Со вздохом закрыла крышку и принялась отмывать старое большое зеркало, по величие от пола до потолка, такие раньше ставили в избах. На это ушло ещё больше времени, потому что промыть деревянные узоры на рамке оказалось нереально кропотливой и тонкой работой. Через два часа я почувствовала себя Золушкой, которая мечтает сбежать на бал. А вот принц пока ещё не спешил мне звонить! Только утром он попросил сбросить мне адрес дома бабушки и расспросил о ней личные данные, такие как полное имя, дата рождения и близкие родственники. И потом… пропал. Даже успела подумать, что Андрей передумал меня спасать, как бабушка Лида срочно позвала к себе. С досады я с силой бросила тряпку, та с громким шлепком ударилась об грязную воду и забрызгала всё вокруг. И пусть. Сюда всё равно никто не поднимается.

– Мне срочно нужно уехать к сестре в Рождествено, буду вечером. Обед приготовишь себе сама, я отпустила Раису Михайловну на выходные. А это приготовь к моему приезду.

Бабка протянула мне листочек со списком блюд, что я должна буду приготовить на ужин. Зло сжала челюсти и проговорила сквозь зубы.

– Я не умею готовить.

Пусть не думает, что нашла себе повариху на выходные, баловать своими кулинарными способностями её я не стану.

– Тем хуже для тебя. Не сможешь приготовить, будешь сидеть голодной, – отрезала она и круто развернувшись, поспешила на выход.

Я тихонько чертыхнулась и ушла в комнату. Коротать свой одинокий праздничный день.

Время подходило к половине пятого, когда я получила звонок от Андрея. Оказывается он приехал и ждал меня у задних ворот. Пообещав выйти в течение десяти минут, я только пять из них прыгала по комнате как ненормальная, пританцовывала и пела от радости, показывая язык фотографиям моей бабушки, как маленькая задира. Но я действительно очень радовалась тому, что в моей жизни появился Андрей. Настоящий волшебник!

Радость поубавилась, когда я попыталась открыть дверь. Бабка заперла меня. Понеслась ко второму входу и готова была выть от безысходности – обе двери были заперты на все замки. Разве так можно? А если в доме случится пожар? Я даже на улицу не смогу попасть! Звоню Андрею, он берёт трубку после первого гудка:

– Ну ты где? – немного приглушённо заговорил он.

– Не могу выйти из дома. Бабушка все двери заперла, прежде чем уехать!

– Ну и родственнички у тебя, – хмуро заметил Андрей.

– Сама не в восторге…

– Ладно, сейчас буду у дома. Собак тут, надеюсь, нет? Сидеть зимой на дереве всю ночь, я, пожалуй, не готов.

– Нет у неё собак. И камер тоже.

– На какую сторону у тебя окна?

– На задний двор.

– Подходи через пять минут к окну, – проговорил он и отключился. Стою в холле, ошарашенно поглядывая на дисплей телефона. На первом этаже у бабушки окна не открываемые. А те, что открываются – с решётками. Я что буду через окно второго этажа вылезать?

Зашла в комнату, где мне разрешили расположиться, и открыла окно. Воронцов уже стоял внизу, такой красивый в светло-бежевом бушлате и темных джинсах. Не видела его, кажется вечность. Он будто ещё больше похорошел, или же это я потихонечку схожу по нему с ума?

– Твоей бабушке здесь не тесно? – в его вопросе сквозил сарказм.

– В старом доме было тесно, поэтому золотая рыбка, в роли моего отца, купила ей дворец, лишь бы к нам не дай бог не переехала.

Андрей усмехнулся и протянул ко мне руки:

– Ловлю!

– Ты сумасшедший, я не смогу спрыгнуть со второго этажа!

– Да я шучу, просто интересно было посмотреть на твою реакцию.

Я невольно хихикнула и закатила глаза.

– С обратной стороны дома есть козырёк, твоя задача залезть на него, ну а моя – тебя с него снять.

– Там комната бабушки! – ужаснулась только от одной мысли, что придётся туда зайти.

– И там водятся страшные привидения?

– Или ещё что похуже…

– Значит, возьми с собой чугунную сковородку и приготовься отбиваться.

Снова хихикнула и пообещала быть на козырьке через три минуты. Конечно же без чугунной сковородки. У бабушки в комнате было столько цветов! Я словно в ботанический сад попала! В три минуты я не уложилась – пока разгребла все горшки с подоконника, прошло гораздо больше времени. Выбралась на козырёк, под которым располагалось крыльцо парадного входа, закрыла насколько это возможно окно и потихонечку подобралась к краю. Чувствовала себя в тот момент дворовым мальчишкой. Даже когда была маленькой, я себе подобного не позволяла. Увидел бы тогда мой брат, чем я занимаюсь, глазам не поверил бы!

