— Северус, — наконец, сказал он. — Как только я начинаю с тобой о чем-то серьезном разговаривать, ты сразу меня с толку сбиваешь... А говоришь, только с журналистами так. Со мной то же самое!

— Неправда, — Северус нахмурился. — Это вы меня сбиваете, мистер Поттер. Только я хочу сказать что-то важное, вы меня отвлекаете.

— Ты не сказал мне про Долохова. Кто в него стрелял?

— Ты сам знаешь, кто. Ты стоял в трех ярдах от убийцы, а потом удивляешься, почему я не разрешаю тебе гулять в саду. Я завтра же займусь поиском другого дома. Чем дальше отсюда, тем лучше.

— Но мне же ничего не угрожает, я ведь им ничего не сделал! Они говорили про Малфоя, и мне показалось, что Риддл на него сердит, и Малфой как-то связан с Долоховым, а Петтигрю...

— Не лезь ты в это! — с неожиданной яростью выкрикнул Северус. — Какое тебе дело до их грязи!

Гарри испуганно отодвинулся.

— Тебя легко разозлить. Не думаю, что Люциусу приходилось сильно трудиться, — тихо сказал он.

Северус отшвырнул подушку и вскочил.

— Гарри, тебе сколько лет? Десять? Ты что, не понимаешь, если бы они заметили, как ты стоишь под кустом и подслушиваешь разговоры, думаешь, Петтигрю тебя чаем напоил бы? А Риддл бы конфеткой угостил? В следующий раз они тебя поймают, что угодно может случиться! Риддл — бандит и аферист, и подельники его не лучше! И не напоминай мне про Люциуса! Я не для того тебе рассказывал о своем прошлом, чтобы ты меня этим подкалывал. Если я с тобой общаюсь, как со взрослым человеком, веди себя соответственно! И если ты сам чувствуешь, что со мной в безопасности, то это потому, что без меня ты, очевидно, лезешь, куда не надо! А я не всегда рядом, я даже не могу тебе позвонить из оперблока! Если с тобой что-то случится, я... я...

Гарри часто заморгал, глаза его подозрительно заблестели. Он бросился к Северусу и обнял, уткнувшись носом в его голый живот.

— Извини меня, я не хотел напоминать про Люциуса! Я никогда больше... Ты говоришь, что я нервный, а сам!.. Не надо со мной разговаривать, как с Драко! Как с ребенком! Я не хочу быть твоим ребенком, Северус! Я не твой ребенок!

Северус прижал его голову к себе. Гарри почувствовал, как вздрагивают его пальцы, перебирающие волосы, поглаживающие, утешающие.

— Ты не ребенок, ты не мой ребенок, ты — моё всё, Кит!

На секунду Гарри стало почти больно от переполнявших его чувств.

— Северус, — он поднял на него измученный взгляд и опять прижался лицом к животу, ощущая жар его тела и касаясь губами завитков волос, уходящих тонкой дорожкой под пижамные штаны. — Мой Северус, мой, мой...

Он поцеловал нежную кожу на животе, сначала робко, потом еще и еще. Северус стоял молча и только гладил его голову.

Медленно, словно ожидая, что друг его остановит, Гарри сполз с кровати и опустился на колени, глядя ему в лицо и продолжая обнимать за поясницу.

Северус открыл рот, будто хотел что-то сказать, но не сказал ничего, а так и остался дышать ртом, и, широко раскрыв глаза, смотрел на него сверху непонятным взглядом.

Гарри прижался щекой к твердому бугорку под натянувшейся пижамой, ощущая его тепло через тонкую хлопковую ткань. От нахлынувших чувств он едва не расплакался, как последняя девчонка. Может, он слишком долго этого хотел. Может, он просто псих, больной, ненормальный, придуркова...

— Гарри, хороший мой, родной мой, ты не ребенок... — мягкий голос Северуса перебил поток его мыслей. — Не надо доказывать... не делай того, чего не хочешь... не надо.

Гарри жадно прижался к нему губами через пижаму и на секунду отстранился, охваченный стыдом: Северус отчасти угадал его мысли.

— Я хочу... но... не только поэтому, а... а...

Он опять потерся щекой, ощущая стремительно растущий рельеф под пижамой. В голове у Гарри слегка помутилось.

— Мы хотели поиграть в Волчонка и... Красную Шапочку, — прошептал он, опять хватая губами выпуклую упругость под пижамой. Мышцы на животе Северуса задрожали от смеха.

— Красная Шапочка так долго шла к бабушке, что выросла, — сказал он, продолжая гладить волосы Гарри.

— Подожди... Я вроде не бабушка, — пробормотал Гарри. — А у Волка не было очков, — он снял их и положил на кровать. — И он не царапал Шапочку оправой.

Северус фыркнул от смеха.

