Вера и Марина Воробей - Фальшивая нота

– Да.

– Вот и отлично. Видишь, какая я умная? – Она почувствовала, как вдруг перехватило горло. – Купи мне, пожалуйста, сок, – попросила Люся.

Она не хотела, чтобы Женя видел, как она плачет.

– Извини. – Он поспешно поднялся.

Пока Женя покупал у стойки кофе и сок, Люсе удалось немного успокоиться. Специальной салфеткой, которую Черепашка всегда носила с собой, она принялась сосредоточенно протирать стекла очков. Это простое действие всегда помогало девушке привести свои чувства в порядок.

– И что же теперь? – уже совершенно спокойным голосом заговорила Люся, когда Женя, расставив на столе кофе и сок, занял свое место напротив нее. – Маша снова будет петь в «Кругах на воде»?

– Да, – ответил Женя, уставившись в стол. – Она попросила меня об этом.

– А как же «Грачи прилетели»?

– Маша рассталась с Игорем и ушла из «Грачей», – ответил Женя, не поднимая глаз.

– Понятно, – задумчиво протянула Люся. – А ты рассказал ей, что твоим творчеством заинтересовался Афанасий Червинский?

– Да, – сказал Женя и только теперь поднял на Люсю свои большие серые глаза. В них читалось смятение.

– А Маша не просила дать ей его телефон?

– Не просила. – Женя удивленно пожал плечами.

– Но она хотя бы уговорила тебя сотрудничать с Червинским и принять его предложение? – продолжала допытываться Люся. Сейчас в ней говорило не простое любопытство. Она слишком хорошо понимала, чем на самом деле вызвано внезапное возвращение Маши.

– Да, я пообещал Маше записать вместе с ней один альбом. Естественно, на это нам потребуются деньги… Но если ты думаешь, что Маша вернулась только из-за того, что я теперь…

– Да ничего я не думаю, – резко перебила Черепашка. – И не собираюсь я ни в чем тебя убеждать, потому что каждое мое слово будет воспринято тобой в штыки. Ты ведь думаешь, что я ревную к Маше!

– А разве не ревнуешь? – с какой-то даже обидой в голосе спросил Женя.

– Ревную, конечно, – не стала отпираться Черепашка. Так уж между ними повелось: говорить другу только правду. – Но в данном случае моя ревность ни при чем. Маша… Она… Короче, Женька, будь с ней начеку! И учти: больше я тебя спасать не приеду, даже если ты заберешься на крышу небоскреба! – попыталась пошутить Люся.

– Спасибо тебе, – тихо, почти шепотом отозвался Женя. – За все… Мне еще ни с кем не было так просто и хорошо, как с тобой.

– Именно поэтому ты выбрал Машу.

– Это другое… Я не знаю, как тебе объяснить. И все, что ты о Маше говоришь, вернее, думаешь, скорее всего, правда… Но я не в силах бороться с собой… – И он так посмотрел на Черепашку, что ее сердце снова сжалось.

– Может, мне тебя еще пожалеть? По головке погладить? – Люся пыталась говорить насмешливо, резко, но это у нее получалось плохо. – Ладно. – Она отодвинула от себя чашку и встала. – Если потребуется моя помощь, звони… Я имею в виду – чисто профессиональная, – поспешила уточнить девушка. – Хотя теперь ты и без меня прекрасно справишься.

– Так и уйдешь? – Он перехватил в воздухе ее руку.

– А как надо? – удивленно вскинула брови Люся, но руку не отдернула. В эту секунду она поймала себя на мысли, что, возможно, Женя держит ее за руку последний раз. – Ты еще не все мне сказал?

– Не все.

Секунду постояв в нерешительности, Черепашка снова опустилась на стул:

– Я тебя слушаю.

– Пожалуйста, посиди со мной немного. Просто так.

В это трудно поверить, но домой Люся вернулась, когда на улице было уже совсем темно. В кафе они оставались недолго. Неожиданно Женя предложил пойти в цирк, и Люся согласилась. Меньше всего ей хотелось возвращаться домой. Она понимала, что объяснения с Леликом избежать не удастся, но пусть это случится как можно позже. Завтра, послезавтра, через неделю…

Лишь благодаря случаю (какая-то женщина продавала два лишних билета) им удалось попасть на дневное представление. Вообще-то Люся не любила цирк, но сегодня от души хохотала над репризами клоунов, с замиранием сердца следила за полетом воздушных гимнастов и, не жалея ладоней, аплодировала дрессированным собачкам и тиграм. Она не стеснялась проявления своих эмоций перед Женей, и вообще Люсе казалось сейчас, что все это происходит как бы понарошку. Не то чтобы во сне, но и не совсем в жизни. Будто бы она убежала от реальности, спрятавшись под этим ярко освещенным куполом, и, пока она будет находиться тут, ничего плохого с ней произойдет. Женя же, в отличие от нее, выглядел задумчивым и грустным. Казалось, что его совсем не трогало то, что происходило на арене. Он то и дело поглядывал на Люсю и тяжело вздыхал, так что один раз Черепашка даже напомнила ему:

– Ты, между прочим, в цирк пришел!

