— Пентада? — Гарри недоуменно моргнул.

— Не знаю, диагноз такой. Придет доктор Люпин, можешь спросить. Мне без разницы, как их болезни называются. Одно и то же значат — несовместимые с жизнью.

Гарри нахмурился.

— Доктор Люпин? Разве не профессор Снейп?

— Доктор Снейп? Так он же, это самое, в другой кардиохирургии. У взрослых. Он разве тебе не сказал?

— Нет, — Гарри закусил губу. Известие его отчего-то расстроило. Он был уверен, что профессор будет рядом.

— Ну, если сложные операции, то Снейпа вызывают, кнешна, — сказал Хагрид. — Вот завтра он будет Тони оперировать. А так вообще — доктор Люпин, и ассистенты — доктор Блэк и доктор Слагхорн. Ты не переживай, Люпин добрый. Не как Снейп.

Гарри открыл рот, чтобы сказать, что профессор Снейп не такой уж и злой, но Хагрид его перебил:

— Потом всех узнаешь, познакомишься. Вот, смотри, это Кэти и Майкл. Их сегодня доктор Люпин оперирует. Давай мы с тобой всё приберем, я тебе всё покажу, как и что, а там смотри — будешь сам справляться. А болтать некогда тут.

Кэти и Майкл оказались двумя новорожденными, спящими в стеклянных боксах. Из их крохотных ротиков тянулись прозрачные трубки, крошечные запястья были обернуты маленькими манжетами с электродами. Цыплячьи грудки тяжело вздымались — видимо, младенцам было трудно дышать.

Гарри посмотрел на малюсенький жалобно сжатый кулачок, и почувствовал, как к горлу подступает горечь.

— Идем, покажу, что и как мыть. Тут тебе не как у себя дома. Кое к чему не дай господь прикоснуться. Доктор Снейп сказал, чтоб ты лучше записывал, что тебе можно, а что нельзя, а то запутаешься. Ну, это твое дело, записывать или нет.

Гарри попытался представить профессора Снейпа, инструктирующего Хагрида, и ему отчего-то стало смешно.

— Вот тут всё и хранится, — великан распахнул дверь какого-то подсобного помещения, демонстрируя стеллажи со стопками операционного белья, стерильными салфетками, свертками, коробками, рядами бутылок и канистр с моющими средствами и дезинфицирующими жидкостями. — Доктор Снейп сказал, чтоб я для тебя всё подписал, так оно понятней-то, — Хагрид махнул рукой на какие-то бутыли. Гарри разглядел корявые надписи маркером: «Жыдкость биоцыд», «Жыдкость А-20», «Хлора мин Б», «Перекысь». — А вот тут вообще есть целый плакат, «План дезинфекционных работ», может, разберешься потом. Я сколько смотрел, так и не понял, что оно такое.

В другой раз Гарри бы посмеялся над грамотностью Хагрида, но, прочитав оригинальное название «Жыдкости» — «Алкилдиметилбензиламмоний хлорид», решил, что каракули Хагрида гораздо симпатичней.

Через час по спине Гарри уже в три ручья тек пот. Убирать нужно было быстро. Гарри старался так, будто от этого зависела его жизнь.

— В полдевятого обход, потом операция, так что я пока посплю, — сказал Хагрид. — Сегодня там мисс Лавгуд дежурит. Как операция кончится, ты, это самое, разбудишь, прибрать оперблок надо будет, — он снял перчатки и бросил в урну.

— После каждой операции убирать? — Гарри усиленно драил шваброй и без того сияющие плитки пола.

— Что значит, после? А во время операции, думаешь, доктор Люпин будет кровь тряпкой подтирать? Тут анфекцию нельзя разводить. Сегодня тебя не велено пускать в оперблок, ну а завтра начнешь.

— А сколько операций в день?

Хагрид почесал голову. Из-под зеленой шапочки выбилась лохматая длинная прядь.

— Да по-разному. Плановых — две-три обычно. Ну, кнешна, если с внеплановыми, то и до шести бывает. И вечно в пятницу, как домой соберешься, тут и везут, как сговорились, — пробурчал он.

Хагрид ушел отсыпаться, покачивая головой. Гарри накинулся на пол, будто тот был его заклятым врагом.

— Брат Гарри, — произнес знакомый музыкальный голос у него за спиной.

Гарри быстро развернулся. Невольная улыбка тронула его губы. Профессор Снейп был совершенно неузнаваем в голубом хирургическом костюме. Гарри вдруг подумал, что это лицо, измученное ночным дежурством, с усталыми черными глазами, крупным носом с горбинкой, с кривой улыбкой на губах, — единственное лицо, которое он по-настоящему рад сегодня видеть. «Просто я никого тут больше не знаю», — мысленно оправдался он.

