— Стало быть, ты считаешь его вполне достойным?

— Пожалуй, — кивнул Илья. — Я навёл справки. Михаил Алексеевич единственный сын Соколинского, но не единственный сын своей матери.

— Как это? — широко распахнула глаза княжна.

— Его отец некогда женился на вдове графа Ефимовского, а стало быть, предмет твоих грёз — единоутробный брат нынешнего графа Ефимовского.

— Того самого?! — не сдержала удивления, смешанного с восторгом Наталья.

— Того самого, — подтвердил Илья. — Слышал, что братья не ладят меж собой, но слухи не всегда достоверны.

Рассказывая сестре о том, что ему удалось узнать в столь короткий срок, Илья Сергеевич не был так уж далёк от истины. Братья не то чтобы не были близки, скорее их можно было назвать незнакомцами.

Имение Соколинских соседствовало с усадьбой родителей Татьяны, потому, можно сказать, что отец и мать Мишеля знали друг друга с самого детства. Но случилось так, что во время светского сезона, который Татьяна вместе с родителями проводила в Первопрестольной, на неё обратил внимание молодой граф Пётр Ефимовский. О таком зяте можно было только мечтать, и потому под давлением родительской воли, девушка ответила согласием на сватовство его сиятельства.

Ефимовский женился вопреки воле матери, посчитавшей его избранницу едва ли достойной оказанной ей чести. Отношения с властной и деспотичной свекровью у Татьяны не сложились с самого начала её супружества. При любой возможности ей всячески давали понять, что она не пришлась ко двору. Причём действовала Алевтина Георгиевна весьма тонко. Петру и в голову не приходило, что его мать и жена находятся не в ладах. В силу своего юного возраста Татьяна не умела ничего противопоставить мелочным придиркам и весьма болезненным уколам. Она лишь молча терпела, с каждым днём всё более сожалея о том, что поддалась давлению со стороны родителей и согласилась на этот брак без любви.

Алексей Соколинский тоже был безутешен, и чуть было не женился, собираясь поступить так исключительно назло предавшей его возлюбленной, но вовремя одумался, рассудив, что несчастный брак не излечит разбитого сердца, но вполне может создать немало иных проблем, но он таки дождался своего счастья.

Татьяна Васильевна овдовела, когда ей исполнилось всего лишь двадцать лет. Граф Ефимовский, будучи ротмистром Кавалергардского полка, пал геройской смертью в сражении при Прейсиш-Элау, когда его сыну Андрею исполнилось два года. Соблюдя положенный год траура, Татьяна и Алексей обвенчались. Второй раз препятствовать браку влюблённых родители Татьяны не стали. Цель оказалась достигнутой: Пётр Ефимовский оставил после себя наследника, и ныне огромное состояние принадлежало его сыну Андрею, их внуку.

Столь поспешный брак бабка Андрея, старая графиня Ефимовская посчитала предательством памяти сына и сделала всё возможное, дабы единственный внук воспитывался в её доме. Андрей Петрович с десяти лет обучался в Пажеском корпусе в Петербурге, поскольку его бабка решила, что сын должен пойти по стопам отца. Слишком далеко от Московской губернии, слишком далеко от матери и её новой семьи.

Мальчик рано привык к самостоятельности и одиночеству. Дабы из Андрея вырос достойный продолжатель рода, Алевтина Георгиевна искренне полагала, что воспитывать мальчика надлежит в строгости и всякие проявления нежности совершенно неуместны. Неудивительно, что юный граф редко бывал в отчем доме. Куда приятнее было проводить время в компании своих однокашников, нежели в удушливой чопорной атмосфере, окружавшей старую графиню. Он знал, что у него есть мать, но, по словам бабки, та сама отказалась от него. К тому же ему с самых младых лет твердили о том, сколь корыстолюбивой и меркантильной особой она оказалась. Мало того, Алевтина Георгиевна предостерегала его от того, что после её смерти, родственники, коих Андрей ни разу не видел, но много чего о них слышал, непременно объявятся, с тем, чтобы попытаться добраться до его наследства, которое, к слову, являлось весьма внушительным. Может быть, именно потому он и не пытался искать с ними встреч.

Семнадцатилетний Андрей встретился со своей матерью на похоронах старой графини. После панихиды и поминок были долгие разговоры. Со слезами на глазах Татьяна Васильевна признавалась старшему сыну, что всё это время пристально следила за его жизнью, радовалась его успехам и огорчалась его неудачам, но однажды пообещав старухе не видеться с ним, не осмелилась нарушить данного обещания.

