— Вот и готово, — сказал Зак, выпрямляясь. Он достроил маленький вигвам из пальмовых листьев и веток. — Конечно, не совсем «Карлтон», но сойдет.

— Здорово, — похвалила Меган.

Зак посмотрел на нее.

— А почему краснеешь?

— Просто подумала про Дэвида, — искренне призналась Меган.

Он отвернулся и принялся добавлять на крышу листья.

Она глубоко вздохнула.

— Я думала, какая же я была идиотка, когда вообще посмотрела на него. Ты был прав, знаешь ли. Он круглый дурак. Мы поссорились перед окончательным разрывом. Я сказала ему, что выезжаю из номера отеля, а наутро он пришел ко мне в комнату и велел собирать вещи. Заявил, что я уволена. Но через двадцать минут прибежал обратно и сказал, что я остаюсь в команде. К счастью, я уже узнала, что он за тип. Я сейчас просто не понимаю, почему видела его другим.

— Сейчас? — переспросил Зак и посмотрел ей в глаза.

— Да, сейчас, когда я с тобой, — импульсивно ответила Меган.

Мэйсон улыбнулся.

А она еще гуще покраснела.

—  — Ой, я не подумала, как это прозвучит. Я хотела сказать, что ты просто очень хорошо со мной обращаешься, ведешь себя как настоящий мужчина. Дэвид бросил бы меня в джунглях… — Она смущенно умолкла.

— Я Тарзан, а ты Джейн, — сказал Зак, а взгляд его скользил по ее телу вверх-вниз, и Меган не понимала, шутит он или нет. — А почему ты связалась с Дэвидом? Никогда раньше, до шоу «Электрик-Сити», я не видел вас вместе.

Меган пожала плечами:

— Он решил тогда… в общем, подкатиться ко мне, хотя ничего в ту ночь не было. Я была просто благодарна… я так смутилась, когда вы с Роксаной стояли вместе, рядом…

Зак посмотрел на нее.

— Я держался с ней так только потому, что увидел тебя рядом с Таубером. После нашего разговора. Думаю, я ревновал.

— Ты ревновал? Ничего не понимаю, — сказала Меган, чувствуя, как теплая волна желания накатывает на нее. Да правда ли это? — Роксана Феликс поговорила со мной в ложе, на сцене, помнишь? У нее был такой же ламинированный пропуск. Поговорила после того, как ты посвятил мне песню… Знаешь, я была очень рада, хотя это звучит довольно глупо, я понимаю. Для меня это слишком много значило, потому что когда-то ты был моим кумиром. Я выросла на музыке «Дарк энджел». — Она смутилась и, покраснев еще сильнее, опустила глаза. Неужели нельзя было сказать иначе, чтобы не показаться еще одной тупой потаскушкой, которые обычно крутятся вокруг рок-группы. Можно было наверняка найти другие слова, просто она не сумела.

— А почему ты думаешь, что это глупо звучит?

— Потому что это звучит так, будто я твоя поклонница.

— Ты думаешь, я презираю своих поклонниц? — спросил Зак. — Я рад, что мои песни для тебя что-то значили.

Это и была наша цель. Мы же писали песни не для самих себя, хотя такого успеха никогда не ожидали. Мы хотели, чтобы нас услышали.

— Так вот, Роксана сказала мне, что вы с ней обсуждали, посвятить ли мне песню. Вы, мол, подумали, что грубовато обращались со мной, и потому решили сделать мне одолжение. Я почувствовала себя полной идиоткой. Значит, ко всему прочему, это была даже не твоя идея. А Роксаны.

Зак Мэйсон уставился на нее, довольно долго смотрел, а потом покачал головой и залился хохотом:

— Ты что? Меган! Да это я сам придумал! Ну конечно, я! Без всякой Роксаны! А пропуск ей достал Сэм Кендрик.

Роксана Феликс никогда, ни одного дня не была моей подружкой! Она спит с Сэмом. Спала с Сэмом. И сейчас продолжает. Боже мой, ты, наверное, единственная на площадке, кто этого не понимает. Она хотела быть со мной, но только на публике. Чтобы использовать меня. А я сказал ей, что меня интересует кое-кто другой.

— О… — потерянно вздохнула Меган.

«Кое-кто другой ? Что-то я и здесь упустила? Кто это? Я никого никогда не видела рядом с ним. Он ведь не про Мэри говорит? Конечно, она намного старше его…»

— Я ей сказал, что интересуюсь тобой, — объяснил Зак.

Меган тихо, словно застыв, сидела на пне, пытаясь не дышать.

— Но ты же ненавидишь меня. Ты всегда так груб со мной. Я тебе н-не нравлюсь, — заикаясь, проговорила она.

— Да, я бы предпочел ту, какой ты была раньше. Правда. Но я думал, что все это ты проделываешь с собой ради Дэвида.

