Ладно бы придворная, в Париж съехались все, кто не в армии, а еще те, кто не желает быть замешанным в стычке заговорщиков и кардинала. На улице весна, зацвели первые каштаны, высаженные кардиналом в саду, сколько их потом будет в Париже!.. Скоро наступит жара, но никто, похоже, не помышляет об отъезде в загородные дома, у всех ушки на макушке и только привычка улыбаться, не разжимая губ, не превращает нынешние улыбки в волчий оскал.

Королеву мне по-человечески жалко. Она боится за своих детей по-настоящему. Тогда зачем привечает заговорщиков? Зачем ей Сен-Мар?

Слушая, как докладывают о приезде Анри де Виньеро к Её Величеству, я вдруг поняла, что именно надо сделать: нужно, чтобы королева объединила усилия с кардиналом, он при смерти и ей уже не страшен, зато спасет от остальных! И я скажу ей о этом наедине, у нее, как и у меня, нет другого выхода.


Королева – испанка, даже при том, что ничего испанского в её внешности нет, даже после четверти века жизни во Франции – на самом видном месте распятие. Анна Австрийская добрая католичка (а как же герцог Бэкингем?), хорошая мать, для нее главное – двое мальчишек, старший из которых Луи спать ложиться не намерен, он с гиканьем носится по кабинету королевы, задевая все, что попадается по пути.

Её Величество терпеливо улыбается – это главное счастье в жизни.

Малыша Филиппа уже унесли, он в отца и куда тише дофина, да и просто маленький пока. Но будущий Людовик XIV подвижным был, говорят, с рождения.

– Ах, Луи, прекратите!

Я отвесила полагающийся моему «статусу» поклон, подметя шляпой пол, и стояла, соображая, как быть. Приватной беседа в присутствии дофина и его воспитательницы быть никак не может.

Дофин, скакавший на одной ножке, замер передо мной, пару мгновений постоял и вдруг заявил:

– Вы женщина, сударь!

Королева посмотрела с интересом.

– Луи, вам пора спать.

Но Людовик продолжил:

– Что вы на меня так смотрите?

А я не могла оторвать глаз от этого маленького чудовища, симпатичного и уже избалованного донельзя, передо мной был маленький Король-Солнце, тот, что через много лет скажет: «Государство – это я!».

– Вы будете великим королем, Ваше Высочество, и поднимите Францию на недосягаемую высоту. И будете править долго – семь десятилетий.

Глаза мальчика, больше похожего в своем одеянии на девочку, блестели восторгом, а королева весело рассмеялась:

– Благодарю за прекрасное предсказание, но так долго…

Дофин повел себя иначе, он изобразил королевский кивок:

– Я буду Королем-Солнце. Благодарю вас, мадам.

И умчался. Следом за Людовиком, с изумлением оглядываясь на меня, поспешили приглядывающие за дофином дамы. Я подумала, что маленькому Людовику очень скучно во дворце в окружении шелестящих юбками клуш. Ему бы с отцом рядом…

Попыталась сообразить, сколько лет мальчику. Получалось, не больше четырех. Маловат для войны и охоты.

– Проходите, сударь. Или дофин прав и вы сударыня? – глаза королевы светились веселым любопытством.

Анна Австрийская хоть и была испанкой, но таковой не выглядела. Она голубоглазая блондинка, пока еще красивая, но, как все булки при дворе, уже начала оплывать. Мелькнула мысль, что её бы даже не на диету, а просто на фитнес…

В Сен-Жермене нынче придворных мало, потому порядка и чистоты достаточно, в отличие от многих других дворцов воздух свежий. Это идет на пользу королеве, у нее приличный цвет лица и глаза блестят. Но приличный по нашим меркам, то есть со здоровым румянцем, для местной моды это вопиющее нарушение. Странно, чтобы быть похожими на королеву и мадам де Шеврез, дамы осветляют волосы самым зверским образом, а вот румянца на щеках повторять не хотят. Наверное, потому, что сама королева его замазывает, стараясь выглядеть бледной и подавленной. Но здоровье все равно пробивается сквозь слой цинковых белил.

Но размышлять о нелепости поведения двора во главе с Анной Австрийской возможности не было.

Я подмела пол перед ней и с легким смешком подтвердила:

– Ваше Величество, дофин прав, я женщина. И мне нужно передать вам письмо от герцогини д’Эгийон. – Тихонько уточнила: – Наедине.

