Чтоб избежать подобного риска, Марианна быстро опустила на лицо обвивавшую ее шляпку густую зеленую вуаль. Это позволило ей следовать за бретонкой, не опасаясь быть узнанной.

Идя друг за другом, обе женщины прошли галерею вплоть до старинного театра Монтазье. Там Гвен повернула налево, под сводчатую колоннаду, ведущую к улице Божоле. Но прежде чем выйти на улицу, она раза два оглянулась, что сразу же напомнило Марианне об осторожности и заставило ее остановиться в тени одной из величественных каменных колонн, сделав вид, что она рассматривает вход знаменитого ресторана «Гран Вефур». Затем она незаметно выглянула на улицу.

Гвен остановилась немного дальше, рядом с черной каретой, которая сразу напомнила Марианне другую, очень похожую на нее, и пробудила недавние и малоприятные воспоминания. Бретонка обменялась несколькими быстрыми фразами с кучером, лицо которого было укрыто поднятым воротником плаща, затем девушка вернулась к тому месту, где притаилась Марианна, и стала заглядывать в окна ресторана. Она явно интересовалась чем-то или кем-то, находящимся в «Гран Вефуре».

Марианна начала прохаживаться по галерее, не выпуская из вида бретонку, чье поведение казалось ей по меньшей мере странным. К счастью, мимо них проходило много людей, так что маневры Марианны не могли привлечь внимания. К тому же и Фортюнэ Гамелен присоединилась наконец к своей подруге.

– Может быть, ты скажешь, что происходит? – спросила она. – Ты выскочила из лавки Корселе, словно за тобой гнались.

– За мной никто не гнался, наоборот, я хотела проследить за одной особой. Пройдемся, если тебе не трудно, дорогая Фортюнэ, чтобы не привлекать внимания.

– Легко сказать, – усмехнулась креолка. – Хотя у тебя и густая вуаль, милочка, твою фигурку не спрячешь… да и на свою я пока не жалуюсь. Но раз ты хочешь, пошли. Тебя все еще занимает эта женщина в сером и красном? Кто же она?

В нескольких словах Марианна ввела Фортюнэ в курс дела, и молодая женщина согласилась, что тут действительно есть над чем подумать. Однако она возразила:

– А тебе не кажется, что эта особа просто хочет подзаработать? Она очень хорошенькая, и среди подвизающихся здесь девиц есть некоторые, имеющие вполне респектабельный вид. Судя по тому, что ты мне рассказала, она не так уж сурова, по крайней мере в отношениях с мужчинами.

– Возможно, но я этому не верю. В таком случае зачем на улице ждет карета, почему она ходит взад-вперед перед рестораном, не спуская глаз с двери! Она ждет кого-то, это точно, и я хочу знать кого!

– Безусловно, – вздохнула Фортюнэ, – знакомства женщин подобного рода могут интересовать некоторых особ… среди прочих и нашего друга Фуше. Ладно, подождем! Может быть, увидим что-нибудь интересное.

Рука об руку, спокойным прогулочным шагом обе женщины направились к засаженному липами и туями центру сада, стараясь, однако, не уходить далеко от исходной точки. Казалось, что они ведут оживленный разговор, терявшийся в непрерывном шуме, исходившем из бесчисленных кафе, биллиардных, книжных лавок и всевозможных магазинов, открытых днем и ночью у Пале-Рояля. Обе не выпускали из виду бретонку, медленно прохаживающуюся между улицей и садом. Внезапно Гвен остановилась. Следившие за нею – тоже, дверь ресторана начала отворяться…

– Я чувствую, что сейчас что-то произойдет! – прошептала Фортюнэ, крепко сжав руку подруги.

Действительно, в дверях показался мужчина. Плотный, широкоплечий, в синем сюртуке с позолоченными пуговицами, в надетом набекрень сером цилиндре, он остановился на пороге, ответил дружеским жестом на низкий поклон хозяина и зажег длинную сигару. Но Марианна уже узнала его, и ее сердце учащенно забилось.

– Сюркуф! – прошептала она. – Барон Сюркуф!

– Знаменитый корсар? – восхищенно воскликнула м-м Гамелен. – Этот добряк, сложенный как корабельная бочка?

– Тем не менее это он, и теперь я знаю, кого поджидала эта особа. Смотри!

В самом деле, Гвен незаметно вышла из тени колонны и внезапно отяжелевшими шагами направилась к дверям «Гран Вефура», словно едва не падая от усталости.

– Что она собирается сделать? – прошептала Фортюнэ. – Попытается пристать к нему?

– Не знаю, но боюсь, что ничего хорошего, – ответила Марианна, нахмурив брови. – Морван ненавидит Сюркуфа еще больше, чем Императора. И я спрашиваю себя… Подойдем поближе!