— Да нет, я просто надеялась привлечь хоть чье-то внимание, — пробормотала Меган.

Зак улыбнулся. Глаза его были полны желания. Меган почувствовала, как напряглись ее соски.

Мне плевать, если это случится сейчас, когда мы с ним одни в джунглях. Мне все равно, даже если он лжет, подумала Меган. Я хочу его. И я его получу.

Волна страсти накатила на Меган, кровь забурлила.

— А я всегда думал только о тебе.

— Я боялась тебя, — призналась Меган.

Он кивнул. Темные волосы каскадом упали ему на плечи.

— А я боялся тебя. Ты такая умная, образованная, а я никогда не учился в старших классах.

Она встала и осторожно подошла к шалашу.

— Давай сделаем вот так.

Зак поддержал ее, когда она отпустила костыли, и обнял за талию. А потом осторожно положил на землю.

— Ты один из самых умных мужчин, которых я когда-либо встречала, — сказала Меган. Ее карие глаза замерли на его лице. Она чувствовала тепло его тела, тугого, упругого. Голая кожа Зака касалась лица Меган, и она с трудом сдерживала сильнейшее желание прижаться к нему губами.

Не надо спешить. — Ты, должно быть, сумасшедший, если не понимаешь, что был пророком нашего поколения? Как ты думаешь, почему мы так на тебя реагировали?

— Дело в стихах, — сказал он, садясь рядом с ней.

— Да? А кто написал эти стихи, Зак? И кто написал все песни? Ты написал! Ты говорил то, во что мы верили. Говорил за нас. И этим стоит гордиться, Зак. Твои стихи и музыка такие потрясающие, что тысячи ребят готовы на все ради тебя. И ты замечательный актер. Тебе совсем не нужна бумажка — подтверждение твоего ума. В глубине души, Зак, ты сам все прекрасно понимаешь. — Она помолчала. — А почему ты распустил группу?

— Ты действительно хочешь знать?

Меган кивнула.

Зак устроился рядом и прижался к ней всем телом. Меган показалось, что ее коснулся оголенный провод.

Зак на секунду закрыл глаза.

— Обычно все стихи писал я. Но в последнее Рождество Нэйт пришел ко мне и выложил две песни. Он их написал сам. У нас был перерыв между гастролями. Я отказался их петь. Он захотел обсудить это с другими парнями. Я заартачился и заявил, что все равно буду сам писать все песни. — Зак ударил рукой по колену. — «Дарк энджел» — мой ребенок, Меган. Мое творение, с самого начала, с того момента, как ушел наш первый гитарист и Нэйт присоединился к. нам. Может, я испугался. Не знаю.

— Ну и что дальше? — тихо спросила Меган.

— Мы поругались. — Он пожал плечами. — Много дерьма вывалили друг на друга. А потом Иоланда Хенри, наш менеджер, приняла сторону Нэйта. Она сказала, что песни — очень хорошие. И что их надо взять. Мне стало ужасно обидно, и я впал в неистовство. Уволил Иоланду и распустил группу. А через несколько дней возник Дэвид и принялся лить масло на мое раненое эго и нажимать на правильные кнопки. Он спросил, не хочу ли я попытать себя в актерской игре. Это показалось заманчивым — такой шанс утереть парням нос — мол, с моим талантом я прекрасно обойдусь без «Дарк энджэл». Вот как все вышло. В общем, хорошего мало.

— Но ты на самом деде думаешь, что его: песни изменили бы имидж группы?

— Знаешь, мне бы хотелось сейчас сказать «да». Что я действовал честно. Но извини, не могу. Я был не прав. — Мэйсон посмотрел на Меган. — Нэйт принес замечательные песни, действительно очень хорошие. А меня охватила ревность. Я защищался… Я-то считал себя справедливым парнем, а когда дошло до дела, оказался таким же, как все, с раздутым самомнением. Иоланда — честный человек.

Поэтому я уволил ее.

Он умолк.

— Не мучай себя, Зак.

— Да не могу. Я распустил свою группу без причины.

Меган усмехнулась:

— Ну и что? Когда мы выберемся отсюда, ты уволишь Дэвида. Позовешь Нэйта Сьютера, извинишься, соберешь группу. Вернешь Иоланду Хенри. Извинишься и перед ней.

Думаю, так будет лучше всего. А я стану надувать щеки, как ответственная за возрождение «Дарк энджэл». Я буду самой крутой и популярной после Кортни Лав.

— Как все просто, да?

— Да, просто. А что тебя останавливает?

— Ты серьезно? — спросил Зак, поворачиваясь к ней.

Серые глаза пристально смотрели в глубину ее карих глаз.

Она почувствовала, как внизу живота все напряглось.

— Совершенно серьезно. А почему нет? Я уверена, им тоже неуютно, как и тебе. — Ощущая собственный жар, она вынула тюбик с мазью от насекомых. — Дай-ка я тебя обработаю. А то в сумерках нас съедят.