Тогда же Ефимовский впервые увидел младшего брата, которому на ту пору минуло одиннадцать лет. К появлению Мишеля Андрей отнёсся весьма настороженно. Не просто было осознать, что у него есть брат, и он такой же сын своей матери, как и сам Андрей.

Надо заметить, что Мишель рос весьма избалованным ребёнком, которому многое дозволялось и сходило с рук, а потому он вовсе не счёл нужным скрывать своего отношения к внезапно объявившемуся старшему брату. Одиннадцатилетний мальчишка, хмуро разглядывая молчаливого замкнутого юношу, пришёл к выводу, что, пожалуй, такой брат ему вовсе ни к чему, и он ему совсем не нравится, о чём и поспешил сообщить матери.

Юности свойственны душевные порывы, о которых, вступая в возраст более зрелый, мы порою сожалеем. Наверное, в тот момент в Андрее более говорила обида, чем здравый смысл, потому по истечению девяти дней после кончины бабки, он весьма недвусмысленно дал понять своим внезапно объявившимся родственникам, что более в их обществе не нуждается.

Слова старшего сына madame Соколинскую ошеломили и горько обидели. Не лучшим образом повёл себя и отец Михаила. Отповедь пасынка уязвила его до глубины души, и он поспешил заверить юного Ефимовского, что более он и его семья не станут злоупотреблять гостеприимством его сиятельства.

В другой раз братья увиделись по достижению Михаилом возраста шестнадцати лет. Соколинские приехали в Петербург по делу о спорном наследстве. Отец Татьяны Васильевны скончался, не оставив завещания. Madame Соколинская появилась на свет в результате второго брака отца, и её старший брат посчитал, что имеет куда больше прав на наследование, чем его единокровная сестра. Тяжба затянулась.

Зная о том, что Андрей служит в Кавалергардском полку, как некогда его покойный отец, Мишель сам попытался найти Ефимовского. Отчасти он понимал, что именно его поведение стало камнем преткновения между матерью и Андреем и, чувствуя за собой вину, желал во чтобы то ни стало объясниться с братом.

Андрей порыв младшего брата встретил без воодушевления, но нашёл в себе силы выслушать того до конца, не указав на дверь. Обоим оказалось непросто признать собственные ошибки и простить друг другу заблуждения, но расстались они вполне миролюбиво, пообещав поддерживать отношения посредством переписки, поскольку Соколинские вскоре должны были вернуться в Московскую губернию, а Ефимовский оставался служить в Петербурге.

Глава 5

В дом Урусовых весьма часто доставляли букеты для княжны Натальи. Зачастую то бывали розы или лилии — признанные королевы цветочного царств. Но более всего по душе mademoiselle Урусовой пришлись скромные незабудки. "Я не забыл", — гласил сей скромный знак внимания.

Наталья велела горничной отнести цветы в свою спальню и вечером перед сном, расчёсывая тёмно-каштановые кудри, то и дело склонялась к букету с мечтательной улыбкой, вдыхая едва уловимый нежный аромат.

Соколинский объявился на третий день после бала у генерал-губернатора. Дворецкий проводил его в гостиную, где к тому времени уже собрались все члены семьи и те, кто удостоился чести бывать в доме Урусовых, что называется, без зова. Княжна Наталья в обществе своих поклонников расположилась у окна за клавикордами, потихоньку перебирая клавиши.

С появлением в комнате Соколинского молодые люди, что собрались в кружок вокруг mademoiselle Урусовой все, как один, ощутили себя лишними, потому как все улыбки и взгляды княжны адресовались одному Мишелю. Постепенно Михаил Алексеевич и Наталья остались у окна наедине. Соколинский присел на длинную банкетку подле девушки. Пальцы молодого человека легко скользнули по клавишам инструмента, его плечо чуть касалось её плеча, темноволосая головка княжны склонилась к его золотистой шевелюре.

Анна Николаевна время от времени отвлекалась от разговоров и поглядывала в сторону уединившейся пары. Проворные пальчики Натальи легко порхали над клавишами, извлекая из инструмента полные жизни звуки увертюры из "Волшебной флейты" Моцарта.