Ее пронзило опасение: а что, если Гвен прячет оружие и готовится сейчас нанести удар. Но нет. Дойдя до короля корсаров, закурившего сигару и не спеша прятавшего зажигалку в карман, она остановилась, пошатнулась и, поднеся ко лбу дрожащую руку, упала…

Видя потерявшую перед ним сознание молодую женщину, Сюркуф, разумеется, поспешил на помощь и обнял ее, чтобы поднять… Марианна тоже бросилась вперед и как раз подоспела, чтобы услышать, как бретонка угасающим голосом шепчет:

– Это пустяки… будьте любезны, сударь, отведите меня к карете… она ждет здесь рядом. Там мне окажут уход…

Одновременно она усталым жестом остановила других приближающихся.

Марианна разгадала план Гвен. Сюркуф ни в ком не нуждался, чтобы помочь худощавой, легкой девушке добраться до кареты, а в этой карете должны были находиться люди, уже поджидавшие его. В одну секунду его втащат внутрь и похитят среди бела дня в центре Парижа. Он представлял превосходный объект для обмена на Морвана, если только они вообще собирались оставить его в живых! Марианна готова была поклясться, что шайка Фаншон Королевская Лилия не могла не приложить руку к этому делу. Она не колебалась ни мгновения. Подойдя вплотную к Сюркуфу, который уже поднял с земли мнимую больную, она тронула его за руку и заявила:

– Оставьте эту женщину, господин барон, она не больше больная, чем вы или я! И главное, не приближайтесь к карете, куда она хотела вас увлечь.

Сюркуф с удивлением посмотрел на незнакомку в вуали, говорившую такие странные вещи, и от растерянности отпустил Гвен, которая издала гневное восклицание:

– Однако, сударыня, кто вы?

Марианна тотчас подняла вуаль.

– Некто, весьма обязанная вам и очень счастливая, что попала сюда вовремя, чтобы помешать похитить вас.

Двойное восклицание: радости – у Сюркуфа и ярости у бретонки, – такой была реакция на открывшееся лицо Марианны.

– Мадемуазель Марианна! – воскликнул корсар.

– Ты? – прорычала бретонка. – Неужели ты всегда будешь перебегать мне дорогу?

– Я не стремлюсь к этому, – холодно отпарировала Марианна, – и если вы согласитесь жить как все люди, это не произойдет.

– В любом случае ты солгала! У каждого может быть недомогание…

– …которое уже исчезло? Быстро же излечило вас мое вмешательство!

Вокруг них уже собрались люди. Стычка между двумя женщинами привлекала все больше внимания. Увидев, что игра проиграна, бретонка, пожав плечами, хотела улизнуть, но большая загорелая рука Сюркуфа опустилась ей на плечо.

– Не спешите, красотка! Раз такое дело, надо объясниться… и когда обвиняют, то оправдываются!

– Мне нечего объяснять!

– А я думаю, что есть, – раздался певучий голос Фортюнэ, которая пробилась сквозь толпу в сопровождении двух мужчин. – Эти господа будут очень рады выслушать вас.

Глухо застегнутые черные сюртуки, потертые шляпы, большие башмаки и дубинки, а также мрачные лица новоприбывших не вызывали сомнения в их принадлежности к полиции. Толпа расступилась перед ними и подалась назад. Точно рассчитанными движениями они с обеих сторон схватили Гвен, которая начала отбиваться, как фурия.

– Я ничего не сделала! Пустите! По какому праву вы схватили меня?

– За попытку похитить барона Сюркуфа! Давай пошевеливайся, девка! Ты дашь объяснения императорскому суду, – сказал один из них.

– Нет такого права обвинять без всяких доказательств! Сначала докажите вину!

– Вместо доказательства есть твои сообщники: люди из черной кареты. Эта дама, – добавил он, показывая на м-м Гамелен, – вовремя нас предупредила. Ими уже занялись наши товарищи. А теперь хватит шума, пошли!

Они потащили бретонку, яростно брызгающую слюной и извивающуюся, как пойманная змея. По дороге она обернулась, плюнула в сторону Марианны и крикнула:

– Мы еще встретимся, и я заставлю тебя за все это заплатить, шлюха!

Наконец полицейские исчезли, а толпа окружила Сюркуфа и устроила ему овацию. Каждый хотел пробиться и пожать руку знаменитому моряку. Он защищался с неподдельной застенчивостью, улыбался, пожимал протянутые руки и в конце концов увлек Марианну к кафе «Ротонда», чья терраса выступала посреди сада.

