— Что, мой хороший?

— Ты и вправду веришь, что я... что у меня...

— Верю, Кит. У тебя все получится.

Гарри со вздохом поднялся с кушетки.

— Северус. Тебе там какую-то гадость привезли. Опухоль перикарда.

Северус улыбнулся уголком губ.

— Мистер Поттер, ваш визит придал мне силы в борьбе с онкологией. Справлюсь.

— Мистер Снейп, вы мне тоже силы придаете. Я тоже справлюсь, — он неожиданно бросился к нему на шею и крепко обнял.

Слова были не нужны.

— Беги, — Северус мягко снял с себя его руки.

Гарри вздохнул, с чувством поцеловал его в губы и вышел.

* * *

Профессор Люпин бросил в лоток измазанные перчатки и сдвинул на лоб хирургические очки. Вокруг глаз краснели круглые отпечатки: он не снимал очки почти пять часов. Как ни странно, на сей раз Гарри даже не заметил, как пролетело время.

— Всем спасибо, — привычно произнес Люпин и благосклонно кивнул Гарри.

Юноша подавил в себе желание кинуться на шею профессору и расцеловать в обе щеки. Радость от удачно проведенной операции несколько омрачалась тем, что ничего серьезного ему не доверили, кроме как менять салфетки на операционном поле, убирать тампонами кровь со стола и удалять обрезки нитей. Увы, никаких крючков санитару Поттеру в руки не дали, только пару раз попросили подержать пинцетом нитку. Оказалось, невероятно тяжело неподвижно стоять пять часов у стола, прижав локти к туловищу и не опуская руки ниже пояса, чтобы не расстерилизоваться. В глубине души Гарри подозревал, что Северус устроил ему проверку на выносливость: кроме как стоять и наблюдать воочию за филигранной работой кардиохирургов, слушая нудные рассказы Люпина о рыбалке, делать особо было нечего. Северус таки смилостивился и отдал в им помощь своего ассистента доктора Патила и медсестру Флер.

Гарри так засмотрелся на творящиеся в оперполе чудеса, что забыл про всякую обиду: уникальную операцию Фонтена ему доводилось рассматривать только в виде схем на страницах учебника. Возможно, рисовавший схему был хорошим врачом, но безобразным художником. Только сейчас Гарри, наконец, разглядел, как вшивается протез в нижнюю полую вену и в легочную артерию, создавая условия для легочного кровообращения.

Несмотря на совет Блейза прятать эмоции куда подальше, Гарри весь извелся от жалости и волнения: там, под стерильными простынями, спал трехлетний Энди. Попытки персонала развлечь малыша, пока он лежал в палате, оказались тщетными: ребенок был слишком тих и вял для своих лет, и в больших задумчивых глазах застыла уже знакомая Гарри печать отрешенности: за свою короткую жизнь Энди перенес уже две кардиохирургических операции.

Гарри давно зарекся размышлять на тему «Добр ли Бог?». Оправдывать Творца, который позволяет детям рождаться с сердцем, имеющим один желудочек, у санитара Поттера просто не было желания.

«Надо быть полным дерьмом, чтобы создать человека таким несовершенным и слабым», — вспомнил Гарри слова Северуса.

Люпин и Патил, как могли, поправили божье упущение: единственной возможностью продлить жизнь Энди была гемодинамическая коррекция.

— Профессор Поттер, вы что, в ступор впали? — донесся до него голос Люпина. — Развоплощайтесь, дорогой. Кроме вас, полы мыть некому.

Гарри очнулся от задумчивости и улыбнулся.

«Когда-нибудь вы назовете меня так без иронии», — с надеждой подумал он.

______________________________________________________________________________________________________http://img547.imageshack.us/img547/2551/15789840.jpg

Фанарт jozy. Мечты о будущем

_____________________________________________________________________________________________________

* * *

— Ребе Северус, откуда у вас столько энергии, а?

Гарри лежал в гостиной, блаженно растянувшись на диване и уже не стремясь прикрыть собственную наготу. Впрочем, по сравнению с «ребе» он был воплощением целомудрия: тот уселся за рояль, совершенно голый, с таким невозмутимым видом, будто облачен не в костюм Адама, а по меньшей мере в концертный фрак.

— Энергия на нуле, но я же обещал сыграть Счастливую Импровизацию, — сказал Северус. Его руки мягко коснулись клавиш и извлекли из глубин рояля тихий и нежный аккорд. — Закрой глаза, Кит. Представь себе, что ты на море, — предложил он.

— Я хочу на тебя смотреть, — признался Гарри, разглядывая обнаженного исполнителя. Бледнотелый друг с эбеновыми волосами, сидящий за черным роялем, казался ему воплощением волшебства. — Ты... красивый, — прошептал он.

