Элеонор потопала по мягкому ковру.

— Лучше следить за шагами, Том. Женские туфли могут быть смертельным оружием.

— Да?

— Конечно. Ты разве не видел «Одинокую белую женщину»?

Он рассмеялся:

— Ты ходишь за мной в парике? Это не срабатывает.

— Никогда не знаешь точно.

Они улыбнулись друг другу. Они чувствовали напряжение. С прошлого месяца правила изменились. Если Элеонор ошибется, именно Тому придется ее уволить. А если она сделает что-то значительное… его похвалят боссы Восточного побережья. А может, они заменят его ею. Они друзья уже пятнадцать лет. А теперь, когда оба наверху, дружить станет труднее.

— Сегодня утром у нас совещание с Сэмом Кендриком, — сообщил Голдман, опустившись в кожаное кресло напротив Элеонор и положив ноги на ее стол.

— Общего плана или что-то специальное?

Ее четкий профессионализм всегда смущал Тома.

— Общего плана, насколько это касается нас. Я хотел ему сообщить, что нас интересует в этом сезоне.

Обычное дело — поговорить с крупными агентами, дать им знать, что именно необходимо.

Она кивнула:

— Хорошо. Это полезно. Но что-то в твоем тоне меня настораживает. По-моему, это не просто очередной визит Сэма, Голдман пожал плечами:

— Мне кажется, у него есть что-то на уме. Я надавил на него немного, но он не поддался.

Ее охватило волнение. Контракт… может быть. Сэм Кендрик никогда не делал напрасных намеков. Ей хотелось заключить сделку. Ведь она уже месяц в этом кресле. Дело не в том, что от нее ждали доказательств профессионализма или считали ее новым Джеффом Катценбергом. Но что-то ощущалось. Мартина наконец-то уволили, но о нем ходили разные слухи, сплетни, он утратил уважение в некоторых известных ресторанах в городе, а началось это раньше — гораздо раньше. Примерно через три месяца после того, как он стал президентом. За это время не было подписано ни одного крупного контракта. Конечно, Мартин отреагировал и дал зеленый свет ужасному полупорнографическому фильму. И еще какой-то чепухе о похищенном полицейском.

Она не собиралась совершать подобную ошибку. Упаси Господи. Сейчас она могла понять, что чувствовал Мартин.

Давление из-за необходимости заключить сделку, сделать хит начиналось с той первой секунды, когда твое имя появлялось на всех бумагах. А учитывая, что она женщина и пришла не из той сферы бизнеса, где вершатся дела, и тот факт, что она заменила Мартина и его такого же невезучего предшественника, Элеонор надо было суетиться. «Артемис» отчаянно нужен хит. И она не менее отчаянно хотела найти такой хит.

Заключить выгодный и безошибочно верный контракт.

Возможно, и Сэм это понимал. Но ему не подцепить ее на крючок, если она не оценит по достоинству его предложение.

Элеонор надеялась, что оно хорошее.

— Ну что ж, посмотрим, — сказала она осторожно.

Голдман кивнул и встал. Ей нравилось, как он двигается. Внезапно в голове вспыхнуло видение — он занимается с ней любовью, ласкает ее, доводит до экстаза. Должно быть, Том буйный в постели, необузданный, занимается любовью, как дикарь. Не так, как Пол. Халфин будто ставит очередную галочку в списке дел на день.

— Кстати, вы, ребята, будете свободны на ленч? В субботу? — Том спросил, уже стоя в дверях. — Мы с Джордан устраиваем маленькую вечеринку на яхте.

— Конечно, — сказала Элеонор.

На днях они были вынуждены отказать Уинтертонам, так что Пол задолжал ей выход. Ей нравилось проводить свободное время с Томом, подальше от рабочей суматохи.

Даже если это означало общение с куклой Барби, на которой он женился. Джордан Кэбот Голдман, двадцати четырех лет, с волосами до задницы и с грудью до горизонта, с детской мягкой кожей, глядя на которую Элеонор чувствовала себя морщинистой старухой. Феминистка, так и не сделавшая карьеру, с умственным развитием гораздо ниже бюста, но с безошибочным умением организовать правильную тусовку и участвовать в благотворительности. Элеонор не сомневалась, что ее фотография должна быть в словаре в качестве иллюстрации к понятию «образцовая жена».

Увидев Джордан в обтягивающем свадебном платье, изящной молодой рукой собственницы обнимающей потерявшего голову Тома, Элеонор почувствовала, как последняя надежда в ней завяла и умерла.

— Как мило со стороны Джордан вспомнить о нас. Мы будем рады, — весело сказала она и улыбнулась Тому.

