— Елизавета Михайловна, задержитесь, пожалуйста! У меня к вам пара вопросов! — громко сказал Рома, и в голосе явно слышалась злость.

Я замерла и развернулась. Екатерина так и торчала столбом за спиной Романа.

— Я готова ответить на все ваши вопросы, — я постаралась изобразить дежурную милую улыбку.

— Уверена? — оскалился Рома.

Я кивнула, хотя сейчас уже не была ни в чём уверена.

— Екатерина, я, по-моему, сказал, что все свободны.

— Но, Роман Григорьевич…

— Я сказал — свободны.

— Но может кофе… — попыталась Барби.

— Я думаю, что нам с Елизаветой Михайловной сейчас на хрен не нужно кофе, а если понадобится, я знаю как пользоваться кофе-машиной. Так что, на сегодня вы свободны! — Роман уже откровенно рычал.

Екатерина окатила меня ненавидящим взглядом и вылетела из кабинета, хлопнув дверью.

— А вы оказывается хам и грубиян, Роман Григорьевич, — негромко сказала я.

Роман быстро прошел через зал и запер двери. Я сглотнула, понимая, что совершенно не готова остаться с ним наедине. А Роман, развернувшись, быстро сократил между нами расстояние. Схватив один из стульев, он резко развернул его и жестом предложил мне присесть.

— Поговорим? — его глаза были гневно сужены, а губы напряжены.

— У вас какие-то вопросы по поводу материалов представленных на презентации? — сделала попытку я.

— На хрен эту презентацию! — рыкнул Рома, и я вздрогнула.

— Тогда я не понимаю, о чем мы должны поговорить.

— Не понимаешь? — Рома сел напротив, так же развернув стул, и подался вперед, впиваясь взглядом в моё лицо. — В самом деле, ты не понимаешь, Лиза? Или просто прикидываешься невинной идиоткой?!

Рома сорвался на рык, еще сильнее подаваясь ко мне.

— С какой стати ты со мной так разговариваешь? — нахмурилась я шокированная.

— Не корчи из себя дуру! — рявкнул мужчина. — Когда ты на хрен собиралась сказать мне, что ушла от мужа?!

— Я не ушла! Просто хочу все обдумать! А почему я вообще должна тебе об этом говорить? Кто ты такой, что бы я перед тобой отчитывалась?!!

Рома издал яростный рык и вдруг рванул меня на себя. В одно мгновение я услышала треск ткани на моей юбке и оказалась на его коленях, лицом к нему с раздвинутыми ногами, прижатая так крепко, что не могла даже пошевелиться. Он впился в мои губы жестким поцелуем, бесстыдно прижимая меня к своему уже твердому как камень члену. Я уперлась руками в его плечи, пытаясь вырваться, но он крепко удерживал меня за голову и, обхватив второй рукой талию, не давая ни малейшего шанса отстраниться. Ерзая, я только делала наш контакт еще теснее. Терзая мои губы, он издавал низкие, голодные стоны и двигал бедрами похотливо потираясь своей жесткой длиной о мое открытое в таком положении естество. Он и не думал хоть как-то скрывать то, чего от меня хочет, и от этой его вопиющей, бесстыдной жажды, во мне вдруг сорвались все возможные ограничения. Это было чем-то глубоко порочным и дико возбуждающим — быть настолько сильно желанной для такого мужчины. Сила его вожделения была словно заразна, как вирус, что проникнув в кровь, с огромной скоростью переделывал меня под свои нужды и желания, она была как лесной пожар, подгоняемый ураганным ветром. Я и сама пропустила тот момент, когда вместо того что бы отталкивать, впилась в плечи Ромы ногтями, принимая его яростный вызов и требуя большего. Я стонала и кусала его губы, не желая уже дать ему шанса остановиться. И не было это никаким наваждением. Никогда в жизни я ничего так не хотела как в этот момент, что бы Рома не останавливался. Меня смыло этой неистовой волной, прорвав внутри какую-то плотину, выпустив на свободу все долго скручиваемые в бараний рог желания. Абсолютно отчетливо я видела что происходит, и прекрасно осознавала что делаю. Но останавливаться уже не собиралась.

Все что происходило дальше сложно назвать красивым, а уж тем более возвышенным. Рома поднялся со мной на руках и, задрав мою юбку до талии, усадил меня на стол. Не отпуская мои уже истерзанные губы, он широко развел мои бедра, снова яростно потираясь своей пульсирующей твердой плотью, заставляя меня извиваться и стонать. Его рука скользнула по моему бедру и накрыла через насквозь промокшие трусики моё лоно. Ощутив мою влагу, он дернулся, и издал хрип, словно ему было больно.