— Волчонок, а не Волк.

— Ну да, Волчонок. Лес оказался густой, — продолжая обнимать его одной рукой, Гарри запустил пальцы в волосы внизу живота и слегка потянул вниз резинку пижамных штанов. — Ой, Шапочка сама выглянула... Боже, Северус, я... я не могу...

Он проглотил подступившую слюну. Шапочка не только выросла, а опасно потемнела и от избытка чувств увлажнилась блестящей каплей.

Забыв о правилах, Гарри наклонился и нежно лизнул капельку. Перед глазами поплыло, он накрыл губами Шапочку, с восторгом и страхом ощущая, что она заполняет чуть ли не весь его рот.

Перед глазами на секунду пронеслась сцена в школьной раздевалке и ощущение во рту гладкой соленой головки, неловких, беспорядочных и настойчивых толчков в горло, вызывающих рвотные спазмы.

Северус не шевелился, Гарри только чувствовал, как напряглись его бедра. Руки друга все так же нежно гладили его волосы, только теперь пальцы спустились к вискам, вытирая внезапно выступивший пот. Гарри стянул вниз мешающие штаны и обнажил плоть — напряженную, горячую и бесстыдно-гордую. Ему вдруг стало страшно от мысли, что он попросту задохнется. Он проглотил комок в горле и нервно облизал губы.

— Волчонок передумал? — прошептал Северус.

— Нет, но он... Она... большая... красивая... Это не Шапочка, а здорове...

— Не ешь меня, Волчонок, — нелепым женским голосом сказал Северус. — Я тебе еще пригожусь. Просто поцелуй меня разок!

Гарри засмеялся так, что на глазах выступили слезы. Тонкая иголочка страха вышла из его сердца.

Рука Северуса просительно сжала его ладонь. Щеки Гарри пылали, в висках гулко билась кровь. Он лизнул Шапочку раз, другой, третий, провел кончиком языка по ободку, еще и еще, и вдруг накинулся ртом, жадно и горячо, ощущая, как трется о нёбо атласная полусфера, плотно сжал губами кромку, стараясь не поранить зубами, и теперь двигался в такт их рукам, вылизывая Шапочку гибким трепещущим язычком, и чувствуя, как по венам горячо растекается захлестывающая волна сладкого безумия.

Он слышал над собой сбившееся дыхание друга, и вдруг — едва слышный стон.

Его собственная рука проникла под полу халата, где изнывала Розовая Шапочка, тайно мечтающая о губах, похожих на охотничий лук. На секунду Гарри удивился, почему Северус не толкается ему в глотку и даже не тянет на себя его голову, а едва-едва подается вперед упругими волнами. Это была последняя мысль, на которую он был способен. В следующую секунду его бросило в жар, и, уже на грани, он заскользил ртом и руками, быстрей и быстрей, пытаясь глубже вобрать в рот горячую пульсирующую плоть, одновременно терзая себя, уже беспорядочно и сбивчиво, пока, наконец, его пронзило острое, звериное наслаждение, он что-то выкрикнул, не помня себя, и облегчение брызнуло теплой струей, еще и еще, заливая ковер и сжатый кулак.

Северус вдруг оттолкнул его голову и прижал лицом к животу, стиснул ладонь Гарри на своей плоти и почти мгновенно выплеснулся себе на живот рядом с его лицом. Маленькая теплая капелька попала на щеку. Пьянея от запаха безумия и греха, Гарри облизал мокрую горячую Шапочку, подобрал языком блестящую стекающую каплю на животе Северуса и сполз на ковер уже без сил, обнимая друга за ногу.

— Маленький мой, Волчонок мой хороший, — Северус подхватил его под мышки, и оба рухнули на кровать, не разжимая объятий. — Спасибо, это было так... Это было потрясающе!

— Ты забрал у меня Шапочку, — тяжело дыша, сказал Гарри.

— Я думал, ты не хочешь шапочкиных гостинцев.

— Я хотел... Я не знал, что так... так приятно. Невкусно, но... здорово! Потому что это ты... твоё... не знаю, как объяснить. Я уже пробовал твой вкус. Ты э-э... не видел.

— Да ну?

— В клинике... пока ты салфетку искал. Я лизнул свою руку, как ты. Для эксперимента.

— Из вас получится выдающийся ученый-экспериментатор, мистер Поттер. Я это чувствую.

— Я всем буду говорить, что у меня прекрасный учитель, мистер Снейп.

— Не вздумайте передавать сакральные знания другим ученикам. Я этого не переживу.

— Как тебе такая гадость в голову пришла! — рассердился Гарри.