– Не бойся, давай ко мне! – подбадривал Андрей, забравшись на каменный выступ.

Я почти слетела к нему в руки и почувствовала крепкое сильное объятие.

– Попалась…

Почувствовала его дыхание на своём лице, такое свежее, манящее к себе. Даже не осознала, как приблизилась к нему вплотную, утопая в синеве его глаз.

– Привет, – прошептала я, цепляясь пальцами за его шею. – Даже не представляю, как заберусь потом обратно…

– Об этом можешь не думать до завтра, – низко прошептал он и поставил меня на землю.

– Как до завтра? Бабушка вернётся сегодня вечером.

– Не вернётся, сегодня ты моя на всю ночь.

Он сказал эту фразу тем самым глубоким, проникновенным голосом, от чего по низу живота пронеслась сладкая истома. Я почувствовала, как покраснела и смутилась. Опять начинала нервничать, боясь сделать или сказать что-то не так. А вот Воронцова моё смущение явно забавляло, потому что разглядывал он меня с весёлыми яркими искорками и в синих глазах. Наверное, к такому поведению девушек он не привык, по сценарию мне нужно было броситься к нему на шею и томно прошептать: "Я твоя навечно, сладкий, не только на эту ночь". Покраснела пуще прежнего – в жизни такого не скажу!

– И чего ты там себе придумала, а? Помидорчик мой аленький…

Он взял меня за руку, и я ещё больше напряглась, вся покрываясь мурашками. Прижал к себе так тесно, что я снова стала чувствовать его горячее дыхание на своём лице. Кажется, я в тот момент ахнула, или пропищала, или так громко вздохнула, это не столь важно. Важно как он отреагировал. Так шумно втянул аромат с моих волос и сжал ещё крепче. Затем склонился ко мне, почти коснувшись моих губ своими. Дыхание моментально сбилось и задрожало. Это неописуемое волнение. Неужели так будет всегда? Мы стояли посреди двора моей бабушки в паре секунд от поцелуя. Кажется, от переизбытка кислорода у меня начинала кружиться голова.

– Знаешь, как сладко ты пахнешь, Мила?

Я стояла одурманенная его запахом и слова не могла вымолвить. Он хотя бы осознавал, что пахнет гораздо приятнее меня? Даже приятнее Лёши. С каких пор? Наконец-то поцеловал. Требовательно и обжигающе страстно. Так, словно я единственная, кого он хотел бы целовать. Совсем не так робко как я. Через минуту мне уже совсем не хотелось уходить, хотелось вернуться в дом и целовать его до невозможности долго, пока мне не станет ещё лучше, ещё приятнее…

К моей досаде он остановился.

– Поехали, Мила. Иначе я сейчас затащу тебя через окно в дом, запру в спальне и уже сам никуда не выпущу.

Ого! Посмотрела на него во все глаза и в тот момент поняла, что хочу, чтобы он сотворил со мной именно это. Андрей прижался ко мне лбом и положил ладонь на щёку, обжигая своим касанием.

– Ох, малышка Соболева, я хочу, чтобы у нас всё было по-другому. Но мне сложно себя сдерживать, особенно когда ты так на меня смотришь…

Как я смотрела? Ни черта ничего не понимала, просто безумно хотела оказаться с ним в одной спальне, хотела почувствовать ту ласку, что уже однажды с ним испытала. Закрыла глаза, стараясь прийти в себя, но пока он так тесно прижимал наши тела друг к другу, это оказалось невыполнимо.

– Отпусти, – попросила я.

Он нехотя подчинился, прибавив расстояния между нами, но зацепил мою руку, переплетая наши пальцы.

Воронцов первым из нас вернулся в реальность и потянул меня к задним воротам. Первое время я шла за ним на автомате, потом и моя голова начала потихонечку соображать. Он действительно очень опасный. Как неловко осознавать свои намерения… Один поцелуй – и я готова бежать с ним в спальню.

Лексуса не было видно даже отдаленно, когда мы вышли за территорию. Андрей объяснил:

– Не стал тут парковаться, чтобы не привлекать внимание соседей.

Мы шли по безлюдной дороге достаточно долго, прежде чем оказались рядом с машиной. Андрей помог мне сесть в салон и всучил коробку, что достал с заднего кресла.

