– Ну? – с надеждой спросила коллега, когда Наденька вернулась.

– Отпустил. Разве могло быть иначе? Воронцов такой душка… – мечтательно вздохнула она.

– Пошли уже! Не смей к нему клеиться, Надька! – девушки вышли из приемной. – Ты ведь не дня него так наряжаешься день ото дня? Доиграешься! Трахнет тебя и в лучшем случае переведет в канцелярию с глаз подальше…

Строгий шепот стих и я поняла, что снова осталась одна. М-да. Не больно-то лестного мнения некоторые коллеги об этом Андрее. Но размышлять на эту тему было некогда. Действовать нужно быстро! Бросила беглый взгляд на телефонные аппараты. Рядом, конечно же, находился справочник. Даже листать не пришлось – на первой странице я увидела номера телефонов начальства. Номер, что был подписан синей авторучкой: Погодин Алексей Николаевич, с пометкой "личный", я знала наизусть. Не смотря на то, что ни разу не решилась по нему позвонить. По такому же принципу был подписан номер Воронцова. Тогда я, не раздумывая, достала сотовый, поспешно набрала цифры и на носочках подкралась к маленькой комнатке, оборудованной под обеденные манипуляции. Закрылась, сделала глубокий вдох и нажала на клавишу вызова. Была не была! Ботинки мужчины были очень чистые, без налета химии с дорог, как у пешего народа, что шлёпает по пятнадцать-двадцать минут до работы. Это ведь должно свидетельствовать о том, что приехал он на автомобиле. Хотя некоторые страхи, что у Воронцова имелся личный водитель, всё же были… Утешила себя мыслью, что вашей фирме всего два с половиной года, она не является крупной, хоть дела идут всё лучше. Я ведь смотрю новости о вас регулярно… Вряд ли директора здесь имеют личных водителей.

– Слушаю, – Воронцов поднял трубку после третьего гудка. Я, было, подумала, что он свой голос принижает специально для той блондиночки в красном, но нет… Голос у него действительно такой же низкий, чуть тягучий и волнующий.

– Здравствуйте. – Я старалась говорить смело и уверено, прогоняя сомнения. – Заранее прошу прощения, мне дали ваш номер свидетели… Я, кажется, задела вашу машину, когда выезжала… Не то что бы повреждения сильные, но приятного мало, сами понимаете…

– Я буду через пять минут, – быстро ответил собеседник, уже на ходу.

Хлопнула дверь. Андрей Воронцов пулей вылетел из кабинета, а я ещё мгновение стояла в оцепенении, не веря до конца, что у меня получилось провернуть подобное. Встряхнув головой, заставила себя двигаться. Быстро и проворно. Забежала в освободившийся кабинет и огляделась. Большой, разделен на рабочую зону с двумя длинными столами, один из которых – в полном беспорядке, с горой бумаг, а второй – чистый, с аккуратно разложенными стопками по краям стола. Нежно улыбнулась, узнавая твой сияющий чистотой стол. У тебя ведь всегда был порядок в любом деле. Разве это не заслуживает восхищения?

Мельком посмотрела вторую половину кабинета. Ты большой молодец, как хорошо придумал! Обустроить её под презентации готовых рекламных наработок. Заметила несколько держателей для стенд-баннеров, занятых большими плакатами, ещё два пустых. На одном так вообще один плакат разорван надвое: неудачный? Но больше всего понравился установленный современный проектор. Прямо напротив белого квадратной формы дивана и прозрачного столика. Это словно кабинет не директоров – нет, те выглядят иначе! Это кабинет настоящих тружеников. Вы действительно много и упорно работаете для того, чтобы расти и развиваться.

Стремительно спешу к столу, на котором царит хаос. В спешке ищу конверт, и в ужасе замираю – вскрыт, его останки небрежно заброшены в мусорное ведро. А где же тетрадь? В панике кусая губы, поднимаю бумагу за бумагой. Что за неряха этот Воронцов! Тут запросто мог чёрт всё ноги переломать, и даже хвост свой оставить!

Тем временем в приемной хлопнула дверь. Это было полное фиаско! Я не поняла, как можно было вернуться так рано! В конце концов, офис же находился на сорок четвертом этаже! Но голос, что доносился из приемной, я могла бы узнать из тысячи. Самый лучший голос на свете – чистый переливающийся баритон. Разговаривая по телефону, в свой кабинет спешил сам ты! Я заметалась по кабинету, безнадежно выискивая укрытия, и раскрыла дверки одной половинки шкафа для одежды – единственное ближайшее место, где можно было спрятаться. Двери одновременно пришли в движение: одна плавно открылась, а вторая резко закрылась.