– Оставьте нас, – оглянулась королева.

Дамы, сгорая от любопытства, не спешили выполнять приказ. В голосе мягкой голубоглазой красавицы зазвенел такой металл, что я едва не бросилась из комнаты вместе с остальными:

– Я сказала оставить нас! Всем!

Вот так! Неужели Анна Австрийская просто великолепная актриса, играющая несчастную супругу? Тогда ей точно нужен Мазарини.

Я вытащила письмо и, протягивая королеве, вдруг заметила:

– Ваше Величество, я могу кое-что предвидеть в будущем. Людовик XIV действительно будет править 72 года и станет самым блестящим королем Франции, символизируя её. Кардинал Ришелье не доживет до конца года, Его Величество, увы, не переживет следующий.

Она вскинула на меня испуганные глаза, пришлось успокоить:

– Нет-нет, Ваше Величество, никаких отравлений или убийств. Просто здоровье обоих оставляет желать лучшего. Вы можете стать регентшей, и тогда все будет так, как я сказала.

Черт, это уже смахивало на шантаж!

Но, сказав «альфа», нужно произносить «бета»… чего уж теперь… Она не спускала с меня глаз.

– В армии растет заговор Мсье, Сен-Мара и Буйона, впрочем, там много участников. Заговор против кардинала, не сомневаюсь, что и вам, и королю о нем известно. Никто не разоблачает этот заговор, но он будет разоблачен.

– Откуда вы все знаете? Кто вы?

Неплохой вопрос, но отвечать на него я не собиралась, хотя это грозило крупными неприятностями и мне, и Франции тоже. Если эта голубоглазая актриса трусиха в большей степени, чем я предполагаю, то отсюда я выйду в Бастилию.

– Ваше Величество, и у меня, и у вас слишком мало времени, чтобы уделять его моей особе. Прошу вас, выслушайте.

Я повторила ей почти все, что сказала мне Мари, объясняя расклад сил с Сен-Маром и Марией де Гонзага.

– Я вспомнила вас, вы та, что пыталась соблазнить Сен-Мара вопреки его любви к Марии де Гонзага.

А вот это провал! Королева благоволит к Марии, и если сейчас ей придет в голову заступиться за свою фрейлину, то мне будет худо…

– Да, Ваше Величество. Мария де Гонзага красавица и умница, ей не пристало быть супругой Сен-Мара, вы не находите?

– И ради этого вы соблазняли его?

– О, только не это! Но я знаю будущее не одного дофина, Мария де Гонзага будет королевой Польши, причем блестящей королевой, стоит ли ей размениваться на того, кто в силе только пока в милости у короля?

Королева откровенно задумалась. Я поспешила этим воспользоваться.

– Ваше Величество, если заговорщикам удастся убить кардинала, что это будет значить для вас и дофина? Вас и без того желают отдалить от детей, едва ли король оставит вас регентшей в своем завещании. Вы хотите, чтобы регентом был Мсье? Или Сен-Мар?

– О, нет!

– Вы сможете стать регентшей, а значит, спасти своих детей, только в случае, если рядом с Его Величеством окажется человек, подобный кардиналу Ришелье.

По тому, как вскинула глаза королева, словно я подслушала её мысли, стало ясно, что мои слова попали в точку.

Конечно, спасать детей Франции не от кого, у Гастона Орлеанского только дочь Анна, сыновей нет, а потому маленькому Людовику ничего не угрожает. Но Гастон-регент угрожает самой Анне, она снова окажется не у власти и задвинутой в угол. Вот моя точка приложения сил!

– О ком вы говорите?

О… есть еще одна точка, едва ли ни более чувствительная. Кардинал Ришелье был как всегда прав, приставляя к королеве Мазарини. Тут не просто симпатия королевы к духовнику (а он её духовник или нет? впрочем, неважно), тут определенно любофф…

– О кардинале Мазарини, Ваше Величество.

– Говорите просто «мадам».

Знак высшего расположения к моим словам. Так, к черту политику, мы перешли в область чувств. Королева тоже женщина.

– Благодарю вас. Мадам, – почему бы мне не воспользоваться такой роскошью, как обращение к королеве по-дружески, если разрешили, – чтобы у кардинала Ришелье была возможность предложить вместо себя кардинала Мазарини, он должен доказать Его Величеству, что остальные просто желают воспользоваться положением, а не служить Франции.

