Я просто положил руку ему на плечо. Мы никогда раньше не говорили об этом. И сейчас что я мог ему сказать. Это не тот момент когда мужчине нужны утешения или сочувствие. Потому что сочувствовать тут нечему. Он совершил непоправимое. И оправдания что в стране жизнь была такая, или на него давило его окружение не прокатит. Даже под страхом смерти каждый сам делает свой выбор в подобной ситуации. Забрать чью то жизнь или расстаться со своей.

— Помоги мне, Ромка. Я хочу не просто новую жизнь начать. Я хочу найти его семью и помогать им.

— Не думаю что они от тебя что то примут. Да и его жена по-моему замуж снова вышла. Стоит ли ворошить прошлое.

— Я должен. Прийти и повиниться. Я ведь тогда на суде даже не извинялся. Строил из себя крутого.

— Думаешь это хорошая идея?

— Во всем что я натворил нет ничего хорошего. Но я давно уже решил, что хотя бы прощения я должен попросить. Пусть хоть камнями закидают. Так нужно.

Ну что же это его решение.

Колька был вроде всерьез настроен начать жизнь заново и я предложил ему работу в моем автосалоне. Вскоре он сможет съехать от меня и жить самостоятельно. Ведь если Лиза вернется то я хочу проводить как можно больше времени с ней наедине, а присутствие брата в моей пусть и огромной квартире совсем этому не способствовало. К тому же каждый вечер Колька приводил женщин. В этом смысле он нисколько не изменился. Могу понять, столько лет без женщины, это при его то темпераменте, надо наверстывать, но вид полуголых пьяных девиц шастающих по квартире и периодически предлагающих присоединиться к веселью вряд ли понравиться Лизе.

О наших отношениях я Кольке ничего не говорил. Словно боялся вспугнуть. Прятал как сокровище.

И еще у меня скреблась гадкая мысль. Колька пусть и в далеком детстве был тем кто украл первые поцелуи моей Ромашки. Считался её долбанным парнем. Не то что бы я верил что увидев его такого заматеревшего и покрытого тюремными татуировками Лиза вдруг западет на него. Но ревность чувство совершенно диструктивное и логике не поддающееся И да я ревновал. Ведь как ни крути он был по прежнему очень привлекательным мужиком, если судить по тем голодным взглядам что бросали на него вокруг женщины. Никакой неуверенности в собственной привлекательности у меня не было с юности, но когда дело касалось моей Ромашки Вдруг тут сработает какой — нибудь гребанный эффект первой любви.

Именно поэтому к концу месяца Колька должен убраться из моей квартиры. Мы с ним уже подобрали вариант в паре кварталов от меня и переехать он должен был со дня на день.

Прошло уже три недели из месяца который у меня попросила Лиза и я чувствовал себя как скаковая лошадь вышедшая на финишную прямую. Все внутри просто сводило от безумного напряжения. Я как та лошадь видел уже финиш но до сих пор не знал что будет когда я его достигну.

Не то что бы я буду готов остановиться если вдруг Лиза решит не возвращаться ко мне. Пожалуй, я уже никогда в этой жизни не буду к этому готов. Просто это будет показателем, четкой меткой того насколько я еще далек от собственного счастья и покоя. От того момента когда мы не только будем как одержимые поглощать друг друга в постели, но и ужинать каждый вечер на моей нашей кухне. От того как мы будем смотреть телевизор в нашей гостиной, препираясь из за пульта и того что смотреть. От того как я приходя с работы буду слышать воду льющуюся в душе и сбросив одежду проскальзывать, что бы как можно быстрее наброситься на её нежную, распаренную кожу. А Лиза будет ругать меня и приказывать убраться вон поначалу, а потом растаяв стонать упершись руками в матовое стекло кабинки.

Мать твою! Надо запретить себе думать о её обнаженной коже! Как будто я это реально смогу!

Я хотел её присутствия в каждой секунде моей жизни. Хотел что бы она стала наполнена ею одной до краев, от этого времени и до последнего моего вздоха. Хотел её вещей в моем шкафу, в ванной. Забытых сережек на раковине. Разных мелочей что попадаясь под взгляд будут кричать мне о том что она есть в моей жизни, даже когда её нет рядом. Пока у меня были лишь её трусики, забытые во время её побега.

Казалось бы если любишь и желаешь кого так долго то с годами все должно как то притихнуть, чувствоваться уже не так остро. Но в том что я чувствовал к Лизе не было ничего притихающего. И дело даже не в том что близки физически мы стали совсем недавно и у меня не было времени не то что пресытится, но и толком распробовать какого это обладать той самой единственной. Все было совсем наоборот. Чем ближе она ко мне была, тем еще большей близости мне хотелось.

