— Я знаю, что ты видишь меня, принцесса, — говорю я. — И я знаю, что ты там. А если нет, то тогда мне придётся обыскать комнату и убедиться, что ты не спряталась где-нибудь во дворце.

Прошло несколько минут, прежде чем Александра распахнула дверь в свою спальню.

Я чуть не задохнулся.

На самом деле, моя реакция ещё хуже. Думаю, у меня одно из тех выражений, которое показывают в старых мультфильмах, где глаза персонажа выпучиваются, челюсть падает, язык выкатывается изо рта и падает на пол, разворачиваясь, как красная ковровая дорожка.

По крайней мере, именно так я себя чувствую, глядя на неё.

Принцесса Александра стоит в дверном проёме совершенно голая.

Она абсолютно, чёрт возьми, голая. И она потрясающая. Она — самое великолепное, что я когда-либо видел в своей жизни, стоит, положив руку на бедро и выставив его в сторону.

Мой взгляд скользит по её телу: вверх по стройным ногам, к гладкой, свежеэпилированной киске, к тонкой талии, задерживаюсь на маленьком пирсинге в девичьем пупке. Я смотрю на обнажённые груди Алекс, идеально подходящие для моих рук. Я должен сопротивляться непреодолимому желанию протянуть руку и посмотреть, действительно ли это так. Её бледно-розовые соски тверды, как камни, маленькие круглые бусинки практически умоляют, чтобы я поласкал их языком.

У меня буквально слюнки текут при одной мысли о том, чтобы прикоснуться к ним губами. Мой член оживает, воспоминание о том, как он прижимался к гладкой влаге принцессы всего несколько минут назад, всё ещё свежо в моей памяти.

— Чем могу помочь, Джеймс? — небрежно спрашивает она. Александра стоит с абсолютно торжествующим выражением на лице, потому что знает, какое оказывает на меня влияние.

Она хочет, чтобы я был полностью увлечён ею, как любой мужчина, столкнувшийся с такой женщиной, как она, стоящей перед ним обнажённой. Она хочет, чтобы я взял её на руки, закрыл за собой дверь и трахнул.

Но именно этого я делать не собираюсь. Такая девушка, как Алекс, привыкла получать всё, что хочет ото всех.

Будь я проклят, если она собирается получить от меня это таким образом.

Даже, если вся кровь в моём теле прилила к члену, по крайней мере, я могу думать достаточно ясно, чтобы понять это.

— У меня срочный вопрос, касающийся безопасности, — говорю я принцессе.

Она самодовольно улыбается, поднимая брови, когда её взгляд скользит вниз к моим брюкам, где, я уверен, она видит, что я твёрд, как скала.

— О?

Я вхожу в спальню, не закрывая за собой дверь. Мне нужно оставить двери открытыми, потому что, чёрт возьми, это просто необходимо, если я собираюсь сопротивляться девушке, не зная, что кто-то может прийти в любой момент и обнаружить нас.

Это, и её безрассудство, заставляют вести меня также.

Я стою к Александре так близко, что её соски касаются моей рубашки. Но я к ней не прикасаюсь. Я просто наклоняюсь к девичьему уху и шепчу.

— Я говорил тебе, что произойдёт, если ты будешь продолжать называть меня Джеймсом?

Она кивает.

— По-моему, ты сказал, что наказание будет хуже, чем то, которое было в библиотеке. — У неё хриплый голос. — Так что я готова к наказанию, Джеймс.

— Ты этого хочешь, принцесса? — спрашиваю я, и у меня перехватывает дыхание. Нагибать её вот так в библиотеке — надевать на неё наручники — это безумие.

Я никогда раньше не делал ничего подобного с девушкой. Я никогда раньше не чувствовал такой потребности. Я никогда раньше не был так заведён, раздражён и не был таким чертовски твёрдым для девушки.

Прерывистое дыхание Александры, скованная наручниками и полностью в моей власти, её оргазм принадлежит мне — всё это должно заставить меня чувствовать себя ужасно, не так ли? Порядочный мужчина не был бы твёрд, как скала, при мысли о том, чтобы заставить такую женщину подчиняться.

Она хнычет.

— Я очень плохая девочка.

Она хочет, чтобы я отшлёпал её. Она хочет, чтобы я нагнул её, связал и трахнул, но я не могу этого сделать, потому что именно это хочет принцесса. Вместо этого я держу себя в руках. И шепчу ей на ухо.

— Моё имя, принцесса.

Медленно улыбка расползается по её лицу, когда она скользит ладонью по моему твёрдому члену.

