Сидели у самовара, пили чай. Артиллерист рассказывал не без самодовольства, что его повысили в чине и при этом наградили службой весьма полезной и приятной. Фейерверки он, конечно, не оставит, святое дело сильным мира сего душу веселить, да и прибыльно. Но с отроками он может поделиться опытом своим и знаниями.

– Это какие же отроки и что за место? – без интереса спросила Варвара Петровна, только чтоб разговор поддержать. – Иль репетиторствовать начал?

– Отнюдь нет! – обрадовался ее заинтересованности артиллерист. – Отроки обретаются в Сухопутном шляхетском корпусе, открытом недавно стараниями нового фельдмаршала Миниха. Отличное у вас варенье из крыжовника, Варвара Петровна. Вы изволите в него класть лавровый лист, я так понимаю?

– И правильно понимаешь, батюшка. И скажу тебе, лавровый лист нынче очень недешев.

Об учреждении шляхетского корпуса много было разговоров в Петербурге. Всех потрясло, что для учебного заведения отдали дворец самого князя Меншикова, сосланного в Березов, дворец роскошный, с парком и прочими строениями, то есть беседками, гротами и церковью, где на башне били куранты. Теперь новоиспеченный педагог с жаром рассказывал про дом кирпичный в три высоких этажа с кровлей, крытой железными листами.

– Говорят, те железные листы были выкрашены в розовый цвет. Красиво, знаете! – умилялся артиллерист.

– Вот ужо война с турками будет, – продолжала тянуть свою линию Варвара Петровна, – лавровый лист опять подешевеет. Когда батюшка Петр I Азов воевал, турецкого товару было – завались. И лист, и пряности всякие, и перцу горохом. И все в полцены. Я тогда большую шаль по случаю приобрела… Я вам скажу – шелк тончайший, а уж вышивка… Я тебе, Клёпа, эту шаль к свадьбе подарю.

– Спасибо, тетенька, – склонила признательно голову Клеопатра и тут же обратилась к артиллеристу: – Так вы говорите, этот шляхетский корпус Миних организовал? Я и не знала.

– А какого цвета сейчас во дворце крыша?

– Пегая, Варвара Петровна. Все выцветает и приходит в упадок. Рассказывали, что когда дворец под заведение получили и первый раз в него вошли, то ахнули. Все обобрали. Мебель вынесли, это понятно, об этом и говорить не пристало, но ведь изразцы из печей повыковыривали, лестницу узорную деревянную наполовину разобрали и унесли. Пока дворец казенный стоял, это, почитай, ничей.

– Любят у нас на Руси красть, что плохо лежит, – согласилась Варвара Петровна. – Прямо страсть бесовская!

– Народ-то как рассуждает? Случись наводнение, стихия все приберет. А здесь можно к делу приспособить. Хоть бы и на дрова, – рассудительно сказал артиллерист, всеобщее воровство его мало волновало.

– И как же ваши ученики в голых помещениях – не бедствуют? – спросила сердобольная Клеопатра.

– Ни боже мой! Все починено, отремонтировано, спальные покои, учебные классы, рапирные… Классов много. Я веду курс фортификации и артиллерийского дела. Конечно, сообщаю ученикам, как фейерверки жечь, не без этого. Стараниями государыни нашей введены и общие предметы. Скажем, юный дворянин не имеет страсти к фортификации, стрельбе и геометрии. Он может, если сочтет полезным для себя, изучать юридическое дело, географию и даже историю.

– Хотела бы я учиться в этом корпусе, – задумчиво сказала Клеопатра.

– Ну ты… – Варвара Петровна от удивления не могла подобрать нужных слов, – ты как брякнешь! Это все равно, если б мужик о повивальной бабке мечтал! – Видя, что сказала лишнее, не положены девице такие разговоры, она вернулась к прерванному разговору. – Уж очень много в меншиковском дворце труб. Я помню, тогда еще выезжала. Глянешь в морозный день на дворцы-то, а из труб дым, как кошачьи хвосты, – торчком. Это же сколько дров надо, чтоб отопить этакую махину!

– На первом этаже – библиотека, – продолжал артиллерист: – Книги отличные, но что касаемо военных дел, скажем, строительства апрошей[36], то совсем ничего. И опять же – артиллерия. В каждой, приличной библиотеке должны быть книги по расчету полета ядра.

– А какие там книги?

– Так… По истории, французских авторов много, то есть романов. Есть и такие книги, в которых написано, как ткацкий станок устроен. Говорят, эта библиотека досталась фельдмаршалу Миниху по конфискации имущества одного опального дворянина. Вот фельдмаршал ее шляхетскому корпусу и презентовал. Молодым отрокам, знаете, романы тоже интересны!