Знать о ней все. Каждую мелочь. Как она выглядит когда просыпается по утрам? В какой позе любит спать? Просыпается ли раздраженной и молчаливой или наоборот в прекрасном настроении? Сколько сахара она кладет в свой кофе или пьет вообще без него? Что любит на завтрак? Разрешит ли она наблюдать за тем как будет одеваться или будет выгонять меня прочь? Будет ли ей нравиться что я стану звонить ей каждый час или даже чаще или она опять посчитает что я на неё давлю?

Вопросы рождались в моей голове, множась каждую минуту. Чем ближе был конец месяца тем больше я себя чувствовал опять тем самым сопляком Ромочкой, которому предстоит самый важный в жизни экзамен и я до истерической дрожи боюсь его провалить и сделать хоть что то не так. Оказаться опять недостойным. Не тем кого моя Ромашка выберет.

Когда наконец началась эта самая последняя неделя я чувствовал себя измотанным ожиданием и бесконечными бессонными ночами полными неудовлетворенным желанием и мучительными сомнениями.

В понедельник я вечером выбрался из машины перед домом м сразу почувствовал ледяной пронизывающий ветер что поднялся к ночи. Не успев ступить на асфальт чуть не сел на задницу подскользнувшись. Все наша гребанная погода. Сначала весь день лил дождь, а к вечеру долбанул морозец. И теперь все вокруг превратилось в натуральный каток. Вот завтра дворники ухаряться с этим бороться.

Едва войдя в квартиру скривился. У брата опять гостья. И судя по голосам не одна. Опять терпеть общество пьяненьких Колькиных подружек. Скорее бы он уже сваливал в свою съемную квартиру. Сил нет их уже терпеть, хотя и понимаю его как мужик мужика. Но единственная женщина которую я хочу здесь видеть отныне и навсегда это моя Лиза.

На кухне ясное дело пир горой. Стол накрыт. Колька смотрит на меня уже блестящими от алкоголя и возбуждения глазами, лапая крашенную блондинку с пышными формами что сидит у него на коленях. Еще одна её клонированная подружка сидит рядом и встречает меня откровенно призывным взглядом.

— О Рома ты вернулся! громче чем нужно говорит Колька как все пьяные люди. — Девочки это мой младший, но от этого не худший брательник Рома. Кстати мы сейчас пользуемся его безраздельным гостеприимством. Так что очень прошу его ооооочень любить и даже ублажать!

Девицы хихикают и смотрят на меня чрезвычайно заинтересовано. В затуманенных алкоголем глазках уже щелкает счетная машинка, прикидывая стоимость моего костюмчика и часиков. После этой оценки я в глазах девиц мгновенно становлюсь гораздо привлекательней моего брата. Они начинают мне по их мнению очень обольстительно улыбаться. Мне противно все это и я даже им не киваю, что бы поприветствовать.

— Коль, я устал как собака, так что в душ и спать. Постарайтесь не слишком шуметь.

— Да ладно, Ромик, посиди с нами! Вон смотри какие девочки. Это вон Томочка хватает он за грудь ту что сидит на его коленях А это Как там тебя зовут? Аааа какая на хрен разница.

— Коль мне это все не нужно. — и я иду к себе в спальню, по дороге расслабляя галстук.

Колька скидывает девицу с колен и нетвердой походкой догоняет меня.

— Ромик, да что за на хрен? Я же для тебя старался., брат. негромко бормочет он.

— Не стоило, брат. Я дешевыми шлюхами никогда не интересовался, ты же знаешь.

— Да нормальные девчонки. Какая на хрен разница, дешевые, дорогие, все они в темноте одинаковы. Тебе, мать твою, расслабиться нужно. Я же не слепой. Ты за все это время что я у тебя ни разу ни с кем не спал. И ходишь с каждым днем все мрачнее и злее. Твои подчиненные уже бояться к тебе на глаза попадаться. Только и разговоров о том что с тобой твориться.

— Они чем обсуждать личную жизнь руководства лучше бы работали усердней. А то одни, млять, сплетники что мужики, что бабы.

— Рома, я серьезно. Тебе расслабиться нужно. Трахнуться так что бы мозги прочистило. Хочешь Томочку эту бери, она ртом такие вещи вытворяет..

— Коль, я же сказал не интересует. У меня есть женщина. Одна и никто другой мне не нужен.