— Профессор Снейп, — начал Гарри, пытаясь понять, почему тот так внимательно его разглядывает. У юноши закралось подозрение, что в этом опять виноват дурацкий цвет его глаз. — Я думал, я буду с вами, а вы...

— А я рядом, брат мой Гарри, — насмешливо сказал кардиохирург. — На этом же этаже, в соседнем блоке.

— А можно... — начал Гарри.

— Путаться у меня под ногами? — профессор Снейп быстро глянул на настенные часы. — Для этого у вас будет мистер Люпин. Вы нужны ему, как воздух.

Гарри вздохнул. Слова «А вам не нужен?» едва не сорвались с его языка.

— А вот и он, кстати, — сказал профессор. По коридору быстрыми легкими шагами несся подтянутый русоволосый мужчина с усиками — профессор Люпин.

— Северус, тебе аневризму привезли, — вместо приветствия сказал он.

— Я уже ушел, — буркнул через плечо профессор Снейп и опять развернулся к Гарри: — Если возникнут какие-то проблемы, приходите, — он улыбнулся краем губ, коснулся кончиками пальцев рукава халата Гарри и пошел по направлению к своему блоку.

— Так ты и ушел, — донеслась насмешливая реплика доктора Люпина.

Юноша вздохнул и вернулся к своим праведным трудам, размышляя, как ему мог присниться нелепый сон про дьявольского хирурга в черной маске.

* * *

Профессор Люпин и в самом деле был приятным человеком. Интеллигентный, мягкий и сердечный, он казался классическим образчиком добропорядочного английского доктора и сразу располагал к себе. Правда, пообщаться с ним Гарри не удалось — приближалось время утреннего обхода. Хагрид медведем ворочался на кушетке, но заснуть не мог.

— Профессор Люпин и вправду очень добрый, — сказал Гарри. — Наверное, он самый лучший кардиохирург.

Великан покачал головой.

— Добрый то он добрый, но если у меня что с сердцем случись, — не дай бог, кнешна, — я бы, кроме профессора Снейпа, никому себя не доверил, — проворчал он.

— Почему? — с интересом спросил Гарри.

— Снейп — бог, — спокойно ответил Хагрид. — Чудеса творит.

— Нельзя так говорить, — возмутился Гарри. — Это оскорбление для Бога. Наверное, вы неверующий, да? Знаете, как важно человеку, чтобы в его сердце жил Господь?

— Гарри, ты... это самое, дай поспать, — широко зевнул Хагрид. — В другой раз расскажешь, — он повернулся на своей кушетке, устраиваясь поудобней, и Гарри с опаской покосился на ее металлические ножки — не подломятся ли они под весом великана.

Он услышал какой-то шум, и, выглянув в коридор, увидел, что кого-то из малышей — Кэти или Майкла — повезли в операционную.

Размышляя над словами Хагрида, Гарри отправился убирать туалеты для персонала. Над дверью операционной загорелась красная лампа — операция началась.

Убирал он довольно долго и старательно. Единственное, что волновало юношу — ему хотелось ненадолго остаться одному и помолиться за больных малышей.

Наконец, он спрятался в кладовке, прислонил к стене швабру и, усевшись на какой-то деревянный ящик, поблагодарил Господа — за новую работу и все сегодняшние благословения. Пастор Дамблдор призывал молиться вслух, и Гарри, прикрыв глаза, тихо бормотал слова благодарности и просьбы об исцелении.

Внезапно дверь кладовки распахнулась.

— Чего расселся, — сердито сказала какая-то сестра, неодобрительно глядя на Гарри. — В оперблоке срань господня, а санитаров — днем с огнем, один дрыхнет, второй прохлаждается, — пробурчала она, роясь в какой-то коробке.

Гарри вскочил, как ошпаренный.

— Вы навлечете на себя проклятье, если будете такое говорить, — взволнованно сказал он.

— Я тебя сейчас сама так прокляну, что мало не покажется, — она сердито махнула на Гарри связкой капиллярных трубок. — Ишь, лентяй, а еще умничает.

Гарри вылетел в коридор. Навстречу ему, протирая ладонью сонные глаза, шел Хагрид.

— Ну что? Готов? — спросил он. — Считай, работа только начинается, — он махнул ручищей, приглашая Гарри следовать за ним.

Господь благословил работой необычайно щедро.

_____________________________________________________________________________________________________

http://img5.imageshack.us/img5/6836/53786414.jpg

Фанарт jozy. Санитар Поттер

______________________________________________________________________________________________________

* * *

—«Я пою Тебе хвалу, мой Бог, пою Тебе хвалу, мой Бог, ибо Ты велик, и славен, и могуч», — мощно и густо пел на сцене прославляющий хор.

Прославляли Господа стоя, и Гарри едва держался на ногах от усталости. Едва закончились песнопения и ежевечерняя молитва, Гарри рухнул на мягкое сиденье кинозала, в блаженстве откинувшись на спинку.