В этот момент фортка окна вдруг раскрылась с лязганьем и в комнату ворвался ветер, принеся запах дождя, непогоды и тревоги. Клеопатра бросилась закрывать фортку, да не смогла достать. Кирилл Иванович кинулся ей на подмогу. Он с трудом водворил фортку в ее гнездо, запер шпингалет.

– Ветер дует, – сказал он с тревогой. – В городе прорицатель объявился…

– Знаем, знаем, – прервала его Варвара Петровна, – звать Игнатий. Ты, батюшка, уши не больно-то развешивай. Своим умом живи. Однако ветер-то какой холодный! И дождь, кажись, припустил. Шел бы ты, Кирилл Иванович, домой…

– Да, да, – засуетился артиллерист, – вы правы.

– Одно только слово, – торопливо сказала Клеопатра и смутилась, чувствуя, что краснеет. – У меня к вам вопрос! Вернее, просьба. Не могли бы вы взять для меня в шляхетской библиотеке книгу?

– Иль тебе своих мало? – удивилась Варвара Петровна. – Вон у Митьки целая полка. Читай – не хочу!

– Этой у нас нет. Я Плутарха хотела почитать по-немецки. Матвей говорил – отличная книга.

– А что именно Плутарха? – почтительно спросил артиллерист, он и не подозревал, что девица столь образованна.

– Все равно. Что будет, то и принесите. Она зеленая такая…

– Клеопатра, что ты плетешь? – не выдержала тетка. – При чем здесь цвет? И вообще, кто он, этот господин Плутарх?

– Древнегреческий писатель, – поторопился с ответом артиллерист. – Он «Жизнеописания» написал.

– Да разве это для девичьих мозгов? – удивилась Варвара Петровна. – И неприличная небось. Древние-то греки были язычники. Да и много ты в немецком понимаешь? Одна настырность! Когда принесешь книжку, то перво-наперво мне покажи, – обратилась она к артиллеристу.

Кирилл Иванович тихо светился. Это же надо – праздник какой! Клеопатра Николаевна изволили что-то пожелать, а ему, неприметному, выпала удача ее просьбу исполнить!

Сколько можно говорить о Плутархе на страницах этой повести? Мы уже, наверное, наскучили описанием безуспешных попыток завладеть этой книгой. Но скромный артиллерист только потому и появился на этих страницах, что судьбой ему было назначено укротить упрямый сюжет.

Упоминая фамилию Миниха, Кирилл Иванович не осознавал, конечно, важности этой фамилии применительно к слову «библиотека». Просто ему хотелось похвастаться перед двумя дамами своей новой службой, а фамилия фельдмаршала не только привносила значимость в его новую должность, но усиливала значение события, приобщая артиллериста к важным, государственным делам.

2

Хлопнувшая в гостиной фортка послужила первым сигналом – ветер задул с залива, и сразу упруго, настойчиво, словом, было отчего встревожиться. Вода, однако, не поднималась, город застыл в ожидании. Наводнения всегда несут в себе тайну. Этого ли не знать Варваре Петровне, которая жила здесь почти с основания города. Десять лет назад, в двадцатом, кажется, году, нет, в двадцать первом, страшная была осень! Западный ветер целую неделю дул, а вода из берегов вышла только на девятые сутки. Сильное тогда было наводнение, а уж ветер… Черепица с крыш летела, все окна повыбивало, корабли сорвало с якорей и мотало по городу, словно сухие листья.

Васильевский затопило первым. Варвара Петровна с людьми спасалась тогда на крыше, благо дом был только что отстроен, а сваи под него били под присмотром немецкого мастера, знатока своего дела. Дом выстоял, но мебель оказалась испорченной, вода каждый ящик песком набила, оставила после себя груды какой-то дряни и мусора, на кухню занесла вздутый труп овцы.

Кто-то взялся потом считать порчу в городе от наводнения, насчитали семь миллионов убытков! В двадцать шестом тоже большая вода пришла, после наводнения на Неве образовался остров, назвали его Буяном. Думали, долго он не простоит, размоет водой на следующий год. Ан нет, и по сию пору стоит. Нашелся ушлый господин и на том острове уже пеньковые склады построил, словно на материке ему места мало!

Их величество молодой государь Петр II от наводнений этих проклятых и сбежал в Москву. Видно, сильно напугала его северная стихия, если он решил навсегда утвердиться в старой столице. А государыня Анна, знать, отчаянная, ей осенние бури нипочем, вернула трон в Петербург.