— На самом деле тебя не волнует вся эта ситуация с именем, — мягко говорит она. — Не так ли? Это просто незначительная мелочь.

Я хватаю её за запястье, не давая сделать того, что она делает своей рукой.

— Ничего подобного, — отвечаю я. — Всё, что тебе нужно сделать, это произнести моё имя.

Александра вздыхает.

— С тобой не весело.

— Со мной очень весело, — отвечаю ей. Мои губы касаются её уха, и запах её шампуня опьяняет. — Но ты не сможешь кончить, пока не скажешь это.

Девушка смеётся.

— Ты такой упрямый.

— Кто бы говорил.

Алекс отступает на фут или около того, выражение её лица вызывающее. Проведя ладонью по животу, её пальцы опускаются ниже, пока не оказываются между ног. Я делаю глубокий вдох, когда она касается себя.

— Ну, тогда, думаю, тебе придётся посмотреть.

И я делаю это.

Мгновение я смотрю, как принцесса трогает себя — пока не начинает казаться, что мой член взорвётся прямо здесь и сейчас. Я смотрю, пока не оказываюсь на грани того, чтобы поднять Алекс и отнести в постель, потому что мне плевать, как она называет меня. Я смотрю, как она вот-вот кончит, её губы приоткрыты, дыхание прерывистое.

Я не смогу сдержать себя, когда она кончит.

Поэтому я подхожу к ней и убираю её руку. Глаза принцессы расширяются, когда я подношу её пальцы к своему рту. Её влажность опьяняет, сладка и совершенна, и я молча проклинаю себя за то, что попробовал её, потому что теперь я хочу вкусить ещё больше.

— Нет, принцесса, — рычу. — Не трогай себя. Никаких пальцев. Никаких вибраторов. У тебя между ног не будет ничего, кроме меня. Ты сможешь кончить, когда я тебе разрешу.

Её глаза расширяются.

— Ты абсолютно безумен.

— Всего одно слово, принцесса, — говорю я, поворачиваясь, чтобы уйти. — Одно простое слово.

Я бросаю последний взгляд на её обнажённое тело, потому что, скорее всего, завтра она придёт в себя и решит никогда больше не показывать мне его. Потом закрываю за собой дверь спальни.

Другой охранник только что вернулся со своего перерыва и идёт по коридору в мою сторону. Он посмеивается над моим стояком.

— Она горячая штучка, да?

Не знаю, что на меня нашло. Я прижимаю его к ближайшей стене.

— Она — принцесса, — хрипло говорю я. — Ещё раз так о ней скажешь, и я доложу. Понятно?

Я отпускаю его прежде, чем слышу ответ, и направляюсь прямиком в свою комнату, где я должен немедленно спустить свои брюки. Я глажу себя, думая об обнажённой Александре. Я думаю о том, как кончал на её голую задницу в библиотеке, и вспоминаю, как она стонала, когда я прикасался к ней. Я думаю о том, какой чертовски влажной она была для меня, какой желанной и совершенной.

Я думаю обо всём, что я хочу сделать с ней, обо всех способах, которыми хочу развратить эту девушку, и когда делаю это — я кончаю.

19

Александра

— Почему ты такая раздражительная? — спрашивает Альби, подходя сзади и обнимая меня за плечи.

— Отвали, — огрызаюсь я, отступая. Я злюсь из-за сексуального напряжения между мной и Максом, не говоря уже о том, что я не могла заставить себя кончить с тех пор, как он сказал мне, что я не смогу сделать это без него. Это тоже совершенно нелепо. Не то, чтобы у меня когда-либо были проблемы с тем, чтобы делать прямо противоположное тому, что кто-то говорит мне делать; я даже пыталась прикоснуться к себе прошлой ночью. Я просунула пальцы между ног и… ничего. Так что я немного напряжена. Но я не собираюсь говорить об этом моему брату. — Ты портишь мне платье.

Альби смеётся.

— Кто нассал тебе в кофе? Ты не осталась на вечеринке допоздна, так как мы сейчас в летней резиденции, и здесь буквально нечего делать всё лето. Поэтому я предполагаю, что не в этом дело. Ты всё ещё злишься из-за того, что тебе пришлось приехать сюда?

— Я никогда не злилась из-за необходимости приезжать в летнюю резиденцию, — фыркаю я. — Мне здесь нравилось.

— Это было до того, как ты стала завсегдатаем клубов.

Нет, это было до смерти мамы.

Я показываю брату язык.

— Тебе больше никуда не надо? Например, трахнуть свою сводную сестру?

Лицо Альби бледнеет.