– Примерь, моя Милая, мы едем с тобой на каток!

22

В детстве я любила кататься на коньках вместе с братом. Потом он вырос, у него поменялись интересы, появились девушки, сформировалась компания и все наши зимние развлечения остались в далёком прошлом. Что касается моих подруг – Лера терпеть не могла каток, а остальные считали меня своей подругой только потому, что я была дочкой олигарха.

Повернулась к Андрею и некоторое время смотрела, как он сосредоточенно вёл машину. Его губы расплылись в красивой улыбке – видимо боковым зрением ему было видно, что я наблюдаю.

– Рассказывай, как ты вытащил мою бабушку из дома?

– Ну и наивная она у тебя, конечно, – вместо ответа поморщился Андрей. – Или жадная. У тебя папа сам бизнес сделал или в наследство от отца перешло?

– От отца. А дед в своё время урвал кусок во время перестройки. До этого, конечно, тоже шишкой был, но как раньше было – без больших денег, но со связями и возможностями.

– Тогда точно жадная.

– Ну не томи!

– К сестре твоей бабушки сегодня утром пришёл адвокат с завещанием от их далёкого одинокого родственника с несусветным богатством, который якобы помер три месяца назад. Заявил, что завещание зачитает в присутствии всех наследников и попросил вызвать твою бабушку на встречу.

– А родственника конечно нет.

– Разумеется, нет. То есть он есть, родственник, по родословной имя подбирали, но на том свете он уже четыре года, и богатства у него никакого нет. Обычный фермер из далёкой деревни. Но бабушкам-то это откуда известно, если они его толком не знали? В общем, обе старушки клюнули и ждут теперь нового визита адвоката к семи часам вечера.

– Но он не придёт?

– Не-а.

– И бабушка домой вернётся!

– Адвокат сначала перенесёт встречу на половину девятого, потом на следующий день, на девять утра. Твоя бабушка решит остаться, чтобы не ехать по темноте домой несколько часов, чтобы потом ни свет ни заря мчаться обратно.

– А если всё-таки решит ехать в ночь?

– Значит, нам об этом скажут и у меня будет больше двух часов, чтобы вернуть тебя в твою тюрьму. Не переживай, шансы, что она решит вернуться, крайне малы.

– А если бы она не поверила?

– В ход пошёл бы план "Б" с бесплатной оздоровительной программой от лучшего санатория города, где её пригласили в качестве почётного гостя.

– У меня слов нет, – в шоке говорю я.

– Ну, было бы гораздо проще, если бы ты пару раз сделала что-то наперекор отцу, может, запирать хотя бы перестали.

– Меня как раз и стали запирать после того, как я пошла ему наперекор. До этого жилось попроще.

– То есть ты была в клубе с сомнительными парнями назло папе?

Покраснела и выдала себя с потрохами.

– Ох, Милана… – недовольно рыкнул Андрей, покачав головой. – Почему?

– Потому что накануне вечером папа заявил, что намерен меня замуж за Полянского выдать.

Машина так резко затормозила, что я чуть под панель не слетела. Слетела бы, если бы на ремень безопасности. Андрей повернулся ко мне, нахмурив брови.

– Чего, прости?

– Ты зачем так резко тормозишь?

– Полянский твой жених?

– Да никакой он мне не жених! Разве что в папиных мечтах! Я его видела лишь однажды, на благотворительном вечере.

– А ты отцу об этом сказать пробовала?

– Пробовала. Он особо не слушает.

Андрей раздраженно выдохнул и вновь устремил взгляд на дорогу.

– И когда свадьба?

– Надеюсь никогда. Думаю пока, как мне отца переубедить.

– Ладно, когда планируется свадьба? – перефразировал он свой вопрос.

– Через два года, когда институт закончу.

Мы снова тронулись, но вид у Андрея остался недовольным. Мгновенно пожалела, что так разоткровенничалась. Мало он со мной возился, из дома выкрадывая, так я ещё и засватанной оказалась. Мы повернули, и я совсем расстроилась. Наверное, он меня назад домой вёз. В мою тюрьму.

– Тебе бы с Полянским поговорить не мешало бы. Лично.

– Да он сам не в восторге от идеи взять меня в жены. На него, наверное, тоже папа давит. Но мужчинам же проще: папа хочет – да, пожалуйста, возьму, будет у меня примерная жена в угоду родителям, и, конечно же, подходящая под истинные вкусы любовница. – Я вздохнула от досады. – Только вот терпеть всё это мне.