Наталья Павлищева - Фаворитка

Когда на следующий день после усиленных размышлений я попыталась изложить новый вариант (женитьба Гастона Орлеанского и Марии де Гонзага) герцогине, та хохотала до упаду.

– Анна, я понимаю, что ты многое читала об эпохе, но, видимо Мсье выпал из поля твоего внимания. Какая женитьба на Марии де Гонзага?! Он уже сто лет как тайно женат на Маргарите де Водемон де Лоррен. У них трое детей, четвертый умер… Так что, если Мария де Гонзага чего-то хочет, то только не замужества за Мсье, скорее, она его ненавидит и вполне способна подставить. Боюсь, именно этого Мария и добивается. В том числе этого…

– В таком случае, почему не предупредить самого Гастона Орлеанского, он бы все и разрушил?

– Вы Гастона хоть видели?

Дурацкий вопрос, я только пожала плечами в ответ.

– Вот то-то. Для него участвовать в какой-то авантюре попросту означает жить. Отними у него возможность участвовать в заговорах, которые он сам же и сдает, и Мсье просто умрет. Пусть участвует, на него никто не рассчитывает.

– Тогда я ничего не понимаю. Всем все известно, но никто не шевелит пальцем, чтобы заговор пресечь?

– Угу. Сен-Мар не мадам де Шерврёз, а Марии де Гонзага выгоден любой результат, потому все смотрят на очередной заговор сквозь пальцы. Если кого-то и интересует результат, так это нас с вами и кардинала.

Я задала давно интересующий меня вопрос:

– А почему вы до сих пор не представили меня кардиналу?

Герцогиня презрительно рассмеялась:

– Кардинал не будет расспрашивать о дядюшке Антуане и тетушке Мадлен. Пара вопросов, и вы попадетесь. Его не обмануть.

– Но он не может не знать о моем присутствии в вашем доме.

– Знает. Он знает, что вы моя шпионка и будете морочить голову Сен-Мару и тянуть время, пока шпионы кардинала не разведают то, что нужно.

– Но договор будет заключен только в январе.

– Переговоры идут. Ваша задача вскружить голову этому павлину, отвлечь его на некоторое время, в конце концов, вызвать бешеную ревность Марии де Гонзага, чтобы она его никуда не пустила. В остальным кардинал справится сам. – Это ваша, герцогиня, задумка или кардинала? Она насмешливо хмыкнула:

– Тебе-то какая разница. Занимайся Сен-Маром.

Я поняла, что помимо желания по возвращении придушить Армана, у меня крепнет желание до того сделать это с лжегерцогиней. Высокомерие Мари временами становилось невыносимым.

Следующий выход был иным, ко двору я не представлена, а потому появляться там не имею права, герцогиня отправилась одна.

Но я радовалась, потому что в этот день должен прийти заниматься со мной герцог. Конечно, в Сен-Жермен нужно ехать к восьми вечера, наверняка и герцог будет спешить. Мари с утра развила бурную деятельность по принятию ванны и прочим изыскам, ей стало не до меня.

Я решила не ждать прихода Меркера, вдруг он забыл о необходимости собираться во дворец или заскочит на минутку. Чтобы не выглядеть глупо, пригласила Венсана чуть пораньше и в половине двенадцатого мы с ним начали разогреваться. К полудню, когда герцог все же появился, я была уже в приличной форме.

Он отдал шляпу и плащ Гийому, и поинтересовался:

– Вы едете в Сен-Жермен?

– Нет, я не представлена ко двору.

Меркер кивнул:

– Тогда у нас достаточно времени, чтобы позаниматься.

– А вы разве не едете?

– Во-первых, я не люблю дворцовые приемы, во-вторых, мужчине времени на сборы требуется куда меньше, чем даме. Прошу…

Герцог поставил нас с Венсаном против друг друга и потребовал, чтобы я показала владение основными приемами. Пару раз я увлекалась и переходила к бою.

Окрик Меркера: «Достаточно!» останавливал на полпути. Это даже раздражало.

Но о недовольстве пришлось забыть, началась настоящая учеба. Он показывал на Венсане какое-то движение, а потом требовал, чтобы я повторила сначала все с тем же Венсаном, а потом с ним.