– По случаю возобновления нашего знакомства пойдем съедим по порции мороженого. После таких переживаний вам это необходимо и вашей подруге тоже.

Они расположились в стеклянной ротонде, и Сюркуф заказал угощение. Его сияющие синие глаза перебегали от Марианны к Фортюнэ, распустившей перед ним свой павлиний хвост, но все-таки возвращались к ее юной подруге.

– Знаете, я пытался узнать, что с вами сталось. Я несколько раз вам писал в адрес Фуше, но ответа так и не получил.

– Я не осталась у герцога Отрантского, – сказала Марианна, принимаясь за ванильный пломбир, – но он мог бы взять на себя труд переслать мне ваши письма.

– И я так думаю. Я как раз сейчас намеревался повидать его, прежде чем уехать в мою Бретань.

– Что? Вы уже возвращаетесь?

– Это необходимо! Я приезжал только по делам, а теперь, раз я вас встретил, все в порядке. Я могу спокойно уехать. Но вы просто великолепны!

Его восхищенный взгляд пробежал по изысканному туалету молодой женщины, задержавшись на золотых браслетах с драгоценными камнями, и Марианна вдруг почувствовала замешательство. Как объяснить то, что с нею произошло? Ее история с Императором столь необычна, даже фантастична, что такому простому и прямому человеку, как корсар, трудно в нее поверить. И Фортюнэ, догадавшись о ее смущении, пришла на помощь:

– Так ведь перед вами, дорогой барон, королева Парижа.

– Как так? Конечно, я никоим образом не сомневаюсь, что вы обладаете всем, чтобы завоевать королевство, однако…

– Однако вам кажется удивительным, что это произошло так быстро? Ну хорошо, знайте же, что Марианны больше не существует. Я счастлива представить вам синьору Марию-Стэллу.

– Как? Это вы? Но в Париже только и говорят о вашей красоте и вашем туалете. И вы, значит, та, кого Император…

Он запнулся. Его широкое львиное лицо внезапно покраснело под загаром, в то время как щеки Марианны окрасились в тот же цвет. Он смутился оттого, что собирался сказать, а ее задело то, что подразумевалось в его молчании. Она прекрасно поняла, что Сюркуф, несмотря на свой провинциализм и краткое пребывание в Париже, не мог не слышать вездесущих сплетен, что отныне он знал, кто эта возлюбленная Наполеона, и было заметно, что это не доставляло ему удовольствия. Его глаза на загорелом лице, так напоминавшие Марианне Язона, омрачились. Наступило молчание, настолько тягостное, что даже словоохотливая Фортюнэ не решилась его нарушить. Она занялась шоколадным мороженым, сделав вид, что все это ее не интересует. И тогда Марианна первая мужественно подхватила нить разговора:

– Вы меня осуждаете, не так ли?

– Нет… Я боюсь только, что вы не будете особенно счастливы, если любите его… что, конечно, не вызывает никакого сомнения.

– Почему же?

– Потому что есть вещи, которые подобная вам женщина не сделает без любви. Могу добавить, что ему повезло! И надеюсь, он отдает себе в этом отчет.

– Я еще в большей степени. Но почему вы считаете, что я несчастлива?

– Именно потому, что вы – это вы и вы любите его. Он только что женился, не так ли? И вы не можете не страдать?

Марианна опустила голову. С присущей общающимся с природой людям проницательностью моряк читал в ней, как в детской книжке с большими буквами.

– Это правда, – подтвердила она с вымученной улыбкой, – я страдаю, но я не хотела бы, чтобы ход событий изменился. Я на горьком опыте узнала, что в этом мире за все надо расплачиваться, и я готова заплатить по счету за счастье, которое имела, даже если он будет непомерно велик.

Он поднялся, склонился перед нею и поцеловал ей руку. Она внезапно ощутила волнение.

– Вы уходите? Значит ли это, что… вы больше не друг мне?

Нежная улыбка скользнула по его губам и исчезла, но все тепло мира лучилось в его синих глазах, выцветших от бесчисленных бурь и бессонных ночей на раскачиваемом ветрами мостике.

– Ваш друг? Я им останусь до моего последнего вздоха, до конца света. Но мне попросту необходимо ехать. Вон идут мой брат и два наших капитана, которым я назначил встречу в этом саду.

Марианна осторожно придержала сжимавшие ее руку шершавые пальцы.

– Я увижу вас снова, не правда ли?

– Если бы это зависело только от меня! А где я смогу найти вас?

– Особняк д'Ассельна, Лилльская улица. Вы всегда будете там желанным гостем.

Он снова прижался губами к ее нежной руке и улыбнулся, но на этот раз в его улыбке была лукавая радость ребенка.