Взволнованная присутствием подле неё Соколинского, Наталья несколько раз ошиблась, поправляя её, Мишель невзначай коснулся её руки, мелодия стихла. Тёплая мужская ладонь накрыла трепетные девичьи пальчики.

— С того самого момента, когда вы подошли и заговорили с Сержем, я всё думал о вас, — склонился к ней Соколинский.

— Признаться, Михаил Алексеевич, и мои мысли обращались к вам непозволительно часто, — смущённо опустила ресницы mademoiselle Урусова.

— Я счастлив слышать, что вы не забыли обо мне, едва переступив порог дома генерал-губернатора, — улыбнулся Мишель.

Илья Сергеевич тихонько кашлянул за спиной у влюблённых, что, кажется, совершенно позабыли том, что в гостиной они не одни. Наталья вспыхнула и неловко выдернула пальцы из ладони Соколинского.

— Михаил Алексеевич, — обратился Урусов к Соколинскому, — окажите нам честь отужинать с нами.

— С большим удовольствием, — поднялся Мишель и склонил голову в учтивом поклоне.

С того памятного вечера, Михаил Алексеевич стал частым гостем в доме Урусовых. Княжну всё чаще стали видеть в обществе Соколинского в театре или на прогулке. Поговаривали о том, что в скором времени стоит ожидать свадьбы, однако Михаил Алексеевич делать предложения не спешил.

Наталья извелась, гадая о причинах его промедления. Мишель никогда прямо не говорил о своих чувствах к ней. Он часто упоминал, что ему приятно её общество, но столь желанного признания в любви так и не прозвучало. В поисках ответов на мучающие её вопросы, Натали обратилась к местной кухарке, что, со слов горничной, слыла большой мастерицей гадать на картах. Приглашённая в покои барышни, баба поначалу оробела, но выслушав просьбу княжны, тотчас согласилась. Разложив карты на туалетном столике, она что-то долго бормотала себе под нос, разглядывая их в неверном свете от пламени свечи, а после изрекла, что, дескать, барин молодой, что ухаживает за барышней, серьёзных намерений к ней не имеет. Такой результат гадания княжну несказанно огорчил. Указав кухарке на дверь, девушка упала в подушки и залилась слезами. Горничная с сочувствующим видом принялась её утешать, приговаривая, что карты, мол, не всегда правду говорят, но Наталья и слышать её не захотела. Больно созвучны оказались слова кухарки её собственным мыслям. К тому же в последние две седмицы Соколинский не появлялся у них дома, не писал, и вообще никак не давал о себе знать.

Укладывая барышню в постель, горничная шепнула, что знает в слободе одну бабку, которая может сделать приворот.

Наталья подняла голову от подушки, вглядываясь в лицо своей прислуги:

— Приворот? — тихо прошептала княжна. — Боязно, да и грешно это.

— Ну, как хотите, барышня, — пожала плечами девка и погасила свечу.

— Постой, — остановила её княжна, когда та уже взялась за ручку двери. — Наутро в слободу поедем.

Поутру, одевшись в старенький салоп и повязав на голову шерстяной платок, княжна вместе с девкой, бывшей у неё в услужении горничной, отправилась на окраину Москвы. Наталья дрожала как заяц, но вовсе не от холода, а от страха перед тем, что собиралась сделать. Остановив возок, mademoiselle Урусова вместе со своей горничной забралась в сани. Ямщик быстро домчал девиц до слободки, получил свой пятак, и был таков. Старуха, о которой говорила девка, жила на самой окраине. Неказистая избушка прилепилась на самом краю глубокого оврага. Добравшись до неё, горничная громко постучала в низкую дверь. Вскоре раздались шаркающие шаги, и древняя старушенция открыла двери, впуская гостей в полутёмную горницу.

Войдя внутрь, Наталья развязала и сняла платок, осматриваясь по сторонам со страхом, смешанным с любопытством. Все стены избушки были увешаны пучками сушёных трав, в красном углу под расшитым рушником виднелись потемневшие лики святых, под ними еле теплилась лампадка.

— С чем пожаловали? — хмуро оглядела девиц старуха.

— Баба Маруся, сказали, ты приворот можешь сделать, — обратилась к старухе бойкая горничная.

— Это кто же вам такую глупость сказал? — недовольно проворчала старуха.

— Люди говорят, — уклонилась от прямого ответа девица.

— Брешут люди, — прошаркала к печке бабка. — Хворь какую излечить, могу, а все эти привороты, бесовское это всё, — уселась она на лавку.