Он энергично закивал в ответ и даже попытался улыбнуться.

После представления они долго гуляли по улицам и разговаривали так, будто бы ничего не произошло. Но что бы они ни делали и что бы ни говорили, оба каждую секунду ощущали незримое присутствие третьего – Маши.

А розовощекая, чуть полненькая девушка, накручивая на палец кончик своей роскошной косы, горячо убеждала своего собеседника:

– Ну, спою я с ним несколько песен! Большое дело! Нет, Игорек, ты все-таки чего-то не догоняешь! Я же говорю: так нужно для дела.

Худощавый смуглолицый парень со злостью сверкнул на нее черными, близко посаженными друг к другу глазами:

– Для какого такого дела? Оставь Женьку в покое! Тебе мало, что парень из-за тебя чуть коньки не отбросил?

– Ну не отбросил же! – самодовольно улыбнулась Маша. Она перегнулась через стол и провела рукой по длинным темным волосам парня: – Успокойся, Игорек… Я знаю, что говорю. Женька на меня, как на богиню, смотрит. Он у меня вот где сидит! – Она сжала кулак и потрясла им прямо перед носом Игоря.

Тот резко дернул вверх молнию на своей кожаной куртке и вскочил на ноги.

– Какая же ты стерва, Машка… – в сердцах выдохнул он и, громко стуча по полу каблуками тяжелых ботинок, направился в прихожую.

– Игорек! – Маша кинулась следом. – Не уходи. Я сейчас все объясню! Ты же не знаешь самого главного! На Женьку запал Афанасий! – Обеими руками Маша вцепилась в рукав его куртки.

– Какой Афанасий? – удивленно захлопал глазами Игорь.

– Червинский! Слыхал о таком? У меня есть план. Просто я не хотела тебе говорить заранее…

– Ну а ты-то тут при чем? Не на тебя же этот Червинский запал? – возразил Игорь.

– Пойдем! – потянула его в комнату Маша. – Сейчас все узнаешь! – Тут она повисла у него на шее и нежно поцеловала. – Дурачок, – томно протянула Маша, чуть отстранившись от Игоря. – Ради кого я, по-твоему, стараюсь? Ты у меня самый талантливый! – Маша поцеловала Игоря в кончик носа. – И об этом должен узнать Червинский!

На алгебре Лу подсунула Черепашке записку: «Что с тобой, подруга?» Люся посмотрела на нее ничего не выражающим взглядом, пожала плечами и шепнула почти беззвучно:

– Ничего.

Но Лу на этом не успокоилась. Она уткнулась в тетрадь и начала что-то быстро-быстро писать. Люся уж было подумала, что та решает написанный на доске пример, но не прошло и трех минут, как Лу легонько толкнула Черепашку локтем в бок и положила перед ней новую записку. На этот раз почти что письмо: «Не надо мне лапшу на уши вешать. Я вчера целый день звонила Лелику. Она сказала, что ты ушла неизвестно куда. Но дело не в этом. Ты бы слышала, какой у Лелика был голос! Мне даже показалось, что она плакала. Если не хочешь рассказывать, так и скажи. Только не надо врать, что ничего не произошло. Я же тебе не чужой человек!»

Прочитав записку, Люся улыбнулась и на обратной стороне листочка вывела: «Поговорим на перемене. А лучше после уроков. Можем зайти к тебе».

Бегло пробежав глазами по строчкам, Лу удовлетворенно кивнула.

«Нужно и в самом деле все рассказать Лу, – думала Черепашка, глядя на доску отсутствующим взглядом. – Ведь ближе нее у меня теперь никого не осталось. Конечно, ничем помочь она мне не сможет, но зато выговорюсь. Может, хоть полегче станет?»

На перемене все, как сговорившись, замучили Черепашку одним и тем же вопросом: не она ли это снималась в клипе, который показывали в ее субботней программе. Первым подошел Юрка Ермолаев. Поинтересовавшись по поводу клипа и получив от Люси утвердительный ответ, он сказал:

– А этот паренек ничего… Откуда ты его выкопала?

– Ниоткуда я его не выкапывала, – отмахнулась Черепашка. – Прислал в редакцию кассету с записью, вот и все.

Это была неправда, но Люсе не хотелось сейчас пускаться перед Юркой в объяснения, что, дескать, это ее знакомый и все такое. Не хватало ей сейчас сцены ревности! Юрка Ермолаев был давно и безнадежно влюблен в Люсю, хотя прекрасно знал, что она испытывает к нему лишь дружеские чувства.