* * *

45. Волшебный Камень. Своеобразное поздравление

Звонок будильника жестоко вырвал Гарри из восхитительной страны снов. Так сладко и крепко ему давно не спалось. Увы, поспать довелось каких-то четыре часа, но эти четыре часа в обнимку с Северусом он не променял бы ни на что на свете. Увы, когда Гарри проснулся, Северуса рядом не было. До него донеслись голоса — дорогой друг о чем-то спорил с миссис Уизли.

Гарри быстро умылся и на всякий случай провел бритвенным станком Северуса над верхней губой. К его тайному разочарованию, в этом месте ничего расти не спешило. Хотя Северус как-то сказал «Радуйся, еще намучаешься», это было слабым утешением. У Рона Уизли имелись даже зачатки бороды, в то время как он сам оставался гладколицым, как девчонка. На оплакивание отсутствующих усов времени не было, и Гарри поспешил вниз, в кухню, откуда доносился будоражащий ноздри аромат кофе и сдобы.

Молли Уизли и Северус сидели за столом и пили кофе, что было непривычно: экономка никогда с ними не завтракала.

— Доброе утро, — смущенно сказал Гарри, обращаясь больше к миссис Уизли.

Что-то было не так. Молли выглядела расстроенной.

— Доброе утро, милый, — очень мягко сказала она. — Булочки... свежие. Садись, Гарри.

Северус молча встал и обнял его, поцеловав в шею за ухом.

— Ничего не случилось? — встревожился Гарри.

— Ничего. Миссис Уизли... покидает нас. Ненадолго, — Северус подвинул ему стул и налил чашку дымящегося чая.

— Мальчики, я не представляю, как вы тут будете, — вздохнула экономка. — У вас нет времени готовить, некогда ходить за покупками, вы без присмотра язву желудка заработаете!

— Гарри отлично готовит, — заметил Северус. — А убирает так, что...

Миссис Уизли метнула на молодого человека взгляд, говорящий «знаю, как убирает Гарри».

— Вы уезжаете? — удивился он.

— Нет, я буду в Лондоне, но... — экономка огорченно поджала губы и встала. — Спасибо, мне пора.

— Все будет в порядке, — тихо сказал Северус, провожая ее к двери. — Нарцисса вам понравится, я уверен.

— Мистер Сне... Северус, — она вдруг обняла его и погладила по спине. — Береги себя.

Тот поцеловал ее в щеку.

— Молли. Я тоже тебя люблю.

От удивления Гарри подавился булочкой.

* * *

— Северус, ты должен был сказать мне раньше! — огорченно сказал Гарри, нервно ковыряя ногтем обивку автомобильного сиденья. Исцарапанная мисс Бентли осталась в гараже, и ехать в клинику пришлось на другой машине. Впрочем, мистер БМВ был ничуть не хуже, хотя, как выяснилось, был подарком Люциуса Малфоя. — Я бы договорился с Хагридом, или Луной, или...

Стоянка Лондон Бридж была запружена длинными рядами машин. Северус втиснул автомобиль на свое парковочное место, но ни он, ни Гарри не спешили покидать уютный дом на колесах.

— Я думал, Ремус тебе сказал. Я никогда не дежурю в день заседания Фонда, как и другие члены правления. Тем более, сегодня банкет по случаю двенадцатой годовщины со дня основания... Я договорюсь с Ремом, чтобы отпустил тебя хотя бы на банкет... Терпеть не могу подобные мероприятия, — с досадой сказал Северус.

— Я не хочу на банкет, — расстроился Гарри. — Я думал побыть с тобой вдвоем. А там... я даже подойти к тебе не смогу.

— Что значит, не сможешь? — Северус недоуменно шевельнул бровью. — Я не знаю, как распределены места, но, думаю, это решаемый вопрос. Если ты... Надеюсь, ты понимаешь, что будет означать в глазах общественности наше соседство за столом.

— Северус, всё равно все про нас знают, — возразил Гарри. — Мне только доктор Блэк один раз гадость сказал, а так... По-моему, все тебя уважают... или боятся... не знаю, — улыбнулся он.

— Мне важно, как ТЫ себя будешь чувствовать, а кто что думает, меня меньше всего интересует. На банкете будут представители прессы. Не волнуйся, Рите Скитер аккредитацию не дали, — мстительно сказал профессор.

— Да я не волнуюсь... Северус, а пообедать вместе получится?

— Надеюсь. Я позвоню.

— Северус.

— Что, мой хороший?..

Северус погладил его по щеке. Гарри перехватил его руку и поцеловал в ладонь с лихорадочностью безумца.

— Я не доживу до завтра. Я без тебя не могу... уже даже дышать не могу!

— Маленький мой кит... Я останусь дежурить после банкета, хочешь?

Гарри покачал головой.

— Нет, не надо... Заседание, банкет, ты устанешь, замучаешься... Поцелуй меня, — Гарри закинул руки ему на шею и умоляюще посмотрел в глаза. — Ты мой самый... мой... мой...