— Ромашка моя, какая же ты уже влажная и горячая… — хрипел он, отодвигая в сторону тонкую преграду и скользя бесстыдными пальцами по моей влаге. — Если бы ты знала сколько раз я поимел тебя уже в своих долбаных фантазиях за эти дни. Я не дрочил столько с тех времен как был подростком… Ты даже не представляешь до чего доводишь меня… Я не могу спать… как только закрываю глаза только и вижу — тебя скачущую на мне… или стоящую в душе на коленях… Я всю эту гребанную презентацию представлял себе как трахаю тебя у стены, или нагибаю над столом…

Его бесстыдные слова, произносимые хриплым, прерывающимся шепотом, и легкие дразнящие движения его пальцев на моем клиторе совершенно сорвали мне крышу. Я выгибалась, требуя больше контакта и давления, приходя в настоящее неистовство от его измывательств.

— Хватит болтать и сделай уже что-нибудь, — я сама не узнаю свой хрипящий голос с приказными, рычащими нотками.

— Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал? — кружащие пальцы становятся настойчивей, заставляя меня стонать громче и делая мои бедра живущими собственной жизнью.

— Все что угодно! Только прекрати болтать и заставь меня кончить…

Рыкнув, Рома дергает мои трусики и с резким треском открывает себе полный доступ. Он пытается склониться лицом между моих бедер, но это не то, что мне сейчас нужно. Я тяну его голову вверх за волосы.

— На хрен эти игры. Хочу тебя внутри. Сейчас же.

Рома ругается, тяжело выдохнув через плотно сжатые зубы и резко хватается за свой ремень. Его штаны соскальзывают, и я вижу его эрекцию, выпирающую через белые боксеры. На трусах явно виднеется пятно, говорящее, что не я одна тут истекаю от желания. Я протягиваю руку и обхватываю его прямо через тонкую ткань. Рома вскрикивает, дергается и до боли сжимает моё запястье, не давая сделать ни одного движения.

— О, Господи боже, Лиза! — в его севшем голосе почти отчаянье. — Только не в этот раз! — умоляет он меня. — Пощади мою гордость… Я слишком долго этого хотел.

Я пропускаю мимо ушей фразу, намекающую, что этот раз не единственный. Мне нет до этого сейчас дела. Рома отводит мою руку и освобождает свой член. Я смотрю на него, и он дергается под моим взглядом, становясь, кажется, еще больше и напряженнее. Не то что бы я видела много, но Рома там просто идеален. И ему ни хрена не стыдно будет раздеться в мужской бане. Господи, да ему вообще нигде не стыдно будет раздеться. Я не могу отвести глаза.

— Лиза-а-а-а! — стонет Рома. — Если ты будешь так смотреть, то я кончу от одного только твоего взгляда!

Я поднимаю глаза, встречаюсь с его взглядом, и от неистового, голодного синего огня я не могу дышать. Вырываюсь из этого плена и снова опускаю глаза, чтобы увидеть как Рома обхватывает себя рукой и направляет свою пульсирующую плоть в меня. Едва коснувшись моей влаги, он глухо стонет и скрипит зубами. Толкнувшись вперед, он запрокидывает голову, его горло судорожно дергается и он ругается, задыхаясь и продолжая погружаться в меня. Это совсем не романтичный первый раз, но от вида его ничем не прикрытого, грубого, бьющего через край наслаждения, я сама схожу с ума. Все мои ощущения сосредоточенны сейчас в месте, где он проникает в меня, заставляя шевелиться волосы и вытягивая из меня реально животные звуки. Я выгибаюсь, делая нас еще ближе. Рома издает короткий гневный рык и, хватая меня за бедра, резким движением ещё сильнее насаживает на себя.

— Держись, Ромашка, — его голос кажется почти злым от напряжения, а лицо искажается.

Он опускает глаза туда, где соединяются наши тела и начинает вдалбливаться в меня в бешеном темпе, вращая бедрами, чтобы проникнуть как можно глубже. Я взрываюсь почти сразу, буквально через десяток этих мощных, разрывающих меня на части движений, хриплю и содрогаюсь, даже не думая как-то этим управлять. Падаю без сил на стол и пытаюсь отвернуться. Он делает еще несколько рваных движений, словно стараясь загнать себя максимально глубоко и схватив меня за затылок, дергает, заставляя смотреть ему в лицо, когда он, хрипя, кончает. В этот момент его глаза горят таким мрачным пламенем, почти пугая меня своим неистовством, потом их заволакивает пелена наслаждения, Рома закрывает их и валиться на меня, прижимая к столу своим раскаленным телом. Он все еще пульсирует внутри меня, вызывая ответные спазмы моих внутренних мышц и волны дополнительной дрожи во всем теле.