На столе заверещал телефон.

— Никакого покоя тебе, несчастной, — ухмыльнулся Том, выходя из кабинета.


Восемьдесят девять… Девяносто… Девяносто один…

Дэвид Таубер отрывал торс от полированного деревянного пола домашнего гимнастического зала, сцепив руки за головой, вытянув перед собой загорелые бронзовые ноги, используя лишь хорошо развитые мускулы живота. Тяжелый рок грохотал, создавая подходящий шумовой фон. На красивом лице Таубера были написаны боль и решимость, когда он, наклоняясь, касался локтями правого, потом левого колена, потом бросал тело на пол и начинал все снова.

Девяносто три… Девяносто четыре…

Пот тек по загорелому телу, и все это отражалось в зеркальных стенах. Зато был и результат. Приз. Подарок. Двести пятьдесят фунтов крепких мускулов. И прослойка жира составляла всего тринадцать процентов.

Девяносто восемь… Девяносто девять…

Дэвид Таубер никогда не сдавался. Какую бы муку ни испытывали его мускулы.

Сто.

Ну вот. Все. Завтра, может, он дойдет до ста тридцати.

Таубер встал, чувствуя боль во всем теле. Он выключил музыку. Это была группа «Дарк энджел» с какой-то чушью про разбитое сердце. Это не его. Он предпочитал Гершвина и Кола Портера. Но если теперь его клиент — Зак Мэйсон, Таубер — самый преданный поклонник «Дарк энджел», с той самой секунды, как высохли чернила на подписи на контракте. Он собирался научиться любить эту металлическую музыку. Даже если она убьет его — Увидимся позже, значит?

Загорелая аппетитная блондинка нерешительно остановилась на пороге. Таубер скользнул взглядом по ее майке, плотно обтягивающей потрясающие настоящие груди, и по туго облегающим джинсам. Зад широковат, длинные мягкие волосы и глаза газели, туповатые, но с поволокой. Ему понравилось, что он тут же почувствовал желание, хотя удивительно, ведь он только что побывал у нее во рту.

А чего она ожидала? Неужели думала, что он пригласил ее на завтрак?

— Да, конечно, я позвоню тебе. Дара.

— Хорошо, — разочарованно сказала девушка, но у нее хватило ума взять сумочку и уйти.

Дэвид заглянул в спальню и увидел, что там все в порядке. Он улыбнулся. Может, он еще ей позвонит… Она подойдет на роль статистки в фильме, который скоро будет сниматься, если, конечно, сбросит фунтов десять. Но это просто, у нее детская пухлость. Ей ведь только шестнадцать. Зато в таком возрасте прекрасная кожа. Плюс к тому, подумал он, может, ему еще раз захочется. Она очень услужлива и уступчива, бреет между ногами и умеет работать ртом. Да и ушла вовремя.

Таубер вспыхнул, когда в голове возникла картинка — мягкие губы, накрашенные яркой помадой, как он и велел ей, двигаются, стараясь доставить ему удовольствие. Он снова ощутил желание, вспомнив ее совершенное чувство ритма, теплую влажность рта и работу языка. Он, конечно, позвонит ей.

Дэвид включил кофейник и пошел принять холодный душ. Сегодня всю энергию надо направить на одно. На самое важное. На предстоящую встречу в «Артемис». Он ждал ее и рвался на нее с тех пор, как два года назад появился в «Эс-Кей-ай». Еще зеленым парнишкой, только что вышедшим из Йеля с хорошими оценками и безграничными амбициями. Дэвид Таубер не позволял себе ни дня болтаться без дела. Он сам прокладывал себе путь — и через два месяца стал младшим агентом. Потом пошло труднее. Никакой талант не собирался рисковать и связываться с неопытным парнем, изображающим из себя агента. Но с другой стороны, ни один зеленый парень не может получить статуса агента, если у него нет дара к этому делу. Взаимоисключающие вещи!

Но это уж твои проблемы, дорогой друг, решай их сам.

И он решил. Он нашел как.

Дэвид заерзал под струями воды, смывая охватившую его в последний момент похоть. Ему хотелось сделать воду потеплее, но он устоял против сладостного искушения. Еще две минуты. Его тренер с пеной у рта уверял, что холодная вода творит чудеса с кровообращением.