— Осторожно, мистер Поттер, я могу обнадежиться вашими похвалами, — ухмыльнулся Северус. — И все-таки, закройте глаза, мой дорогой.

Гарри бросил на друга последний жадный взгляд и покорно прикрыл веки.

В следующую минуту он забыл, где находится, всецело захваченный музыкой моря. То, что это было настоящее море, Гарри почувствовал с первых аккордов. То затихая, то усиливаясь, будто шум накатывающих волн, мелодия увлекала, рисуя перед глазами лазурную водяную гладь. Слушая ритмичную перекличку то мягких, то рокочущих звуков, Гарри вдруг представил себя и Северуса парящими над морем альбатросами. Две белых птицы в звенящей небесной синеве наслаждались солнцем и свободой, счастливо подставляя крылья свежим воздушным потокам.

Музыка искрилась мажорными брызгами волн, играла лучами солнца, скользила нежными аккордами, рисуя в воображении далекий безмятежный горизонт. Гарри слушал, закинув руки за голову и блаженно улыбаясь.

«Так может играть тот, кто очень любит жизнь», — отчего-то подумал он и приоткрыл глаза. Дорогой друг, мало чем напоминающий альбатроса, казался сейчас вдохновенно красивым: он играл, запрокинув голову и закрыв глаза, настолько отрешенно и с такой душевной концентрацией, что Гарри только смотрел и слушал, завороженный, околдованный музыкой. Он вдруг подумал, что разгадка способности его друга «делать все хорошо» проста: Северус отдавал себя всему, что делал, до полного самозабвения.

Парящие альбатросы скрылись в небесной лазури, унесенные последним жизнеутверждающим крещендо.

Северус захлопнул крышку рояля, прыжком крупного хищника преодолел расстояние до дивана и навалился голым горячим телом на юного слушателя.

— Ты представил себе китов? — сурово спросил он.

— Надо было китов? — огорчился Гарри. — Я думал о птицах.

— Орел и воробей? —Северус поцеловал его в висок.

— Я не воробей, — насупился было Гарри, но тут же не выдержал и рассмеялся: сравнение было довольно метким.

— Ты играешь, как волшебник. Не уходи, — попросил он, заметив, что Северус потянулся разбирать их одежду, беспечно разбросанную по полу. Всю дорогу от клиники до дома Северус объяснял ему проблемы Фонтеновского кровообращения и обещал дать хорошую книгу. Книга была честно изъята со стеллажа и теперь валялась на ковре под поспешно сброшенной рубашкой Гарри — литературные посиделки на диване не прошли даром.

— Я думал, вы замерзли, мистер Поттер.

— Не трогай, они мокрые, — Гарри слегка покраснел и вырвал из рук дорогого друга собственные трусы. Чтение «Фонтеновского кровообращения», сидя бедром к бедру, было заведомо обречено на провал.

— Ты меня хотел, — довольно прошептал Северус и нахально вторгся жадным языком в его рот.

Гарри обнял Северуса за спину, скользнул пальцами по позвоночнику и осторожно положил ладони на ягодицы дорогого друга.

— Мистер Снейп, вам говорили, что вы ужасный человек? — наконец, спросил он, тайно наслаждаясь прикосновением.

— Многократно, мистер Поттер, — мурлыкнул Северус.

Гарри вдруг посерьезнел.

— Северус, — тихо сказал он. — А я теперь... м-м.. ну... настоящий гей или нет?

Лицо дорогого друга исказила гримаса досады.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри уткнулся носом в его плечо.

— Ну, к примеру, Вебер... настоящий гей.

— Что значит, настоящий? — недоуменно переспросил Северус.

— Драко так сказал, — смутился Гарри.

Северус сердитым жестом отбросил волосы со лба.

— Драко сказал? Ну да, Драко у нас большой любитель ярлыков и классификаций. Медом не корми, дай этикетки поклеить, — буркнул он.

— А что в этом плохого? — удивился Гарри.

— А что хорошего? — сердито сказал Северус. — Бред это, вот что такое! Давай я проведу некую параллель, чтобы тебе было проще осознать всю глубину заблуждения любителей бирок. Можно провести аналогию между человеческой сексуальностью и аппетитом. И то, и другое — наши желания, которые настойчиво требуют удовлетворения, не так ли? Люди приходят в ресторан, выбирают в меню то, что пожелала душа и желудок. Одни заказывают устрицы с белым вином, другие набрасываются на непрожаренный ростбиф, а третьи довольствуются отварной фасолью. Кто-то пускает слюни над трюфелями, — Северус хитро улыбнулся и ущипнул Гарри за мягкое место.

— Да я их сроду не пробовал! — возмутился молодой человек.

