Ангелина, со вздохом прислонилась к стене. Интересно, знает ли Холмс, какими методами пользуется его помощник? Вряд ли, а, скорее всего и знать не хочет, ему главное, чтобы всё было сделано, как положено! Теперь она начала понимать, что связывает этих абсолютно непохожих друг на друга мужчин. Антон — потомственный аристократ, интеллектуал, которому не пристало собственноручно рыться в чужом грязном белье, трогать замусоленные окурки и ощупывать трупы. Для этой черной работы ему и нужен Арбенин: наглый, беспринципный авантюрист, с повадками уголовника. Неужели он и в милиции вот так работал? Ну, разумеется, за это, наверное, и выгнали… Хотя, если вспомнить его жуткую историю, кое-что можно понять, такую страсть пережить — другой бы сломался, а у этого только характер испортился. Правда, испортился окончательно и бесповоротно.


Зарецкий посмотрел на часы — 17:45. Через два часа конкурсанты вновь соберутся под крышей зеркального дома, а пока всё под контролем, вот только троих ребят на время упустили из виду, но полная свобода длилась не больше часа, так что всё нормально. Можно расслабиться и спокойно заняться делами. Он даже позволил себе заехать домой, навестить слегка приболевшего сына, мальчик будет рад — им не часто удаётся побыть вдвоём.

Леонид Егорович толкнул дверь в гостиную и, увидев гору корреспонденции на журнальном столике, понял, что и сегодня это вряд ли получится. Конверт с изображением земного шара лежал сверху: ни обратного адреса, ни почтового штампа, видимо, письмо бросили прямо в ящик.

— Ишь ты, урод, лично постарался! — проворчал продюсер, багровея от гнева и бессилия.

Он поспешил вскрыть послание и торопливо, прочитал:

«Мои поздравления, крутой продюсер! Тебе удалось превратить первую смерть в самоубийство и избежать скандала, интересно, что ты придумаешь во второй, в третий раз? Впрочем, скоро узнаем — готовь новый гроб и до встречи!

Твоя совесть»

- Чёрт! Чёрт! — нервно выругался мужчина, мгновенно покрывшись холодным липким потом. — Кто же ты, сволочь?! Кто ты?!


Арбенину не потребовалось много времени на осмотр двухкомнатной «хрущёвки». В комнате Костенко он почти сразу же обнаружил новенькую энциклопедию с интригующим названием «Яды и противоядия». На этом косвенные улики закончились, а прямых и вовсе не оказалось. Зато в Машиной спальне мужчина нашёл две любопытные фотографии, которые заставили его присвистнуть от удивления. С первой, обнимая друг друга за плечи, ему улыбались три юных девчонки. Брюнетку и рыженькую он видел впервые, а вот третьей была его новая помощница Ангелина Скворцова. Арбенин сверился с портретом на стене — о'кей, значит, брюнетка и есть Маша Голубева. Май перевернул снимок, на нём стояла дата четырёхлетней давности, а вот второе фото было более свежим. Снимок сделали около года назад, на нём смеющуюся и явно счастливую Машу обнимал тоже вполне довольный жизнью… Андрей Николаевич Миронов.

— Чёрт, это ещё что за Санта-Барбара? — Май не успел придумать достойного ответа на собственный вопрос, в кармане джинсов завибрировал телефон. — Ну-ка, кто там меня хочет? О, Скворцова соскучилась!

Мужчина принял вызов, но услышал какие-то невнятные звуки и женские голоса — один из них принадлежал Ангелине:

— Нина, пожалуйста, для мня это очень важно!

— Хорошо, пойдём, поговорим… что? Нет, зачем в кафе лучше дома. Нет, никуда не хочу идти — слишком устала, давай поднимемся ко мне.

— Но…

— Проклятье! Они идут сюда! — Май отключил телефон и, продолжая чертыхаться, с трудом втиснулся в большой бельевой шкаф, надеясь, что хозяйка квартиры расположится в своей комнате или хотя бы на кухне.

Он угадал, Нина предложила гостье подождать её на кухне, а сама, извинившись, скрылась в ванной.

Ангелина нервно огляделась в поисках начальника, но ничего подозрительного не заметила, а через минуту Костенко вернулась переодетая в легкий домашний халатик и, чиркнув спичкой, зажгла огонь под чайником.

— Ох, ну и денёк сегодня: с утра ни крошки во рту, хоть чаю попить. Составишь компанию?

— Спасибо, не хочется, — Ангелина продолжала бросать косые взгляды на дверь, что не укрылось от хозяйки квартиры.