Затаилась в самой неудобной позе: колени чуть подогнуты, шея вытянута вперёд и голова поджата к груди из-за мешающей сверху полки. А уж как пальцы вцепились в штангу для вешалок – словно под ногами зияла пропасть и я боялась туда свалиться! Сквозь продольные щелочки в двери мне была прекрасно видна рабочая зона. Ты, одетый в черную дутую куртку с меховым воротником, подошёл к чистому столу и положил на него дипломат и телефон. Затем принялся раздеваться и пошёл прямиком к шкафу. Я едва не простонала в голос. Позор уже близок! И угораздило меня залезть в шкаф, куда ты направишься первым делом, чтобы повесить куртку. Я трусливо зажмурилась, вздрагивая от каждого приближающегося шага. Послышался лёгкий скрип двери, почти лишающий чувств…

Ничего! Открыла глаза и поняла, что ты стоишь у соседней дверцы, заботливо стряхивая с меха влагу и вешая пуховик.

Я позволила себе оглядеться. Моё плечо упиралось в чёрное дорогое пальто Воронцова. Лёгкий укол совести за то, что я заставила беднягу выскочить из кабинета раздетым в сильный снегопад, не шёл ни в какое сравнение с радостью от удачного случая, по стечению обстоятельств которого мне посчастливилось забраться именно в его половину шкафа.

Ты тем временем достал с верхней полки маленькую плоскую расчёску и зачесал назад растрёпанные шапкой волосы, цвета спелой ржи. Твоё лицо находилось так близко, я невольно залюбовалась. Красивые глаза блестели и казались золотистыми, щеки, покрытые бледными веснушками, слегка разрумянились от мороза.

Телефон в руках завибрировал, приводя в чувства. Я невольно вздрогнула и моментально сбросила вызов. Видимо возмущенный Воронцов успел прибежать к своей машине и, не увидев никаких повреждений, решил позвонить своей обманщице. Благо ты не заметил. Ушёл к своему столу и включил компьютер, пока я сбрасывала ещё два входящих вызова. Надо же, какой настойчивый!

Помню, как в шкафу было ужасно жарко и душно. И у меня не было ни малейшего представления, как теперь из него выбраться! Кое-как стянула с себя дублёнку и присела на корточки. С губ слетел тихий вздох. А ведь если бы не Лера, сидела бы сейчас на парах в институте, а не парилась в шкафу!

Дверь с грохотом хлопнула. В кабинет стремительным шагом вошёл Андрей Воронцов собственной персоной. Высокий, широкоплечий, настолько лощеный, что аж глаза зарезало. Молодой, гораздо моложе своего низкого тягучего голоса. Скорее всего, одного возраста с тобой. Он отряхивал рукава своего пиджака и недовольно сопел.

– Прям дышишь паром, – заметил ты, ухмыляясь. – Сильно помяли?

– Ничего не помяли! – рыкнул Андрей раздраженно. – Завелись у нас шутники, Лёха. Так руки и чешутся найти.

Тихонечко пискнула. Знал бы Андрей, что ему всего-то нужно подойти к своему шкафу. Но высокий, стройный силуэт направился прямиком к заваленному столу, небрежно плюхнулся в кожаное кресло и запустил пятерню в густые темно-русые волосы. А ведь коллега Наденьки совсем не права была, волосы у этого Воронцова гладкие и блестящие, которые, может, и находятся в лёгком беспорядке, но не отталкивающем, напротив почему-то притягивающим взгляд.

– Девушка говоришь, звонила?

– Девушка.

Ты хмыкнул и покачал головой, ещё раз меня убеждая, что парень этот жуткий и неприятный бабник.

– Что? – недовольно нахмурился Андрей.

– Ничего…

– Да понял я, о чем ты думаешь. Не даю я им свои номера. Тем более рабочий! Это кто-то из наших, точно тебе говорю.

Ну а потом случилось непоправимое, вы заговорили о работе…

– А Надежда где?

– Поздравляет с днём рождения какую-то Дарью из страховой компании, что на третьем этаже. Тут пришёл запрос от "НеоГрупп" хотят разработку логотипа, слогана, сайта и полное продвижение под ключ. Посмотрел их мельком. Компанию недавно выкупили, проводят реорганизацию, думаю надо брать, но проверить бы хорошенько не мешало бы.

– Хорошо, возьму. А "Неско"?

– Ещё на согласовании.

– Долго копошатся.

– Может, от нас не ожидали такой прыти?

Ты снова ослепительно красиво улыбнулся:

– Ещё что?

