Джойс Данвилл - Ферма Гринфингерс

Какое-то время Сьюзан думала о ней. В последние дни Андреа казалась такой неприкаянной, отстраненной, рассеянной. Сьюзан не смогла подобрать более точных слов для описания подобного состояния. И единственный, кто мог ее вытащить из страшной апатии, это, конечно же, Турлс.

Вряд ли их отношения будут длительными. Но некоторые вылечиваются от ран, а другие в это время их получают. Она знала, что Питер не сможет быстро успокоиться. Он для этого слишком серьезен и впечатлителен.

День ото дня она все больше думала о человеке, нанявшем ее на эту работу. Иногда она ловила себя на том, что тайно пытается рассмотреть его. Он не был столь красив, как Деннис, но у него была внешность настоящего мужчины, того, который может стать в жизни несокрушимой опорой. Сьюзан сама удивлялась тому направлению, которое теперь принимали ее мысли.

Чтобы как-то отвлечься от них, Сьюзан старалась почаще видеться с Кэтлин Картер, немного забываясь в ее компании.

– Сьюзан, тебя что-то беспокоит? – спросила однажды Кэтлин.

– Да.

– Деннис?

Сьюзан молчала.

– Кто же на этот раз? – допытывалась Кэти.

– Андрея, – с удивлением, но честно ответила Сьюзан.

Кэти приподняла брови. Но, казалось, спокойно восприняла эту новость.

– Вот оно как!

– Нет, это не то, что ты подумала. Я забыла Денниса, как только он уехал.

– И мне так казалось. Тогда в чем же проблема?

– Ты не поверишь, Кэти, но меня беспокоит мистер Турлс, я имею в виду Питера. Я не питаю к нему особой любви и, наверное, никогда бы не смогла его полюбить. Он слишком холоден, почти до жестокости, но, несмотря на это, я не желаю ему зла.

– Зла? Какое зло может причинить ему Андреа?

– Как? Ведь Андреа – его слабое место. Согласись? Все это знают.

– Я не совсем понимаю тебя, Сьюзан. Мне кажется, что… Все мы думали, что ты… ну…

Кэти замолчала. Она выглядела растерянной.

– О, Кэти, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты удивлена тем, что я сочувствую Питеру. Я знаю, мне следует негодовать на то, как он обращается со мной. Но это ничего не меняет. Одновременно со злостью я ощущаю жалость к нему, как жалеешь любого человека, оставленного и преданного.

– Сьюзан!

– Да, я не люблю его, но совсем не хочу, чтобы ему было больно. А ему придется страдать, Кэтлин. Когда Деннис и Андреа вернутся, Питер…

Она замолчала, взглянув на Кэтлин. Ее лицо не выражало ничего, кроме удивления и недоумения.

– Питер и Андреа! – повторила Кэтлин.

Потом мягко начала говорить:

– Но наверняка ты понимаешь…

– Конечно, понимаю. Питер боготворит Андреа…

– Сьюзан, Сьюзан! Что мне сказать?

Кэти начала подыскивать слова, но звонок телефона оторвал их от разговора.

Пока Кэти объяснялась по телефону, принесли почту. Сьюзан сразу увидела среди конвертов знакомый почерк Денниса. Письмо было адресовано ей.

«.. Милая Сьюзан, ты удивишься, но я сам немного растерян. Все просто – я по уши влюбился в Андреа. На этот раз по-настоящему. Мы говорили с ней об этом, мы все время говорим об этом. Сьюзан, я никогда не думал, что можно так любить, как я люблю эту красивую девушку.

… Вероятно, кому-то наша любовь принесет боль. Это ужасно, но неизбежно. Мы не в силах противиться такому чувству.

… Питеру, я думаю… Тебе, дорогая? Милой, верной Кэти? Ничего не поделаешь, любовь на первом месте.

.. До встречи, так как я скоро возвращаюсь и очень рассчитываю на твою помощь. Ведь ты не отвернешься от меня?..»

Сьюзан показала письмо Кэтлин. Та внимательно прочитала его от начала и до конца.

– Ну? Ну, Кэти?

Она лишь равнодушно пожала плечами.

– Кэти, скажи же что-нибудь!

– Что сказать?

– Ты же что-нибудь думаешь по этому поводу!

– Почему ты так решила?

– Ну… о тебе же говорится в письме, – с отчаянием сказала Сьюзан.

Кэти спокойно улыбнулась:

– Обо мне тоже. Тогда я вот что скажу: когда-нибудь с этим человеком надо будет серьезно поговорить.

Сьюзан подумала, что бесполезно выводить Кэти из ее спокойного состояния. Она была слишком спокойна и равнодушна.

