Жасмин Майер - Её невыносимый лжец

Капля белого густого ПВА капнула на лист бумаги передо мной, который я собиралась приклеить. Это был совсем другой рассказ, который я рассчитывала услышать. Гораздо проще и привычнее было услышать о разрушенных семьях и безутешных женах, мужьях-изменниках. А в таком ключе… Я никогда и не смотрела на разводы.

— Зачем вы рассказываете мне это?

Наталья Васильевна отложила в сторону папку и внимательно посмотрела на меня, как если бы я забыла выучить урок.

— Затем, Соня, что иногда просто нет иного выхода. Иногда лучше развестись, чем пытаться спасти то, чего нет. Не всегда брак священное действие и не всегда изменник или изменница рушат счастливые семьи. Иногда людям нужен развод как воздух, иначе они задохнутся. Люди ошибаются. Люди меняются. Жизнь у нас одна, и каждый достоин того, чтобы прожить ее счастливо.

Она помолчала, а потом спросила:

— Или у них есть дети?

— Нет, — беззвучно отозвалась я.

— Тем более, — пожала плечами воспитательница. — Ты там криво приклеила, исправь, пожалуйста. А я пойду проверю, как там наши папочки.

Я с трудом оторвала кривой лист, и какое-то время после просто держала его в руках.

Еще полчаса я провела в пустой группе и, когда за окном опять разразился ливень, в дверь постучали. В комнату заглянул Андрей. Он был немного вспотевший, но определенно более веселый, чем до этого.

— Привет, — тепло улыбнулся он мне, как будто мы не виделись месяц. — Мы закончили.

— Там дождь идет, — зачем-то отозвалась я.

— А мне ваша воспитательница как раз зонт дала, — Андрей показал трость. — Говорит, кто-то забыл еще год назад. Но попросила тебя потом вернуть, говорит это дежурный зонт. Идем? Ты закончила?

— Да.

Я сложила папки на место, закрутила клей и мы вместе вышли из класса. В темных коридорах было пусто. Как и на крыльце. Слава богу, я бы не выдержала второй раунд с мамочками.

Андрей раскрыл зонт и повернулся ко мне. Как и всегда без лишних слов.

Я шагнула к нему, и наши плечи соприкоснулись.

А потом он обнял меня за талию, притягивая к себе, ближе к центру зонта и подальше от дождя. Так мы и шли до дома, медленно, тесно прижавшись друг другу. Под перестук капель и грохот водосточных труб. По-прежнему не говоря ни слова, но я чувствовала, как прямые наших жизней, невзирая на правила и условности, снова изгибались, тянулись друг к другу. И их уже было не остановить.

Соня теперь часто смотрит на меня так, как сейчас, — широко распахнутыми глазами, как если бы видела перед собой призрака. Знаю, она успела распрощаться со мной за те сутки, что я провел в больнице. Но ради того, чтобы увидеть снова, как темнеют ее глаза, почувствовать, как она вздрагивает и дрожит в моих руках, я пойду на все.

И верну ее доверие.

С самого начала это было ошибкой — врать ей. Но, видит Бог, ничего лучше я на тот момент не придумал. Теперь точно постараюсь все сделать правильно.

Я заново возвожу между нами доверие, которое совершенно не ценил поначалу. Сейчас оно напоминает хрупкий мост из хрусталя, который не выдержит даже веса муравья. Любое неправильное слово, жест или поступок уничтожат его. Сам виноват, что многое придется делать заново. Но я рад, что она вообще поверила мне и не выставила за дверь сразу же. Хотя имела полное право так поступить.

Что-то изменилось в ее глазах после того, как мы закончили с помощью в детском саду. Кажется, я стал на шаг ближе к Соне. Если бы я мог все исправить только перестановкой мебели, я бы таскал ее до скончания века.

Я коснулся ее руки, и она не отпрянула.

В последний раз такой трепет от того, что сжал девичьи пальцы, я испытывал, наверное, только в начальных классах, когда нас поставили вместе в пару на утреннике с девочкой, в которую я был тогда влюблен.

Может быть, это детский сад так действует. Я бы и не вспомнил такие вещи раньше. Совершенно забыл то чувство безграничного беспричинного счастья, которое накатывает, когда просто можешь коснуться той самой.

Уже давно я никогда не кайфовал от такой обычной вещи, как идти вместе под одним зонтом, взявшись за руки. Мы двигались синхронно, как в медленном танце. Лавировали между лужами и замедляли шаги, чтобы растянуть то ничтожное расстояние, что отделяло детский сад от Сониного дома.