Проповедь пастора обличала грехи мужеложства. Гарри внутренне подобрался, но то ли от усталости, то ли от пережитых в клинике треволнений, слова проповедника доносились до него как сквозь туманную пелену, и не трогали так, как должно было.

— «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют», — рокотал голос Дамблдора. — Грех ложиться с мужчиной как с женщиной, говорит нам Писание. И сегодня Господь карает тех, кто идет против воли Его святой, имеет уши, да не слышит, имеет глаза, да не видит. Вот, казалось бы, архиепископ Кентерберийский, все говорят — прибрал его Господь. Только не знаем, куда прибрал. Почему, спросите вы? Разве не в раю Его Преосвященство? А я вам отвечу — нет, дорогие мои братья и сестры, не в рай взял его Господь, — пастор Дамблдор сделал эффектную паузу.

Гарри очнулся от полудремы и стал слушать внимательнее.

— Его Преподобие потворствовал мужеложству, вот, позвольте зачитать, — Дамблдор сдвинул на нос очки: — «Человеческая сексуальная ориентация, будь то гетеросексуальная или гомосексуальная, является даром Бога и частью чудесного разнообразия творения», — пастор отбросил бумагу с видом крайнего негодования и отвращения. — Вспомним, кто, как не Доннован Уиллис, осмелился рукоположить гея в епископы? Проклята церковь, так извратившая Слово Божье, что толкует святые слова о дарах как им вздумается! Вот она, активная работа бесов, — сурово сказал пастор.

По залу пронесся вздох, осуждающий труд бесов.

— Не думайте, что дьявол дремлет. Наивысшая цель сатаны — разрушить Храм Духа Святого. Уничтожить Церковь — Невесту Христову, осквернить, отвратить от нее лик Христа. Дадим ли мы свою церковь на поругание сатане и бесам его? Позволим ли лукавому проникнуть в наши сердца и души, замутить их грехом прелюбодеяния, мужеложства и скотоложства? Нет, да не будет! — выкрикнул пастор и воздел руки к небу. — Встаньте, братья и сестры, склоните ваши головы. Вознесем молитву о чистоте «Источника Любви», воздвигнем защиту от всякого беса, искажающего Слово святое!

Гарри покорно встал и опустил глаза. По залу пошел гул — прихожане забормотали молитвы.

«Ориентация... любая... является даром Бога и частью чудесного разнообразия творения», — слова покойного архиепископа вызвали в душе юноши такую бурю, что он испугался. Не иначе, активность бесов действительно возросла.

— Господи, защити меня от всякого беса, — шептал Гарри. — Научи различать дела бесовские, Отец. Отврати мои мысли от греха мужеложства, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

* * *

9. Пентада Фалло

Гарри замочил тряпку в раствор хлорамина и, посмотрев на настенные электронные часы санкомнаты, приготовился ждать пять минут. Наручные часы носить запрещалось, впрочем, у Гарри их никогда и не было. Из-за приоткрытой в коридор двери донеслись чьи-то голоса. Узнав голос профессора Снейпа, он замер.

— И как он, справляется?

— Вполне. Хороший мальчик, вежливый, старательный. И где ты такого откопал? — Гарри узнал голос профессора Люпина. — Сегодня допустим на операцию.

— Не говори, что на мою, — быстро сказал кардиохирург.

— Ты разве против?

Гарри застыл, судорожно сжимая руки в резиновых перчатках. Разговор шел о нем.

— Он будет меня отвлекать, — в голосе профессора послышались нотки досады.

— Се-еверус? — с непередаваемой интонацией сказал вдруг доктор Люпин и вдруг расхохотался. — Северус!

Послышались затихающие шаги, и все смолкло — хирурги пошли дальше по коридору.

Гарри глянул на часы — он передержал тряпку в растворе. Странный разговор не шел у Гарри из головы. Ему было обидно — он бы никогда не стал кого-то отвлекать, тем более профессора Снейпа.

«Поздороваюсь и все. Даже разговаривать с ним не буду», — хмуро решил он.

Хагрида сегодня не было, и вместе с Гарри блок убирала молодая девушка. Ее звали Луна, и имя ей подходило как нельзя больше — на бледном лице неземным светом серебрились задумчивые глаза, ее движения были мягкими и неторопливыми, и вся она напоминала луну, неспешно выплывшую на звездное небо. Уже через полчаса эта неторопливость стала раздражать Гарри: он уже вымыл три помещения, а девушка все еще задумчиво елозила шваброй по коридору. Правда, когда они вдвоем убирали в операционной, — Луна должна была сегодня обучить Гарри тайнам мастерства санитара оперблока, — она проявила больше живости и дала молодому человеку множество полезных советов, но как только с самым главным было покончено, девушка увяла, словно ей было лень лишний раз шевельнуться.