Телефон вновь прервал их разговор. Начинался сезон посадки растений. Наступало горячее время.

Отчаянно желая чем-нибудь заняться – все равно чем, – Сьюзан предложила свою помощь Питеру, и он согласился. Ей доверили пикирование рассады. Отупляющее занятие, но в данный момент наиболее подходящее: можно забыться и ни о чем не думать.

Теплица, в которой работала Сьюзан, называлась «Городской морг». Девушки, которым она помогала здесь, объяснили, что это название здорово контрастирует с соседней теплицей, которую называли «Бедламом».

– Мы все здесь спокойные и работящие, – весело объяснили они.

Сьюзан подумала, что же тогда происходит в «Бедламе», поскольку «Городской морг», с ее точки зрения, явно не соответствовал своему названию.

Девушки, работавшие с ней, были веселыми и доброжелательными. Ей было интересно с ними. Первые несколько дней Питер часто заходил в их теплицу и смотрел за ее работой. Он внимательно наблюдал, осматривал каждый ящик, с которым она работала.

Однажды утром Питер вошел и сказал:

– Мне нужны несколько ящиков «Больших тихоокеанских дельфиниумов». Вы будете заниматься этим, мисс Ройден.

Редкий сорт требовал больше внимания к себе, и Сьюзан была польщена тем, что его выбор пал именно на нее. Она хотела пройти это испытание. Поэтому Сьюзан еще никогда не работала с таким старанием, как теперь. Ей уже некогда было особенно задумываться.

Миссис Брэй приносила днем большой самовар с чаем и к нему горячие, свежие, с пылу с жару, плюшки. Обычно девушки пили чай парами.

Сьюзан резала бутерброды и находилась в компании девушек весь день, что ее вполне устраивало, поскольку она опасалась, что Питер в любой момент мог начать задавать вопросы. Но шумная атмосфера «Городского морга» не позволяла сделать этого.

Часто к ним присоединялась Кэтлин. Ее постоянно отрывали телефонные звонки, и девочки кричали ей вслед: «Если это о маках, скажи им, что они увяли, Кэт!» Никому не нравилось заниматься ими, поскольку они были слишком маленькими и медленно росли.

Однажды зайдя в дом, Сьюзан столкнулась лицом к лицу с Питером. Ее дневная работа закончилась, и ей было невдомек, как сильно она испачкана. Попытавшись проскользнуть мимо Питера, она немного замешкалась, и он, взяв ее за плечо, резко повернул к себе.

Ей показалось, что он собирался спросить ее о Деннисе. Он должен знать о письме. Вместо этого Питер взял обе ее руки в свои и долго изучал каждую по очереди.

Руки были определенно грязные. Она еще не успела помыться. Хорошей щеткой для ногтей можно привести их в порядок, но глубоко въевшаяся грязь – чистая грязь, как об этом думала она, никогда не беспокоила Сьюзан.

Прошла целая минута, а он все еще не выпускал ее руки. Сьюзан смутилась.

– Андреа была бы шокирована, – заметила она для того, чтобы хоть что-то сказать, и тут же прикусила язык.

Почему она упомянула Андреа?

Питер промолчал. Немного погодя он отпустил ее, и она поспешно ретировалась в свою комнату.

На следующий день, когда луковицы дельфиниумов были готовы для посадки в ящики, именно ее выбрали на эту работу.

– Надень солнечные очки, – посоветовала Лорела. – Они тебе помогут, когда начнут слезиться глаза.

– Я думаю, у меня все будет в порядке.

Сьюзан взяла обратно много луковиц, которые она очистила для Брауни.

Лорела посмотрела на нее с сомнением.

– Они имеют очень сильный запах. Это австралийские луковицы.

– Они острее, чем испанские? – улыбнулась Сьюзан.

«Луковицы, – думала она, – это всего лишь луковицы, чистишь ли ты их или высаживаешь».

Но вскоре поняла, как она ошиблась.

Это был особый сорт, и хотя тонкие зеленые стебли выглядели вполне невинными, эффект оказался разрушительным. От первого ящика у нее начало жечь глаза, от второго она зашмыгала носом, а от третьего у нее потекли слезы.

– Теперь ты принята в члены нашего общества, – приветствовали ее девушки «Городского морга». – Выйди на улицу и подыши, а мы закончим без тебя. И не возражай! Для начала хватило бы и одного ящика.

Сьюзан вышла из теплицы. Яркий солнечный свет заставил ее зажмуриться.

Кто-то подошел к ней и отвел в тень дерева. Она даже не протестовала, так сильно жгло глаза, а слезы все еще лились.

– Женские слезы, – произнес знакомый голос, – означают одно их двух – сожаление о прошлом или страх за будущее. Мисс Ройден, ради Бога, воспользуйтесь платком!