Лежать на холодном, гадком столе придавленной его телом чертовски неудобно, и поэтому момент обычного после секса расслабленного умиротворения проходит очень быстро.

— Слезь с меня, — я толкаю Рому в грудь, и он быстро приподнимается, освобождая меня.

Угар прошел и мне не хочется смотреть ему в глаза. Нет, я не кисейная барышня, чтобы разрыдаться и обвинить его в соблазнении, или предаваться сожалениям о случившемся. Все что я сейчас испытываю — это дискомфорт от влаги, стекающей между бедер, и поэтому быстро поднимаюсь и ищу салфетки в своей сумке. Неожиданно чувствую влажное прикосновение к внутренней поверхности моих бедер. Рома сориентировался быстрее и сейчас вытирает меня с сосредоточенным видом, будто осуществляет какую-то важную миссию. Его движения очень нежные и аккуратные.

— Спасибо, — говорю я и встаю со стола.

— Я не сделал тебе больно? — тихо спрашивает он. — Прости, я слегка озверел.

— Нет, все нормально. Именно так, как нужно, — я прячу взгляд, потому что чувство неловкости накрывает меня.

Вот мы и сделали это. Теперь дружба в прошлом, и в присутствии друг друга мы всегда будем чувствовать себя неловко.

— Если хочешь, можешь принять душ в моем кабинете.

— Нет, я все равно отсюда сразу домой. Так что не стоит.

Я прекрасно понимаю, что наступает самый неприятный момент. «После секса». Это то, что я больше всего ненавижу в человеческих отношениях. Противная неловкость, когда оба понимают что все, пора бы разойтись по-быстрому, но какие-то условности мешают сделать это, вынуждая нас еще что-то говорить и замирать в ожидании реакции партнера. Я оправляю юбку и вижу, что сбоку она все же слегка разошлась по шву. Черт, а мне еще добираться! Я намеренно стараюсь не замечать, что сейчас делает Рома. Это уже не важно. Страница перевернута.

— Хочешь кофе? — хрипло спрашивает Рома.

— Нет. Не стоит.

— Я отвезу тебя домой? — такой же тихий голос.

— Да нет, спасибо. Я вызову такси, зачем тебе заморачиваться.

— Да что за на хрен! — неожиданно орёт Рома. — Что, все было настолько плохо, что ты ни взглянуть на меня не хочешь, ни двух слов сказать!

Я испугано поднимаю глаза и смотрю на разъяренного мужчину стоящего прямо передо мной.

— Ромашка моя, я что, совсем обложался?! — он обхватывает моё лицо и нежно целует, едва касаясь губами моих распухших губ.

— С чего ты взял? Все было просто замечательно. Но мне пора.

— То есть ты сейчас просто возьмешь и выйдешь в эту дверь, словно ничего и не было? И могу поспорить, что ни звонка, ни нового визита я не дождусь, — лицо Ромы постепенно теряет краски, становясь каменной маской.

— Я думаю, что это лучший вариант для нас обоих, — я отвожу глаза.

Рома отступает, и губы его искривляются в горькой усмешке.

— Значит, все же я был прав с самого начала. Ты ушла от мужа к другому. Правильно. Разве такая женщина как ты, Лиза, может быть когда-нибудь свободна?

На меня неожиданно наваливается обида. Кем он меня считает? Шлюхой, которая от мужа ушла к любовнику, а с ним решила в промежутке поразвлечься? Хотя чего ты, Лиза, ожидала после того как сама позволила себя тут на столе разложить без долгих уговоров? Волной накрывает горечь, а затем апатия. Я смотрю в синие глаза Ромы, теперь обжигающие меня холодом, и понимаю, что не стану ему ничего объяснять. Оно того не стоит. Не собираюсь душу выворачивать под этим расчленяющим взглядом. Забираю сумку и иду к двери. Спускаюсь вниз под пристальными взглядами охранников, внимательно изучающих мой помятый внешний вид. Не буду вызывать такси, просто поймаю машину на улице. Неожиданно, с визгом передо мной тормозит уже знакомая иномарка. Рома наклоняется и открывает дверь.

— Садись в машину. Не пытайся выставить меня уж совсем ничтожеством, которое не может быть хотя бы элементарно вежливым. Ты достаточно продемонстрировала мне сегодня что я ничто для тебя.