Дважды я просто шлепалась, один раз мне помог подняться Венсан, а второй… Глядя, как я приземлилась на пятую точку, герцог озабоченно поинтересовался:

– С вами все в порядке?

– Да, благодарю.

Венсан уже удалился, откланявшись, у него еще урок, мы были одни. Ситуация нелепая, вскочить на ноги из сидячего положения, как это делают акробаты, я не способна, переворачиваться на колени, значило оказаться в неловкой позе.

– Давайте руку.

Пришлось протянуть. Я сделала максимальное усилие, чтобы ему не пришлось тащить меня вверх, чтобы рука Меркера служила лишь точкой опоры. Он в свою очередь тоже постарался. В результате я взлетела, как ласточка и… оказалась буквально вплотную к нему.

Это было всего лишь мгновение, мы стояли, прижавшись и глядя в глаза… Он него пахло лавандовой настойкой для протираний и еще чем-то. В следующее мгновение рука герцога оказалась на моей спине…

Я отскочила, словно ужаленная: – Благодарю вас. Я неловка… Он изумленно приподнял бровь:

– Вы так меня боитесь?

– Нет, что вы!

– Хорошо, занимайте позицию.

Звон шпаг возобновился. Хорошо, что я в защитной маске, герцог де Меркер не увидел, как покраснело мое лицо. Я была осторожна и больше не падала. Зато заработала замечание:

– Боясь снова упасть, вы работаете вполсилы. И еще: достаточно защищаться, учитесь нападать.

Занятие закончилось, и Меркер просил передать герцогине его привет и слова благодарности за предоставленную возможность научить меня чему-то, когда появилась Мари собственной персоной.

Она явно услышала слово «герцогине» и тут же поинтересовалась:

– Обо мне плохо говорили?

Меня взяло зло, разряженная фурия строила из себя черт-те что. Не выдержав, огрызнулась:

– Нет, мадам, для этого вы слишком рано пришли.

Удаляясь, заметила заинтересованный взгляд герцога и услышала сокрушенный вздох герцогини:

– Никак не могу выбить из нее деревенские привычки. Совершенно не умеет себя вести.

Вот дрянь! Я порадовалась ответным словам Меркера:

– Я не заметил…

Я давно спала, когда на рассвете из Сен-Жермена вернулась Мари. Она не стала ждать утра и приказала позвать меня немедленно. Пришлось идти непричесанной и закутавшись в платок поверх надетого без корсета платье. Я даже не задумалась, что платье свободно застегнулось и без утяжки, а вот герцогиня заметила:

– Ты еще похудела?

– Вы ради этого вопроса вытащили меня из постели?

– Анна, когда ты отучишься хамить и будешь благодарной?

Дальше последовала нотация минут на пять, за время которой я узнала, что если бы не она, я оказалась бы в служанках в пивной, а не разодетой на блестящих приемах.

– Приемах?

– Не утрируй!

Я уже усвоила, что «тыкают» мне в двух случаях, когда вспоминают былое или когда желают показать мое место.

– Мадам, я безумно благодарна вам за помощь, возможно, мне лучше устроиться служанкой, чтобы не обременять вас. Я подумаю.

Осточертели напоминания о её альтруизме. Можно подумать, что она подобрала меня на помойке, отмыла и накормила. Я не просила мне помогать, конечно, одной было бы очень трудно, но быть марионеткой, за которую решают все: от правил поведения до того, какого цвета чулки надеть, тоже тошно.

Я поднялась и направилась к двери. Черт с ней, завтра, вернее, уже сегодня что-нибудь придумаю. Пойду служанкой вон к Марии де Гонзага и сорву весь заговор изнутри.

Мари почти бросилась мне в след, зашипела:

– С ума сошла?! Мы сегодня идем к герцогине де Гемене. Я рассказала ей о тебе много хорошего, она попросила взять с собой вечером.

– Зачем?

– Как зачем?!

– Мне надоело быть игрушкой, которую просто выставляют в витрину. Я ничего не буду делать, если не буду знать, зачем делаю. Это первое. Второе: если вы, мадам, еще раз дадите мне понять, что я приживалка, я найду другое место пребывания или попросту уйду обратно.

Что-то мне подсказывало, что она очень боится моего досрочного возвращения. Видно, ей не все равно, сумеем ли мы сорвать заговор.