— Это мое упущение, — Северус прижал его к себе, поглаживая ладонью голое бедро. — Но речь не об этом. Скажите мне, дорогой мистер Поттер, как бы вы классифицировали посетителей ресторана? Устрицелюбы, ростбифолюбы, фасолелюбы?

— Вы забыли трюфелелюбов, мистер Снейп, — хихикнул Гарри.

— В том числе и они, — кивнул головой Северус. — Так как вам эта классификация, не кажется ли глупой? Можно ли утверждать, что устрицеед чем-то хуже, чем фасолеед?

— Устрицы дороже, — сурово сказал Гарри.

— В каком-то смысле, да, мистер Поттер... — Северус многозначительно шевельнул бровью. — Но все же, задам вам вопрос, считаете ли вы такую классификацию уместной?

Гарри задумался.

— Нет, ерунда, конечно. Но для хозяина ресторана...

— О! — воскликнул Северус. — Верная мысль. Для хозяина ресторана, для кого же еще! А теперь перенесите классификатор пищевых пристрастий на сексуальность. Вы получите такую же, если не большую, глупость. Я вам честно скажу, дорогой мой, меня воротит от самого слова «гомосексуальность», потому что вполне достаточно слова «сексуальность», все остальное — чушь. Наши симпатии, пристрастия и аппетиты лежат в таком широком диапазоне и так меняются в течение жизни, что глупо их градуировать и систематизировать, если речь не идет о том, чтобы заработать на этом деньги, как хозяин ресторана.

Гарри открыл рот и удивленно поднял брови.

— Что ты имеешь в виду? Что классификация нужна для какого-то бизнеса?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Северус. — Одна из многих попыток извлечь прибыль из человеческой сексуальности. И не просто бизнес, а основа мировых индустрий, потому что вопросами секса пронизаны все аспекты человеческого бытия. Видите ли, дорогой мой мистер Поттер, цель всякой власти не только власть как таковая, а и получение дивидендов. Управляя массами и контролируя стадо, совсем не дурно попутно стричь золотое руно. А секс... всегда был орудием власти. Секс — фантастическая сила, подчиняющая нас. В основе почти всех наших поступков лежит секс. И те, кто понимают это, используют наши инстинкты, нашу силу и слабость, в своих целях. Спекулируют на наших глубинных чувствах, затрагивая самые ранимые струны, с одним лишь намерением — превратить нас в послушных марионеток и получить некую прибыль. Чем больше мы верим, дрожим и соглашаемся, тем сильнее рука власти. Это было, есть и будет, — безрадостно сказал он. — Если помнишь, Кит, я сказал тебе, что всякую информацию, которую ты получаешь извне, надо анализировать беспристрастно, чтобы понять, ДЛЯ ЧЕГО она тебе послана, КЕМ и С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ. Почему тебе кажется нелепостью разделять людей на устрицефилов и фасолефилов, но ты не против делить тех же людей на натуралов и гомосексуалистов? Это абсурд, мистер Поттер. Скажу больше, это разделение — искусственное, намеренное, преследующее определенные цели! Чтобы управлять группой людей, пользуются известными принципами: «разделяй и властвуй» и, далее, «объединяй и направляй». Так проще и эффективнее работать с людьми. По этому принципу затеваются мелкие побоища и развязываются мировые войны. Не забудьте наклеить себе на лоб бирку, к какой группировке вы относитесь, мистер Поттер, чтобы вас было проще загнать в нужное стойло, а когда надо будет, стравить вас с кем-то из соседнего стойла!

Гарри озадаченно смотрел на раскрасневшегося от пламенной речи друга.

— Ты хочешь сказать, что это все ложь? — прищурился он. — Значит, все религии, которые осуждают... ну... такие отношения... тоже просто управляют и обманывают?

— Наконец-то вы включили мозг, мистер Поттер, это радует, — хмуро сказал Северус. — Именно, управляют и обманывают. Религии особенно хорошо отточили тонкие методы воздействия на стадо. Чего стоят многовековые табу, ограничения и предписания, передаваемые из поколения в поколение, ценные непрекословные заветы добрых пращуров?

— Северус, — перебил его Гарри. — Я знаю многих людей, не верящих в Бога, они тоже плохо относятся к геям и...

— Дорогой мой, — Северус устало провел ладонью по лицу. — Помимо заветов церковнослужителей и напутствий добрых бабушек, существует и государственная система контроля, которая делает вид, что является нейтральной по отношению к религии, и эта система услужливо предлагает нам новейшие исследования в области психоанализа сексуальности, всевозможные теории и псевдопрактики... Опять же, дорогой мой, если не фильтровать информацию собственным разумом, можно загнать себя в духовные дебри, годами гнить в разных заблуждениях и так и остаться зависимым и больным, несчастливым, боящимся самого себя. Тебе этого хочется, Кит?