– Да не успел пока просмотреть. Вчера притащили конверт нáрочно, а там кажется тетрадь с лекциями…

Андрей подался вперёд и стянул с верхнего лотка дневник. Я проскулила, на сей раз в голос. На самом же видном месте лежал! С замираем сердца наблюдала, как он лениво раскрыл толстую тетрадь и пробежался по первым строчкам глазами. Немного осел в кресле и стих. В кабинете воцарилась мертвая тишина, лишь ты изредка щёлкал мышкой компьютера. Я же пылала от стыда и до крови прокусила губу, ту самую верхнюю, без ложбинки. Через пару минут Андрей Воронцов выглядел не менее смущенным, чем я. Он, немного озабоченный странной находкой, пролистал несколько листов, осматривая их задумчивым взглядом.

– Выглядишь так, будто читаешь новую версию Камасутры.

– Если бы… – он ответил очень тихо и нажал на кнопку телефона. – Рад, что вы подошли, Наденька, – мягко пропел он в трубку. – Поточнее скажите, пожалуйста, кто принёс жёлтый конверт? …И это всё? …Почему просили передать именно мне? – затем добавил более раздражённо. – Дословно скажите мне, что вам сказали? …Ах вот как. Значит руководитель здесь только я? … Спасибо, Наденька, рад, что вы тоже в курсе!

Слова звучали достаточно едко. Андрей положил трубку и пролистал ещё несколько страниц.

– Что с тобой? – ты ошарашенно моргнул глазами.

Твой партнер не ответил. Только покачал головой, захлопнув тетрадь.

– Расскажи лучше, как у тебя продвигается с Олесей?

– Всё хорошо, – довольно улыбнулся ты, а меня словно за горло схватил. Цепко и больно. – Она замечательная.

И всё-таки, глядя на Андрея, во мне теплилась надежда – вдруг не отдаст?

– Вот и славно. А сколько ей, ты говорил?

– Двадцать два.

Тот снова открыл первую страницу, я знаю – он вчитывался в дату и прикидывал мой возраст. В глазах промелькнула досада.

– Так что за тетрадь?

– Да так… – его ответ несказанно радовал, Андрей всё ещё сомневался, отдавать мои откровения другу или нет. – Слушай, а у тебя есть… подруга, которой лет восемнадцать?

– Да нет вроде…

– Совсем? Хорошо подумал?

– С чего такой интерес?

– Чистое любопытство.

– То есть ты просто так спрашиваешь меня о малолетках?

И тогда меня словно громом поразило. Так вот значит, как ты считаешь? Не смотря на то, что мне через полгода будет девятнадцать лет, для тебя я всё так же… малолетка? Всего какие-то три года разницы с той самой Олесей, которая… замечательная…

– Я спрашиваю тебя о совершеннолетней девушке. Не о малолетке, – немного напряжённо возразил тогда Андрей, не спуская взгляда со страниц.

Я была безумно ему за это благодарна и невольно прониклась теплом. Не только за то, что он не согласился с твоим мнением, ещё и за то, что Андрей, в отличие от Леры, прежде чем просто отдать дневник, прощупывал почву. Гораздо умнее…

А ты тем временем продолжил:

– Так, кажется, я понял. Тебе кто-то приглянулся из моих знакомых? И ей на вид лет восемнадцать.

– Да, – не растерялся Андрей. – У неё есть брат и сестра. Ты к ним домой периодически захаживаешь.

– Стоп, – чуть помедлив, произнёс ты и склонил голову. – Ты мне сейчас не о малышке Соболевой говоришь?

– Соболевой? – почему-то парень резко изменился в лице и почти выплюнул мою фамилию.

Испугано округлила глаза, не понимая, чем и когда смогла не угодить Воронцову. Его ведь я точно видела впервые!

– Больше никто на ум не пришёл. Извини.

– Не думаю, что у Соболева может быть такая сестра.

– Какая такая?

– Которая бы мне понравилась, – усмехнулся Андрей. – Как зовут?

– У него их две. Среднюю Миланой, младшую… Кирой.

– Милана значит…

– Так, друг. Не нравится мне это. Отстань от сестры Соболева.

– Самому нравится? – подловил тот, а я непроизвольно подвинулся ближе к дверце, с надеждой вглядываясь в твоё лицо. И… ничего.

– Андрей, она сестра Кирилла. Причём его маленькая и любимая. Какой там нравится?

– Так симпатичная или нет? – не отступил Андрей, хотя мне уже настолько тоскливо, что хочется в голос кричать, чтобы он замолчал. Я боялась услышать правду!

– Да не смотрел я на неё так! Я её узнал, когда ей было лет двенадцать-тринадцать. Малышка Соболева. Тихая и замкнутая. Постоянно терпит нападки сестры, которой почему-то всё спускают с рук. Порой за выходки младшенькой мне самому хочется ей настучать, а тут все молчат, будто так и надо. Да и вообще, складывается впечатление, что они Милану всей семьёй изводят и если бы не Кирюха, было бы хуже.