— Ну и где же эту твою женщину носит? Ты ж так скоро от сперматоксикоза помрешь!

— Это совершенно не твоё дело. Развлекайся. а потом выпроваживай этих девиц отсюда. И я очень надеюсь что в следующий раз ты их пригласишь уже к себе. Задолбали если честно. я стараюсь говорить спокойно, но под конец все же срываюсь на рык.

— Ладно, ладно, — примирительно говорит Колька. — Ты только не хипишуй! Не нужны девочки, так не нужны. Хотя не понимаю я тебя. Ну вот кто этой твоей бабе расскажет, чем ты тут занимался? Чего себе отказывать-то в маленьких радостях?

— Отвали.

Я ухожу в спальню и быстро раздеваюсь. Дверь в душ закрываю на щеколду. С Кольки станется прислать кого-нибудь из этих девиц испытать меня на «прочность». А желания прикасаться к этим дамам даже для того, что бы из ванной выставить, у меня нет. Долго стою под душем, пытаясь расслабить тело и успокоить нервы. Когда уже вытираюсь слышу дверной звонок. Что, неужели им коньяка не хватило и кто-то в магазин сгонял? Или соседи возмутиться зашли?

Одеваю домашние штаны прямо на голое тело и вытирая голову выхожу в коридор.

— Кто то приходил? — кричу на кухню.

— Томка говорит, какая-то баба.

Почему то все неприятно напрягается внутри и я быстро спускаюсь на кухню.

— Какая еще баба? спрашиваю у брата.

— Да хрен её знает. Я вон просил Томочку сгонять к двери. Детка, кто там приходил? — мутный взгляд брата поворачивается к девице.

— Да какая-то телка. Спросила Романа. Я сказала, что ты в душе. Она посмотрела на меня странно, развернулась и ушла.

— Как она выглядела? — я ощущаю, как холодные жесткие пальцы паники сжимают моё горло.

— Да обычно выглядела. Тощая. Глаза здоровые, зеленые. А еще у неё чемодан был.

Последние слова летят уже мне в спину. Как есть в одних штанах и босой я вылетаю из квартиры и мечусь по двору пытаясь разглядеть одинокую женскую фигуру. Я не чувствую ни льда под ногами, ни пронизывающего ветра. Только слышу оглушающий набат в ушах, тот самый что звучит мне смертным приговором. Лизы нигде нет.

Я выбегаю со двора и вижу впереди у дороги одинокую фигурку женщины с большим чемоданом у ног. Она пытается поймать такси.

— Лизааа! — ору я во все горло и бегу к ней так быстро как могу.

Она оборачивается ко мне. В любимых зеленых глазах такой холод, что пробирает до самого сердца, останавливая его моментально. Затем она отворачивается и продолжает попытки остановить машину. Я бегу к ней и тут рядом с ней тормозит какой то урод. Лиза наклоняется к окну и что то говорит. Мужик выходит из машины намереваясь положить её чемодан в багажник. А моя Лиза больше даже не глядя на меня открывает переднюю дверь собираясь сесть в машину. И тут я добегаю наконец и захлопываю чертову дверь, отдернув Лизу за локоть.

— Лиза, девочка моя родная, остановись ты ради Бога! — кричу ей.

— Зачем? — Лиза пытается изобразить безразличие и спокойствие.

Но я вижу как напряжено её тело, как сжаты кулаки как будто она хочет мне двинуть, как дрожат губы в попытке скрыть волнение и злость.

— Что сейчас станешь мне говорить что я что то не так поняла? Типа эта твоя дальняя родственница была, из деревни. Приехала, а переночевать негде! — последнее Лиза уже почти кричит.

— Нет, я тебе врать не собираюсь. Женщины в моей квартире шлюхи, — честно говорю я.

Лиза неожиданно толкает меня в голую грудь изо всех сил.

— Урод! Пошел ты на хрен Рома! Мог бы хоть попытаться соврать! к- ричит она срывающимся голосом.

— Девушка мы едем? — спрашивает водила, с интересом наблюдая за нами.

— Да! — рявкает ему Лиза.

— Нет! — не уступаю я ей в решимости. Мужик поставь её чемодан и вали отсюда!

— Да с какой стати ты распоряжаешься! — возмущенно вопит Лиза. Чего ты выперся вообще сюда!

Она окидывает меня наконец взглядом с ног до головы.

— Ты совсем больной? Ты же почти голый, босой, да еще и голова мокрая! Рома ты псих?