Теперь это был только ее дом.

Когда-то эта бетонная коробка была и моим домом, но больше нет. Сегодня я на удивление легко и просто собрал вещи, и даже с помощью Ники, которая бегала вокруг с радостным возбуждением, все еще не веря в то, что это происходит на самом деле. Как и я, она чувствовала только свободу. Для нас двоих отказ от нашего брака принес столько же радости, как избавление от натирающих праздничных туфель после многочасового банкета.

— Ты правда делаешь это? — иногда спрашивала меня Ника, когда помогала складывать рубашки. — Ты не передумаешь, Андрей? Не вернешься?

Моя жена больше опасалась, что я внезапно вернусь к ней, а не того, что могу уйти насовсем. Она даже одолжила мне один из своих чемоданов, чтобы я мог сразу забрать все нужные мне вещи.

Теперь чемоданы дожидались меня в одноместном номере «Рэдиссона», я не успел распаковать их, да и не нуждался в таком количестве вещей. Сбор занял больше времени, чем я предполагал. Так что я буквально закинул чемоданы в номер и сразу же сел в такси, потому что спешил на свидание.

Да, вот такое странное свидание, которое включало в себя не поход в ресторан, а помощь в детском саду.

А теперь провожал девушку до дома, не рассчитывая ни на что более. Наслаждаясь только тем, что я могу идти рядом и касаться ее.

Но между нами оставалось кое-что еще, что застыло гильотиной над моей шеей — та просьба Сони о помощи, от которой мое сердце рухнуло в пятки.

Я не сделал этого. Не примчался за ней на мост и до сих пор не знал, с чем должен был помочь ей. И как все закончилось.

Мы дошли до ее подъезда, и Соня мельком оглянулась. Да, из-за дождя здесь не было вездесущих бабушек. Не знаю, успел ли я промелькаться перед ними, но уж Соню-то они точно знали. Дождь спас нас от сплетен во второй раз за сегодня, в первый раз разогнав любопытных мамочек с крыльца детского сада, спасибо климату Питера за это.

Соня остановилась в нерешительности. Снова бросила на меня этот настороженный испуганный взгляд. Должно быть, странные ощущения — ведь я мог подняться вместе с ней в лифт и просто выйти на своем этаже, зайти в квартиру к жене как ни в чем не бывало.

— Ты идешь? — спросила она, не поднимая глаз.

— Нет, — улыбнулся я. — Я здесь больше не живу.

Соня выдохнула и потом прикусила губу.

— Я проводил тебя до дому и оставлю тебе зонт, чтобы ты вернула его Наталье Васильевне. А сам сейчас вызову такси. Моя машина в сервисе. Я вернусь в отель.

Соня посмотрела наверх. В ее квартире, как и моей, горел свет. С Алей сидела ее мама, меня с ней пока не познакомили. Подниматься для такого знакомства сейчас тоже было очень странно.

— Все это так странно, — прошептала Соня, словно читая мои мысли. — И твоя жена… вот так отпустила тебя?

— Она даже отдала мне свой чемодан, чтобы я быстрее съехал.

Соня провела рукой по лицу, словно не веря в то, что слышит.

— И что… Будет дальше? — тихо спросила она.

Я сложил зонт и завел ее под козырек подъезда. Обнял за талию и аккуратно коснулся губами ее лба.

— Когда ты в последний раз ходила на свидание?

— Это было так давно, что наверное правильнее будет ответить никогда, — рассмеялась она, но тут же добавила грустно: — Хочешь пригласить меня в свой номер в отеле?

— Нет, я говорю о свиданиях, Соня. Рестораны, кино, музеи. Когда ты была в «Эрмитаже», например?

— В шестом классе, — незамедлительно ответила она. — Ты это серьезно?

— На полном серьезе. А экскурсии по Неве? Мы должны успеть, пока судоходство еще не закрыли. Зима близко.

— Нет, ты что, и правда серьезно? Нева? «Эрмитаж»?

— И Петергроф. Как я мог забыть про Петергоф?

Соня впервые рассмеялась от души. Глаза заблестели. На губах, которые сводили меня с ума, появилась улыбка.

Хочу, чтобы она всегда так улыбалась. Только мне. Хочу смешить ее, а не заставлять плакать, как сегодня утром.

— Так какие у тебя планы, Сонь?

О нет!… Улыбка потускнела. Она опустила глаза.