Так и есть, заюлила:

– Ну, что ты хочешь знать? Герцогиня де Гемене весьма влиятельная особа при дворе короля, короля, подчеркиваю, а не королевы. А её младший сын Луи играет с дофином…

– И зачем мне младший сын придворной дамы, играющий с дофином?

– Рядом с ней можно встретить многих влиятельных людей, в том числе Сен-Мара. Она поможет представить тебя ко двору.

– Вы так говорите об этом, мадам, словно представление ко двору – главное, ради чего я здесь нахожусь. Я думаю, вы на ложном пути, который ничего не даст, только время потеряем. Кстати, Арман вовсе не наказывал мне действовать по вашему плану, я попытаюсь осмыслить свой.

Конечно, Мари долго убеждала меня, что лучшего плана не придумать, что единственный выход очаровать Сен-Мара и поссорить его с невестой, а еще лучше заодно с королем, что она, Мари, делает все ради моего успеха, общего успеха…

Никакого другого плана я не придумала. Мари права, просто объявиться в чьем-либо доме и рассчитывать на доверие невозможно, здесь не доверяют первой встречной, даже очень симпатичной и услужливой. Пришлось делать вид, что снисхожу до плана, придуманного Мари, но только потому что он уже запущен.

Было еще одно «но» – герцог де Меркер не любил придворные приемы из-за этикета, но у герцогини Гемене вполне мог появиться.

У герцогини он не появился, а вот с Сен-Маром встретиться удалось.

Я уже выяснила, что он вовсе не глуп, просто до безобразия избалован тем же королем, потому больше, как Барби, ресницами вихрь не поднимала, напротив, вела себя очень серьезно. Вообще-то, контраст тоже метод, сегодня ты ветреная кокетка, а завтра ученый сухарь, сегодня глупышка, завтра умница… Нет, конечно, не до такой степени, но все же.

Так получилось, что мне удалось прочесть ему шекспировский сонет:

У сердца с глазом – тайный договор:

Они друг другу облегчают муки,

Когда тебя напрасно ищет взор

И сердце задыхается в разлуке.

Твоим изображеньем зоркий глаз

Дает и сердцу любоваться вволю.

А сердце глазу в свой урочный час

Мечты любовной уступает долю.

Так в помыслах моих иль во плоти

Ты предо мной в мгновение любое.

Не дальше мысли можешь ты уйти.

Я неразлучен с ней, она – с тобою.

Мой взор тебя рисует и во сне

И будит сердце, спящее во мне [1].

– Что это? – поразился фаворит. – Никогда не слышал ничего подобного.

– Это английский поэт Шекспир, мсье. Сонет.

– Он сочиняет по-английски?

Дурацкое выражение, сказал бы: пишет на английском. Но я озаботилась другим: как объяснить, кто перевел? А вот скажу, что я, и пусть попробуют опровергнуть.

– Да, конечно. Он жил в Лондоне.

– А кто перевел на французский сии стихи?

Я не стала скромничать, и пусть простят меня переводчики, упоминать их святые имена тоже не стала, все приписала себе. Но уличить меня в плагиате в XVII веке оказалось некому, Мари Шекспира на память не читала.

– Я, мсье.

– О… Прочтите еще!

– Пожалуй…

Восхищение Главного прочитанными мной стихами было замечено, и меня попросили повторить. Горжусь, что я способствовала популярности Шекспира во Франции еще в те давние времена.

С трудом удержалась, чтобы не воскликнуть:

– Вы что, «Гамлета» или «Ромео и Джульетту» не читали?! И о «Короле Лире» или «Отелло» не слышали?! Ну, вы и отсталый народ…

«Отсталый народ» требовал еще, но я сдержалась не только в укорах, но и в самовосхвалении. Некрасиво заниматься плагиатом даже в XVII веке.

Главный был очарован, а Мари, узнав, что я сразила его Шекспиром, долго смеялась:

– Вот уж не думала, что сонеты могут стать боевым оружием.

Зря мы полагались на классика английской литературы, наверное, это самый долгий путь приманивания фаворитов короля. Пока Сен-Мар всего лишь блестел на меня глазами и аплодировал вместе со всеми.