— Никакого траха не будет. — Он хватает меня за руку и тащит в ближайшую комнату, как будто мы снова дети, пытающиеся сохранить секреты от родителей. — Серьёзно, что навело тебя на эту мысль?

Я поднимаю голову и смотрю на брата, как на идиота, потому что на самом деле он полный идиот.

— Ты шутишь?

— Нет, — отвечает он. — Между нами ничего нет.

— Ладно, эм, во-первых, у меня есть глаза.

— Да неужели.

— Я не слепая. Я вижу, что происходит. Не знаю, почему бы тебе просто не рассказать об этом. По крайней мере, мне. В конце концов, я твоя сестра.

— У тебя галлюцинации.

— Ага, конечно. Как вибратор, который катился по полу в домике у бассейна.

Альби прищуривается.

— Ты знала, что это такое, — осознал он.

Я положила руку ему на плечо.

— Понимаю, ты хочешь обращаться со мной, как с младшей сестрой, но ты ведь понимаешь, что я уже достаточно взрослая, и точно видела вибратор раньше. И это маленькое яйцо, которое упало на пол? Определённо вибратор. Предполагаю, что это была одна из тех дистанционно управляемых вещиц, и ты засунул её Белль во влагалище…

— Я не слушаю, — говорит Альби, затыкая уши пальцами. — Я не слушаю о том, как моя чёртова младшая сестра говорит о влагалищах.

— Прекрасно! — я громко вздыхаю. — Вагина.

— Всё ещё не слушаю!

— Ладно, если ты не собираешься в этом признаваться, тогда я просто спрошу Белль, вставлял ли ты в неё вибратор.

— Прекрати говорить об этом.

— О вагинах? Они заставляют тебя чувствовать себя некомфортно?

— Слышать о том, как моя сестра говорит так о Белль — да.

— Тогда перестань обвинять меня в том, что я такая раздражительная, — фыркаю в ответ.

— Очевидно, я задел за живое, — произносит брат. — Кому-то нужно потрахаться.

— Говорит парень, которому было неловко слышать, как его сестра использовала слово «вагина» две секунды назад.

— Мне не нужно слушать о том, как моя младшая сестра говорит о чьей-то вагине.

Ной врывается в комнату, качая головой.

— Вы, ребята, такие странные. — Он делает паузу. — Без обид.

— Спасённый телохранителем, — поддеваю я Альби. — Уверена, что ты испытываешь огромное облегчение.

— Прошу прощения, что прерываю, но ваш отец хочет поговорить с вами, сэр.

— Не волнуйся, — говорю брату. — Мы продолжим этот разговор в другой раз.

Альби поворачивается ко мне и закатывает глаза.

— Не вмешивайся, сестрёнка.

— Ты мой брат, и нам нечем заняться в летней резиденции, так что не думаю, что это возможно, — кричу я в ответ.

Они с Ноем уходят, а Макс входит в дверь.

— Нечем заняться? — спрашивает он, хитрая улыбка появляется на его губах, отчего у меня слабеют колени.

— Верно, — отвечаю властно. — Летняя резиденция — здесь всё для отдыха и релаксации, и никаких обязательств, что мне нравится.

— Без каких-либо обязательств, — повторяет Макс.

— Никаких обязательств, — говорю я ему. — Если ты не заметил, я — девушка-без-обязательств. — Я выпаливаю это, но не знаю почему.

Я хочу, чтобы мужчина знал, что не должен привязываться, потому что я не из тех девушек, с которыми это сработает.

Он делает шаг вперёд, ближе ко мне, и когда Макс смотрит на меня, напряжённость в его глазах тут же делает меня мокрой.

— Никаких обязательств, да?

— Совершенно верно.

Он шепчет мне на ухо.

— А как насчёт верёвок? Верёвки подойдут? — спрашивает Макс. Ощущение его губ, скользящих по моей коже под мочкой уха, настолько сильное, что я на мгновение теряю способность дышать. Когда его губы опускаются ниже, вниз по моей шее, думаю, что могу потерять сознание.

— Верёвки? — невинно переспрашиваю я, как будто не знаю точно, что он хочет сделать со мной и верёвками.

— Верёвки, — шепчет Макс. — Обвязать твои запястья, как раньше, и поднять руки над головой… Может быть, я привяжу тебя к столбику кровати и решу, что делать с тобой.

Я с трудом сглатываю. Почему вдруг температура в комнате поднялась на тысячу градусов? Я покрылась румянцем с головы до ног.

— К столбику кровати? — шепчу. Я не могу придумать ничего лучше в качестве ответа, потому что я становлюсь бестолковой и глупой при одном упоминании о том, что он привяжет меня к кровати.