Ей сунули в руку большой кусок материи, и она приняла его с благодарностью.

Потом Сьюзан почувствовала нечто мокрое и холодное. Очевидно, Русти прижался носом к ее рукам. Собака, желая утешить Сьюзан, буквально одолела ее своим мокрым сочувствием.

– Все здесь слишком сильное, – пожаловалась Сьюзан, – включая собачьи нежности.

– Включая дисциплину, я полагаю. Допускаю, что с вами довольно плохо обращались с тех пор, как вы здесь. Первый – Русти, затем эпизод с хлыстом, в следующий раз вы настаивали на том, чтобы превратить себя в наживку для акул. А сейчас я нападаю на вас с луковицами-отравителями. Это действительно кошмар, не так ли?

Сьюзан потерла глаза:

– Я полагаю, что разговариваю с мистером Турлсом?

Он засмеялся.

– А я полагаю, это английская леди, мисс Ройден. Но как меняет человека соленая влага. Единственные розовые части у вас сейчас – это глаза и нос. Я думаю использовать вас на другой работе, прежде чем вы окончательно не выплачете все слезы.

– Даже в Кеве идет дождь, – ответила Сьюзан, доставая из кармана маленькое зеркальце и рассматривая свое отражение.

Мрачное выражение лица и распухшие глаза просто испугали ее.

Она повернулась и кинулась в дом.

– Но дождь в Кеве не пахнет луком, – засмеялся Питер ей вслед.

Ящики с рассадой были, наконец, засеяны, и почва «приготовлена»: прокалена над огнем, затем охлаждена. Это делалось для того, чтобы убить микробов, которые могли принести вред молодым сеянцам.

Но природа берет свое, и однажды утром миссис Шелдон пронзительно закричала. Ее кто-то укусил. Это был жук с черным туловищем и розовыми, как у осьминога, лапками.

Кто-то сказал, что это – скорпион. Другие считали – ядовитая разновидность сороконожки. Мистера Турлса в этот момент не оказалось, но Кэтлин, которая поспешила вниз, имела предварительные приказания не рисковать. Она позвонила в хирургическое отделение в Броме, но там никто не снял трубку. Пришлось звонить в Черифилд.

– Доктор Хилари уже в пути, – успокоила она миссис Шелдон, рану которой промыли, положили припарки и забинтовали.

Небольшая красная опухоль, вызванная укусом насекомого, стала значительно меньше к тому времени, когда приехал Роберт Хилари.

Для полной уверенности он сделал ей инъекцию, выписал рецепт примочки и послал миссис Шелдон домой. Он уже собирался выходить, когда заметил Сьюзан.

– Мисс Ройден, вы здесь?

– Пока мистер Турлс занят. Довольно смешно.

Доктор рассеянно кивнул, наблюдая, как высаживают сеянцы, но явно думая о другом.

– Что-нибудь слышно об Андреа? – тихо спросил он.

– Давно не было никаких известий.

Он помолчал.

– Вы не проводите меня до машины? – немного смущаясь, попросил он.

Сьюзан поняла, что Роберт хочет поговорить. Глядя на него, она заметила, как он изменился с прошлого раза. Он стал похож на дом, светившийся ранее всеми окнами, а теперь наглухо закрытый ставнями.

– Ничего не понимаю, – заговорил он, наконец. – Я был уверен, что она напишет.

– Когда она уезжала, вы уже стали друзьями, не так ли, мистер Хилари?

– Да, да, это так! – На короткий момент ставни немного приоткрылись.

– В общем-то, я уверен, что беспокоиться особенно не о чем.

«Почему бы не рассказать ему всего и вместе не попытаться вернуть Андреа?» – подумала Сьюзан.

– Я вел себя неправильно, – сказал Хилари, явно волнуясь. – Она целиком доверяла мне, и ей было приятно мое общество.

– Так что же случилось?

– Мне не хотелось торопить события. Не могу объяснить вам точно, мисс Ройден, но мне казалось, что Андреа еще не готова к чему-либо серьезному. Да, я люблю Андреа. Это чувство возникло в тот первый раз, когда я увидел ее на свадьбе Линн и Терри. В течение последних двух недель, что она была с нами, я смог разжечь в ней ответное чувство. Я знаю это, мисс Ройден. Точно знаю. Но мне бы не хотелось брать в таком деле всю инициативу на себя. Когда Андреа оставила нас и поехала к моей тете Жанет, то она все еще оставалась маленькой девочкой, еще не повзрослела.

– Но Андреа уже успела побывать замужем, – возразила Сьюзан.

– Недолго и несчастливо. Вы знаете что-либо об этой истории, мисс Ройден?