— Сними майку, — сказал Зак.

— Что?

— Снимай майку. — Он похлопал по влажной земле и потянулся к поясу, чтобы развязать рваную рубашку. — Надо подстелить под себя что-нибудь посолиднее, чтобы никто не выполз из-под листьев, когда мы заснем. А твое средство спасет нас от летучих гадов.

Меган подчинилась, разложила на земле майку рядом с его рубашкой, пытаясь вести себя естественно. Им просто надо выжить, уверяла она себя. Она же раздевается у доктора. Ну и здесь то же самое. Ничего плохого он не подумает.

— Боже, какая ты красивая! — тихо воскликнул Зак. Он потянулся и провел пальцем по нежной сметанно-белой коже левой груди Меган.

Она почувствовала, как будто расплавленная лава потекла внутри ее от одного прикосновения Зака. Соски напряглись от удовольствия, и они оба увидели это, их распухшие бутоны выпирали под тонкими шоколадного цвета кружевами лифчика. Словно загипнотизированная, Меган смотрела вниз. Зак возбудился, и очертания мощной напрягшейся плоти натянули эластичную кожу брюк. Меган почувствовала, как влага затопила ее, она задвигала бедрами, словно от нетерпения, и застонала.

— Я хочу тебя, — хрипло сказал Зак.

Меган дотронулась до его груди и сказала:

— О да, Зак, пожалуйста. Сейчас же.

А потом его руки оказались у нее на груди, но на этот раз они были не слишком нежными: тискали, хватали, пальцы крутили затвердевшие соски, посылая через них чувственные токи всему телу. Меган наклонилась вперед и дрожащими пальцами стала распутывать шнурки на его брюках, пробуя приспустить их, чтобы вызволить страждущую плоть. Потом взяла ее в руки и стала гладить, ласкать теплую кожу, пальцы ритмично сжимались и разжимались…

Зак застонал от удовольствия и, отстранившись от нее, начал срывать с себя одежду. Меган, у которой сердце бешено колотилось, в спешке чуть не сорвала пуговицы со своих джинсов, а потом вдруг, расстроенная, остановилась.

— В чем дело? — спросил Зак, заметив ее внезапное отчаяние.

Меган указала на поврежденную лодыжку невероятного цвета.

— Я не смогу снять джинсы. Мне не протащить их через ботинок, — сказала она, чуть не плача и задыхаясь от разочарования.

Мэйсон взял ее голову обеими руками и поцеловал долгим поцелуем. Их языки встретились, замерли, потом он прикусил ее нижнюю губу. Тело Меган купалось в желании, она прижалась к нему, ее груди набухли от страсти, а соски, ставшие твердыми и острыми, впивались ему в грудь.

— А тебе не надо их совсем снимать. И так достаточно, — сказал Зак, улыбаясь.

Меган ахнула, когда его левая рука скользнула под нее, сжав за затылок, а правая оказалась между ее ногами. Ладонь прижалась к повлажневшим шелковым волоскам — сначала робко, потом все решительнее, — отчего волны удовольствия накатывались на Меган. Она начала выгибаться под ним, двигать бедрами, она даже пыталась уклониться от его ласки, но он настиг ее. Неснятые джинсы, расстегнутые для него, приковали ее к месту, стреножили ее, как молоденькую лошадку. Зак заглянул ей в глаза и засмеялся низким смехом, полным удовольствия и желания.

— Нет, детка. У тебя нет выхода, — сказал он. А потом его два пальца оказались внутри, они гладили нежно, как бы пробуя, насколько готова Меган, а затем стали гладить ее очень интимно…

Меган вскрикнула, выгнулась под ним и забилась в экстазе.

— Это у нас пока разминка, — прошептал Зак Мэйсон и осторожно лег сверху, стараясь не задеть больную ногу Меган.

Она вцепилась пальцами в его темную гриву, когда он наклонился к ней. Его язык лизал ее соски; она снова застонала, чувствуя теплый прилив между ногами, а потом задрожала. Он лизал грудь, пупок, крепко держа Меган. И наконец — о Боже, это было совершенно невероятно! — он добрался до интимного местечка, его губы приникли к нему, и Меган унеслась с этой земли, из этих джунглей в другое измерение. Новые ощущения затопили ее, а вселенная сжалась до тела Зака, до его губ и рук, до его горячего дыхания.

Она вскрикивала от удовольствия, невыносимого и невероятного, она думала, что вот-вот кончит, взорвется, но именно в этот момент Зак отодвинулся и вошел в нее. Его плоть дрожала и пульсировала от жажды и страсти. Он был внутри ее, он любил ее глубоко, медленно, ритмично, удары становились все тверже и быстрее, он словно впивался в нее, она уже не могла ни дышать, ни думать.