– А мне показалось, что вы с ним давно знакомы, – с сомнением покосился на нее Юрка.

– Ой, Юр, извини, но мне нужно еще историю повторить, – снова соврала Люся.

Но не успел Юрка отойти, как к Черепашке, вся взъерошенная и запыхавшаяся, подбежала Катя Андреева:

– Люська, мы со Снегиревой поспорили. Я говорю, что это ты в клипе играла ту японку в белом кимоно, а Снегирева говорит, не ты.

– На что хоть поспорили? – улыбнулась Черепашка.

Катя Андреева, которую с легкой руки Юрки Ермолаева все называли Каркушей, Люсе очень нравилась.

– На булочку и сок, – выпалила бесхитростная Каркуша.

– Могла бы на что-то более существенное поспорить, – сказала Черепашка.

– Значит, это была ты?! – обрадовалась Катя Андреева так, будто и вправду заключила пари на что-то стоящее. – Ура! Черепашка, ты прелесть! Ой! – вскрикнула вдруг Каркуша. – Чуть не забыла! Я же хотела попросить у тебя альбом этой новой группы… Как там их?

– «Круги на воде»? – догадалась Черепашка.

– Угу, – энергично закивала Катя. – Прикольная группа. Дай послушать.

– У них пока нет альбома, – ответила Черепашка, почувствовав, как больно защемило вдруг сердце. – Но в скором времени, я думаю, будет. Обязательно будет.

Рассказ Черепашки состоял из двух не связанных между собой частей. Первая называлась «Женя», а вторая «Лелик».

Лу слушала ее внимательно, не перебивая, и, вопреки обыкновению, не задавала никаких наводящих вопросов. Все, что касалось отношений Черепашки и Жени, Лу, казалось, пропустила мимо ушей, потому что не успела Люся закончить, как она воскликнула трагическим голосом:

– Бедный Лелик!

Люсину маму подруги называли между собой Леликом, потому что именно так к ней обращались все друзья и сослуживцы еще с институтских времен.

Опешив, Черепашка молчала, а Лу смотрела на нее, расширив свои и без того большие черные глаза, и сокрушенно качала головой. Наконец она тихо произнесла:

– Ну ты даешь, подруга! Да какое ты имеешь право так себя вести? Ведь Лелик – самостоятельный и свободный человек, имеющий право на личную жизнь! – С каждой фразой Лу все больше распаляла себя. – Или ты считаешь, что если она тебя родила, так теперь всю жизнь должна сидеть возле тебя как привязанная? А я-то думала, что ты – нормальный человек!

– Да нормальный я человек, нормальный… – устало махнула рукой Черепашка. – И не надо тут говорить банальности. Я и сама все это понимаю…

– Тогда в чем же дело? – перебила ее Лу. – Вместо того чтобы порадоваться за мать, ты устраиваешь ей истерику!

– Никаких истерик я не устраивала. Просто мне обидно…

– Обидно что?

– Что она не посоветовалась со мной, не рассказала ничего… Позвонила из какого-то ночного клуба, как будто ей семнадцать лет, домой в два часа ночи явилась… А мне знаешь как плохо было?! Женька, Маша эта…

– Это все отговорки, – безапелляционно заявила Лу. – На самом деле ты просто ее ревнуешь. Самым пошлым образом! Ты, главное, не спорь со мной, а постарайся понять и осознать, что это так и есть. Тогда тебе легче будет справиться с этим поганым чувством.

– А вдруг, – на глазах у Черепашки появились слезы, – вдруг она замуж за него выйдет?

– Так это же замечательно! – воскликнула Лу. – Я бы счастлива была, если б моя мама вышла замуж! Клянусь!

– Разве нам вдвоем плохо? – Черепашка сняла очки, потому что больше она не могла сдерживать слезы. Сквозь них да еще и сквозь мокрые стекла очков Люся вообще ничего не видела. Ресницы ее были опущены, а на щеках образовались две блестящие дорожки.

– Тебе, может, и хорошо. А вот Лелику плохо. Ну ты и эгоистка! – протянула Лу.

Но Черепашка, пропустив реплику подруги мимо ушей, глухо произнесла:

– А если он окажется каким-нибудь гадом?

– Невысокого же ты мнения о своей матери! Да между прочим, более разумной женщины, чем Лелик, я еще не встречала. И прежде чем выйти за кого-нибудь замуж, она сто раз все обдумает и взвесит. И прежде всего подумает о том, чтобы тебе, дуре, рядом с этим человеком было хорошо.

– А если у нее не хватит любви и на этого человека, и на меня? – продолжала гнуть свою линию Черепашка. Сейчас она впервые озвучила свои самые сокровенные мысли.