— Ты что-то ищешь?

— Э… нет, просто не собиралась вас стеснять, я только спросить хотела…

— Спрашивай, — разрешила Нина, наливая чай в две большие фарфоровые кружки, разрисованные ядовито-жёлтыми одуванчиками. — Угощайся, хотя бы символически, терпеть не могу пить чай в одиночестве. Так что ты хотела узнать?

— Вы у Маши давно были?

Нина удивлённо подняла брови:

— На прошлой неделе.

— Как она?

Женщина пожала плечами и помрачнела:

— А никак — таблетки горстями глотает да в одну точку смотрит, бледная, заторможенная. Депрессия у неё — никакой тяги к жизни.

— Жаль! — в памяти Ангелины Маша осталась весёлой, симпатичной хохотушкой и, не смотря на описание Нины, воображение девушки отказывалось рисовать её бледную копию. — Я бы хотела к ней съездить. — Неожиданно для самой себя сказала девушка. Испугалась, прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом поняла, что действительно этого хочет.

Нина смерила её подозрительным взглядом.

— Зачем? Вы ведь почти не были знакомы?

— Всё так, но после того, что случилось с Машей и Заряной я, не знаю, как это объяснить, почувствовала что-то вроде сопричастности. Ведь, тогда четыре года назад, я тоже могла попасть вместе с ними на проект и неизвестно как бы сложилась моя судьба.

— Радуйся, что не попала, ничем хорошим это бы не закончилось! У Маши не получилось, итог — клиника и сломанная жизнь, у Зои получилось, итог — гроб! Получается поражение — плохо, а победа ещё хуже.

— Это трагическая случайность! — горячо возразила девушка. — Есть ведь и много положительных примеров!

— Это ты сейчас себя утешаешь, — усмехнулась Нина, — значит, всё-таки поедешь на конкурс?

Ангелина упрямо кивнула:

— Поеду.

— Дело твоё, а если пролетишь?

— Не сдамся, этот конкурс не первый и не последний в моей жизни. Да и в Машиной тоже! Она ведь очень талантливая, могла проявить себя где угодно, неужели её сломало то, что Зарецкий не возобновил контракт?

— Пей чай — остынет! — проворчала Нина. Она встала из-за стола, подошла к полуоткрытому окну и закурила. — Не сломало, но почву из-под ног выбило. Как же, вроде бы победила, на гастроли со всеми поехала, а потом всё — забвенье и неизвестность! А это гад даже извиниться не удосужился!

— Зарецкий? — осторожно уточнила Ангелина.

— Он самый, но его можно понять: мужик привык делать бабки, а не терять, а Машка уже тогда была не в лучшей форме.

— В каком смысле, с голосом проблемы возникли?

— С головой, — криво усмехнулась Нина, — влюбилась в одного придурка и слышать больше не о чём не хотела! Когда после чёсов по стране в Москву вернулись, Зарецкий организовал им концерт ни где-нибудь — на Красной площади, а Машка опоздала на целый час!

— Как это? — ужаснулась Ангелина, искренне не понимая на что можно было променять подобный шанс.

Она, на её месте приехала бы за четыре часа до концерта, да что там, хоть за целые сутки — это того стоило!

— А вот так — с любовником встречалась и о времени забыла! Ну а Зарецкий отлучил её от сцены. Впрочем, мне кажется, он просто искал повод и с Машей по-любому работать не собирался.

— Она очень расстроилась?

— Сразу нет — ведь у неё на первом плане любовь была, это потом глаза открылись, но ненадолго. Поревела и успокоилась, а любовник её на работу взял — пристроил певичкой в собственный ночной клуб, а потом на кокс подсадил. Тут и сказочке конец!

Нина выбросила сигарету в окно и проследила за ней потерянным взглядом, в душе снова образовалась холодная пустота, которая, словно чёрная дыра, расширяясь, поглощала все остальные чувства.

— Как же так? Она ведь его любила! Зачем он это сделал? — ужаснулась впечатлительная Ангелина.

— Машка хотела, чтобы он с женой развёлся, а на ней женился — дурочка наивная! Вот он и решил от неё избавиться таким своеобразным способом — наркоманы ведь не о чувствах думают, а о том, где бы очередную дозу раздобыть. Маша сначала все свои деньги растратила, а потом стала воровать у меня, тогда я и забила тревогу, но было уже поздно.

— Как же он мог?! У них ведь были близкие отношения?! — снова не поверила Ангелина, такая ситуация просто не укладывалась у неё в голове.