— Тут вот какое дело, Андрей… Помимо двух работ, которые никто не отменял, я подписалась на участие в танцевальном конкурсе. Мама обещала помочь и посидеть с Алей вместо меня вечером.

— Отлично, — протянул я. — Конкурс это просто отлично. После всего, что я видел, уверен, тебе в нем не будет равных. Тебе нужно к нему подготовиться?

Она криво улыбнулась.

— Я обязана ездить на тренировки пять дней в неделю. Каждый вечер с понедельника по пятницу.

— Ох.

— Да. Боюсь, что мне совершенно не до свиданий.

— А в выходные ты ведь свободна?

— Ну… В выходные я точно не смогу напрягать маму, если она будет сидеть с Алей всю неделю, так что… Я буду с ребенком, Андрей. Не знаю, какие свидания у нас выйдут в таком случае.

— Они будут еще лучше. Будем брать Алю с собой. Почему нет? Будем ходить на мультики и целоваться с тобой под «Смешариков».

— Ты ненормальный, — рассмеялась она. — Но разве тебе будет достаточно прогулок и поцелуев? Разве ты не захочешь большего, а мужчинам ведь вредно воздерживаться?

— Господи! — рассмеялся я. — Кто тебе такую чушь сказал?

Соня прикусила губу и мигом скисла.

— Не важно, забудь. Я…

Я перехватил ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.

— Прости, ляпнул, не подумав. Соня, ты расскажешь мне, почему звонила тогда? С чем я должен был тебе помочь?

Она по-прежнему смотрела в пол.

— Может быть. Потом. Не сейчас. Не хочу портить такой вечер.

Такой вечер.

Невероятно, но я тоже разделял ее ощущения. Прогулка вдвоем под одним зонтом в дождь уже переплюнула все свидания, какие я мог предложить ей. Я ничего не знал об отце Али и то, какие отношения связывали их с Соней. Не знал жив ли он и куда исчез, отказавшись от нее. Наверняка, он был последним, с кем она ходила на свидания. И этот мудак сделал что-то такое, что Соня бежала от мужчин, как от огня.

Нельзя было заканчивать такой вечер на такой ноте.

Я потянулся к ее руке, переплел наши пальцы вместе и поцеловал каждый. Она заворожено следила за мной, по-прежнему не веря в происходящее. Каждое слово и жест словно творили магию.

Я снова раскрыл зонт и спросил:

— Пройдемся еще раз вокруг дома?

***

В отель я вернулся мокрый, уставший, голодный и одновременно с этим совершенно счастливый. Самое необычное и странное состояние, в котором мне доводилось находиться. Раньше мокрая одежда свела бы меня с ума, а сломанный нос довел бы до белого каления тупой ноющей болью. Но теперь ничего из этого не имело значения.

Мы целовались под каждым деревом, как студенты. Даже роняли зонт или наклоняли так, что капли стекали за шиворот, но ничто не могло отвлечь меня от ее горячего рта. Ее жадных губ. Мы не зашли далеко, остановились на сбитом после поцелуев дыхании, а после я снова провел Соню до подъезда и дождался смс-ки, что она зашла домой.

Отпустив такси, я вошел в фойе отеля, на ходу стягивая с шеи мокрый шарф, но не успел дойти даже до лифтов.

Меня окрикнул до боли знакомый голос.

— Андрей, задержись, пожалуйста.

Я медленно развернулся к диванам в центре фойе. Мама поднялась мне навстречу. Больше всего на свете я хотел переодеться в сухое, заказать кусок стейка в номер и завалиться спать. Но нет. Самое веселое, похоже, ждало меня под конец дня.

— Ты все-таки съехал.

— А на улице идет дождь, — отозвался я с раздражением. — Есть что-нибудь менее очевидное, что ты хочешь сказать мне?

Я никогда не грубил матери, но все когда-нибудь случается впервые. Она меня раньше тоже не вырубала снотворным и не мешала личному счастью. Я не ожидал, что развод принесет мне больше проблем с собственной матерью, чем с женой, которую это касалось напрямую.

— Ты весь промок. Где ты был?

Моя мать гордилась тем, что в ее роду были дворяне. Так же она и теперь вела меня с собой. Немного заносчиво, гордо и полностью игнорируя мои потребности, которые не имели для нее никакой ценности.

— Вижу, ты так и не хочешь слышать никого, кроме себя, мама. Я устал и иду в номер.

Я развернулся к лифтам. Нажал на кнопку. Конечно, она подошла и встала рядом.

— Зачем ты устраиваешь этот цирк на глазах у всех?