Первый контракт достался тяжело. Коллин Маккаллум, располневшая увядающая ирландская актриса, которая десять лет назад сделала карьеру секс-бомбы, опустилась до неплохо продающихся низкопробных альбомов. «Ай-си-эм» поставила на ней крест, но это не значило, что Коллин готова была отказаться от возможности попытать счастья еще раз, но уже в новом облике. Боже мой, как ему пришлось гоняться за этой сукой! Дав двадцать долларов местному цветочнику, он узнал, что она любит орхидеи, и конечно, самые дорогие. Дэвид посылал ей огромные букеты по утрам, к ленчу и вечером три недели подряд. Это стоило ему целого состояния. Он звонил по шесть раз в день. Он собрал клипы всех шоу, для которых, как ему казалось, она подошла бы. После этого она соизволила буквально несколько секунд поговорить с ним по телефону.

Сейчас он вспомнил, что даже собирался пригласить Коллин на свидание и переспать с ней. Похоже, именно этого она и хотела, иначе для чего она при нем облачалась в прозрачный розовый шелк, сквозь который просвечивало погрузневшее тело. Дэвид вздрогнул при одном воспоминании об этом и выключил воду. Черт, подумал он, если надо охладиться, стоит лишь вспомнить про то свидание.

Действует эффективнее, чем холодная вода. Слава Богу, он вовремя понял, что если станет изображать какие-то отношения с Коллин, то увязнет по уши. Красоток вроде Дары утром можно выставить, но так не поступишь с клиенткой.

Его задача — сделать их значительными. А если они такими станут, то и у него возникнут значительные проблемы. Таубер вздрогнул, представив, как Коллин жалуется на него Майклу или, что еще хуже, самому Сэму Кендрику. И говорит им, что ей мало успеха в карьере, она хочет от Таубера личного счастья.

Но ему помогло расследование, которое он провел. Выяснив, откуда Коллин родом — а она оказалась из маленькой ирландской деревеньки под названием Данкенни, — он организовал доставку местной газеты самолетом. Другие парни, может, на эти деньги заказали бы костюм от Шанель или маленький спортивный автомобиль. Но Дэвид Таубер оказался сообразительнее. Он разработал правило, которое применял ко всем и ко всему: выяснить, что люди хотят, и дать им это, Правило безотказно сработало с Коллин Маккаллум. Она подписала контракт с «Эс-Кей-ай» в тот день, когда пришла третья газета. Она отдала себя в руки Таубера, а дальше понеслось! Он посадил ее на строгую вегетарианскую диету, отправил к тренеру и хорошему специалисту, очень осторожному нью-йоркскому пластическому хирургу. Он уволил ее прежнего продюсера. Они наняли стилиста, который должен был победить в сражении с розовыми шифоновыми нарядами. Таубер начал возрождение актрисы.

Потом они наняли самого лучшего продюсера по сельской тематике и вестернам. Новая — зрелая, элегантная и изящная — Коллин появилась в чем-то среднем, что они назвали «Кельтский край». Средний Запад Америки это кушал, но лениво. После нескольких месяцев старомодного подхалимства он пробил Коллин в специальную передачу Опры.

В ходе шоу она разразилась слезами и призналась, что пристрастилась к наркотикам и алкоголю, но потом, слава Богу, сумела возродиться. Средний Запад мигом отреагировал.

Интерес с «Кельтскому краю» вырос. Подключилась пресса. А потом Таубер нашел ей роль в римейке одного из ее старых фильмов, который делал Фред Флореску. Там она сыграла мать своей прежней героини. Буквально через сезон она уже была наминирована на «Оскар» и стала вести популярное ток-шоу на одном из телеканалов.

Коллин Маккаллум помогла Дэвиду Тауберу сделать настоящий прорыв. А ему только этого и надо было. Странно, что именно она раздобыла ему Зака Мэйсона. Продюсер, который занимался сельской тематикой и вестернами, хорошо знал и музыкальный бизнес. А как обнаружил Таубер, в этом бизнесе занят очень узкий круг людей…

Он быстро вытерся большим полотенцем. Надел костюм цвета какао из кашемира, совершенного кроя и прекрасно подходивший для утренней встречи. Он привел в порядок свои песочные волосы, которые прекрасно контрастировали с загаром. Сэм придает слишком большое значение встрече с Элеонор Маршалл. Маршалл, в конце концов, женщина. Женщина, имеющая власть. У нее есть власть дать зеленый свет его проекту. Женщина, во власти которой его карьера.

А потом он наконец сможет послать Кевина Скотта ко всем чертям. Дэвиду хотелось, чтобы этот неудачник вылетел из агентства. Ему хотелось пробить в кино Роксану и Зака вместе.

Он еще раз посмотрелся в зеркало. Туфли от Армани, кожаный кейс, классические темные очки и главное — киношный пакет, одобренный самим Сэмом Кендриком.