разное время.

Потом домой на маршрутке. Лифт, душ, кухня. Сашки нет. Он будет позже, как всегда. Привычным движением открываю ноутбук. Захожу на свою страничку в ВКонтакте. Нахожу запрос на добавление в друзья от какой-то Ольги Раминой (Лимаревой). И только через несколько секунд до сознания доходит. Олька Лимарева! Соседка по старому дому! Боже, это сколько же лет!

Напрягаю память. Родители получили новую квартиру тринадцать лет назад. Да, точно! Именно столько мы и не виделись. Господи как же время летит! В моей памяти, вроде как вчера, мы переезжаем из нашей уютной двухэтажки в новый район, прощаемся со старыми соседями, обещаем не теряться и еще увидеться.

И вот я уже сижу перед компом и прошло тринадцать лет, а мы ни с кем не виделись ни разу. Неожиданно волной накатывают теплые воспоминания. Старый двор, между четырьмя двухэтажками, белье на веревках посреди этого двора, за шастанье под которым нас нещадно гоняли бабульки. «Казаки-разбойники» по вечерам, и ни одного живого места на сбитых коленках. Футбол с пацанами, где я всегда — самый надежный вратарь. Секретные вылазки на помойку, где можно найти настоящие сокровища, которые кто-то неосмотрительно счел ненужным хламом. Гаражи, между которыми у нас было тайное убежище, где мы учились смолить втихаря стыренные у старших сигареты, давясь мерзким дымом и тошнотой, но делали суровые лица, изображая друг перед другом опытных курильщиков. Колька Соринов, мой верный рыцарь, босяк и раздолбай. Моя почти самая настоящая первая любовь. Он был на пару лет меня старше, вечно встрепан и расхристан, натуральный хулиган, грубиян и ему достался мой первый поцелуй. Тоже почти настоящий. Крик моего отца:

— Лизавета! Я запрещаю тебе дружить с этим босяком!

И мое вполне законное возражение из укрытия:

— Он не босяк больше. У него уже ботинки есть!

— У них вся семья алкаши и зеки! — краснеет от гнева папа, — Что бы ты к нему и близко не подходила! Что это вообще такое? Почему ты не можешь как все девочки играть в кукол?

И я, конечно же, не слушалась. Ну, скажите, что за интерес дружить с занудами-девчонками, только и ноющими постоянно о тряпках, куклах, если есть своя компания мальчишек, умудряющихся каждый день превратить в захватывающую авантюру, настоящее приключение?

Я поймала себя на том, что улыбаюсь в тишине пустой квартиры как умалишенная, и настроение, бывшее таким похабным с самого утра, медленно поползло вверх. На несколько недолгих минут я опять стала той самой Лизкой-Ромашкой, сорвиголовой и заводилой целой пацанячей компании, свободной как ветер и плюющей на все правила поведения и запреты взрослых. Сердце от этого ощущения забилось сильнее, делая меня отчетливо живой.

Я добавила Ольгу в друзья и быстро настрочила сообщение с номером телефона и массой обычных вопросов. «Как дела? Где ты сейчас? Видишь ли кого-нибудь?»

Звонок раздался почти сразу. На дисплее незнакомый номер.

— Привет, Ромашина! — Ольга орёт в трубку — Я так рада, что тебя нашла! Лизка, как ты?

— Да, нормально! Живу помаленьку! А сама-то как?

— Да и я не бедствую. Слушай, а давай увидимся, а то я сейчас к друзьям на вечеринку сбегаю. Ты как?

— Да я не против! — я действительно хочу её увидеть.

Мы никогда не были офигенными подругами, скорее наоборот. Но все же столько лет спустя хочется увидеть кого-то с кем напротив на горшках в детском саду сидела.

— Класс! У тебя, у меня или в городе где-нибудь?

— А ты где сейчас обретаешься?

— Да все там же, Лизка! Адрес прежний. Родоки купили домик в деревне и уехали на старости лет поближе к земле. А я все там же!