Будто Мазарини не желает, но сейчас об этом ни слова.

– Что для этого нужно сделать? – похоже, королева прониклась серьезностью момента в плане возможности отлучения от нее Мазарини. Она сообразила то, о чем забыла я – не будет Ришелье – не будет Мазарини. Как мы это упустили, это же мощнейший рычаг воздействия на королеву!

– Разоблачить заговор.

– Но я…

– Все очень просто, мадам. Во-первых, не покидайте детей. Оставайтесь в Сен-Жермене.

– Но как?! Мне предписано ехать в Фонтенбло и дальше в Руссийон.

– Сделайте вид, что больны. Простыли во время прогулки, что не можете двинуться с места.

Хотя бы ненадолго.

– Что это исправит?

– Даст время. А мне нужен текст договора с испанцами.

В глазах королевы метнулся ужас:

– Что?!

– Ваше Величество, кардиналу известно, что он существует, но чтобы предоставить королю доказательства вины Гастона Орлеанского и прочих, нужен сам текст. Повторяю: кардинал Ришелье покинет наш мир в ноябре, до этого времени он должен успеть сделать все, чтобы рядом с вами был кардинал Мазарини, а не кто-то другой.

– У меня нет такого текста.

– Вы осторожны, мадам. Помогите мне его раздобыть.

Она грустно покачала головой:

– Не могу. Я не настолько замешана в заговоре, мне не доверяют…

Я вспомнила о письме:

– Мадам, напишите письмо кардиналу, в котором изложите все, что знаете.

– Зачем, чтобы он использовал все против меня?

– Кардинал сейчас единственная ваша защита. И, поверьте, ему вовсе не хочется, чтобы после его гибели или смерти, не важно, у власти остался Сен-Мар или Мсье. Он желал бы оставить Мазарини, чтобы продолжить то, чему служил столько лет. Полагаю, Мазарини более приемлем и для вас.

Королева упрямилась:

– Но что даст кардиналу мое письмо?

– Не беспокойтесь, король знает о заговоре, и если даже он состоится, ваше участие не будет против воли Его Величества, сведения о вашем участии пойдут вам на пользу. А если не состоится, то письмо станет оправданием перед кардиналом. Вы добрая мать, желающая только одного – спокойствия детям, вы не желали участвовать ни в каких заговорах. Такая репутация сейчас лучше… А кардинал поможет вам, попросив короля не разлучать с детьми.

– Да, вы правы…

Так, женщина явно уступала место политику. Она умна, жаль, что столько лет приходилось прятаться под маской глупышки. Я вспомнила будущее королевы, когда за нее станет править Мазарини, и усмехнулась.

– Вы приехали за таким письмом?

Вот черт, об этом я и не подумала!

– Я думаю, вам лучше отправить его со своими людьми. Так будет надежней. Только не уезжайте из Сен-Жермена и не тяните время, его очень мало.

– Сколько? Я прикинула… – Месяц.

– Я послушаю ваш совет, хотя он странный. Вы действительно можете предвидеть будущее?

Скажите…

Меня сейчас очень мало интересовало будущее королевы и куда больше, где достать текст договора. Мы думали, что у королевы есть… Многие историки убеждены, что именно Анна Австрийская передала текст кардиналу. Неужели врет?

– Рядом с вами много лет будет надежный помощник – кардинал Мазарини, Ваше Величество. У вас действительно нет возможности достать текст договора, хотя бы копию?

Неужели после такого пророчества она не пойдет навстречу?

– Поверьте, нет. Меня держат просто как ширму.

– Хорошо. Прислушайтесь к моим советам, мадам. Извините, мне пора…

– Да, благодарю вас. Возьмите, – в мою руку перекочевал красивый перстень с большим камнем.

От королевских подарков не отказываются, я приняла.

– Вас проводят до Парижа, опасно ездить по ночам…


Меня проводили, по дороге я размышляла о том, как быть. Королева меня послушает и останется в Сен-Жермене, но текста договора это не прибавит. Может, я вовсе ни при чем и текст действительно добыли шпионы кардинала?

Нет, договор подписан еще в январе, если бы была возможность его добыть, это уже сделали…