«А ты вспомни рассказ Шинского!» — услужливо напомнила память. Похоже, Арбенин прав и в реальном мире всё совсем не так как в её собственном внутреннем мирке.

— Какая же ты наивная! — презрительно фыркнула Нина, словно прочитав её мысли. — Девчонка совсем, а ещё в шоу-бизнес собралась!

Ангелина поморщилась, снова вспомнив Арбенина — он говорил фактически тоже самое.

— Он её с самого начала использовал, а уж когда не нужна стала… В его клубах многих на наркоту подсаживают и бизнес процветает, я это не просто так говорю — справки наводила.

— А в милицию не обращались?

— Обращалась — бессмысленно. Они говорят — доказательств нет, за руку ведь никто не поймал. Не удивлюсь если та же милиция его и крышует! Ну, ничего, недолго ему радоваться осталось!

Металл, прозвучавший в голосе Нины, заставил Скворцову вздрогнуть.

— Откуда вы знаете? — тихо спросила она.

Нина, заметив её испуганный взгляд, сочла нужным выдавить улыбку:

— Я не знаю, я — верю. Недаром говорят: бог всё видит, этот тип ещё своё получит. А кое-что уже получил, я тут навела справочки и выяснила, что он на днях в больницу с прободной язвой попал. Хоть и слабенькое, но всё же утешение!

Ангелина успокоилась и, покосившись на дверь, заметила мелькнувшего, словно тень Арбенина — он спешил к выходу. Значит, беседу можно завершать.

— Ужасная история! Так вы не будете против, если я навещу Машу?

— Не знаю, стоит ли. Но если тебе так хочется, поедем вместе на следующей неделе.

Через несколько минут в дверь позвонили. Нина пошла открывать, Ангелина отправилась за ней, собираясь прощаться. Костенко посмотрела в глазок и испуганно вздрогнула.

— Кто там?

— Не знаю, ошиблись квартирой, наверное, — Нина тяжело вздохнула и, поколебавшись, открыла дверь.

Теперь вздрогнула Ангелина — на пороге стоял Май в недавно отглаженной ею милицейской форме.


Ангелина брела по Гоголевскому бульвару, безучастно разглядывала расставленные всюду картины и не знала, что делать дальше. Арбенин выставил её за дверь, шёпотом велев возвращаться в агентство, а сам остался у Костенко. О чём они говорили — неизвестно, а через полчаса вообще уехали куда-то вместе. Причём вид у Нины был самый несчастный, и Ангелина чувствовала себя виноватой — как ни крути, она была соучастницей всего, что делал Арбенин. К тому же у неё не было уверенности в том, что он всё делал правильно.

Скворцова так задумалась, что не сразу услышала, как кто-то зовёт её по имени. Она обернулась и увидела незнакомую девушку в тёмных очках с оранжево-зелёной причёской панка.

— Геля! Скворцова, привет!

— Привет, а мы знакомы? Что-то не припоминаю. — Она ещё раз внимательно осмотрела незнакомку, которую явно забавляло её недоумение, но память упорно хранила молчание.

Девушка-панк сняла очки и лукаво улыбнулась:

— А так?

— Кира?! Кира Тимохина!!!

Ангелина захлопала в ладоши, узнав подругу, с которой делила все горести и радости полуторамесячного отборочного тура и бросилась её обнимать.

— Кира! Вот здорово, ты откуда?! Я же за тобой, за вами за всеми только по телевизору наблюдаю!

— У нас сегодня «Юрьев день» — забыла? — Кира тоже была рада встрече и тутже потянула Скворцову к ближайшей скамейке.

— Точно забыла, знаешь, столько всего случилось… Ну это не важно, значит вы все сейчас свободны!

Кира слегка поморщилась:

— Сама знаешь, чего стоит такая свобода. По-моему, здесь за нами следят ещё тщательнее, чем в «Зазеркалье». Даже телефон выдают одноразовый — можно позвонить только на скорую или в милицию. Кстати, мне очень нужно поздравить подругу, не одолжишь на секунду мобильник?

— Конечно, вот, а как там у вас вообще, в смысле обстановка?

— Тяжело, Гель, постоянное нервное напряжение: к камерам постепенно привыкаешь, а вот к сюрпризам Леонида Егоровича… Представляешь, мы до сих пор не знаем что будет на экзамене? Я свою симку пока вставлю, чтоб твои деньги не тратить и Лену в заблуждение не вводить. Так у неё сразу мой номер высветится.