Спали под завывание ветра, волны грохотали, душа то взмывала вверх, то ухала вниз в испуге. Поутру небо было грозным, все в нем ежеминутно менялось, солнце пыталось разметать ошметки тьмы, но не совладало, по горизонту так и осталась чернота. Потом, как водится, пошел дождь. Пелена воды за окнами скрыла от глаз город, по которому уже ходили солдаты, читали с барабанным боем указ: «Как вода зачнет прибывать, то весь рогатый скот и лошадей вести в лес и самим хорониться кто как может!» Словно люди сами не знают!

Еще в прошлом году в доме Варвары Петровны прорубили на чердаке широкий лаз, чтоб в него можно было с легкостью поднять и мебель, и инвалидное кресло, и саму хозяйку. Теперь слуги носили наверх вещи и шептались по углам, пересказывая предсказания прорицателя Игнатия.

– Вслух говорите, не таитесь! Что предрекает?

– Говорит, как пройдет праздник Зачатия честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, так спустя десять дней и хлынет вода выше всех прежних вод. Народ петербургский живет в небрежении православия, а потому будет весь изведен, как при Великом потопе.

– Клеопатра, не слушай! Будет вам девку пугать! – приказала Варвара Петровна, но после обеда сама завела разговор о наводнении. – Лодка наша мала, ковчег мы построить не успеем, поэтому я приняла такое решение – ехать.

– Куда ехать, тетенька?

– В дальнюю дорогу. Мне три шестерки выпало, а я буду дома сидеть? Картам надобно верить. Нам, главное, успеть, пока мост против Исакия Далмацкого не разметало. Авось переправимся на ту сторону. А далее поскачем в мою деревеньку, я уж в ней пять лет не была. Деревенька Ежи хоть и неказиста, да наводнениям не подвергнута, и мыза там крепкая.

Сборы были стремительными. Варвара Петровна прихватила с собой деньги и ценные вещи: шубу енотовую, епанчу соболиную, кой-какое столовое серебро и ларец с драгоценностями. Из людей взяла горничную, лакея и старика Евстафия, они вместе с инвалидным креслом ехали в телеге.

– Берегите хозяйское добро, – приказала напоследок Варвара Петровна оставшейся при доме дворне, – и собственные души не погубите, понеже они не только Богу принадлежат, пока я ваша владелица!

По городу проехали благополучно и мост миновали без приключений, но вид взволнованных горожан и обезумевшей Невы вызывали самые дурные предчувствия. Клеопатра, припав к окошку кареты, с ужасом смотрела на город и все спрашивала, как бывает, когда наводнение?

– Как-как… Все плывет: тюки с товаром, сено, дрова, двери, сорванные с петель, кресты с кладбища… Но ты не бойся. Даст Господь, и все обойдется. Я этому Игнатию не больно-то верю. Есть такие любители – народ пугать, а самим радоваться. Кабы не шестерка пик, я бы никогда с места не сдвинулась.

Деревня Ежи находилась верстах в двадцати с гаком от столицы. Лес сосновый, озера, деревянная мыза, крепенькая, как боровичок. Мебель самая простая, но чистота в горницах отменная. Варвара Петровна с молодости школила дворню, потому сразу отыскалось сухое белье, красивая, хоть и скромная, посуда. Через пятнадцать минут после приезда хозяйки уже полыхали печи, распространяя по дому божественное тепло.

Клеопатра обрадовалась деревне. Перемена места помогла ей как бы вернуться к себе самой. События последних месяцев – арест брата, неожиданное его освобождение, а главное, любовь к Родиону, любовь запретная, о чем не уставала напоминать тетка, настолько ее изнурили, что у нее появились «фальшивые обмороки». Наверное, лекарь не назвал бы это состояние обмороком, потому что голова сохранялась ясной, но тело вдруг переставало слушаться. Она застывала в неопределенной позе – стоя, сидя, как придется, глаза становились пустыми, отсутствующими, руки повисали плетьми. Тетка эти обмороки называла «оглумами», они ее сердили.

– Клепа, ты что? Опять оглум? Или призрак страшный привиделся?

Призрак, тетка права, только не страшный, а горестный. Перед глазами опять стояла сцена прощания с Родионом, слышались шепотом произнесенные слова, которые ничего не объясняли, а только еще больше запутывали.

– Наша поездка необходима. Надеюсь, она снимет несправедливые подозрения с вашего брата.

– Родион Андреевич, вы смеетесь надо мной? Какие подозрения можно снять, покупая породистых лошадей? В чем Матвея подозревают, скажите наконец!