Только хотела уйти, как вдруг мужчина прикоснулся к руке и медленно повернул к себе. Егор наклонился и поцеловал меня, даря ощущение покоя, солнца и ровных эмоций, которые я даже не замечала.

Стояла и не могла понять, что со мной не так. Разве так реагируют на поцелуй настоящего мужчины? Ведь с Ферзем совсем иначе. Ураган. Шторм. Безумство.

«Боже, о чем я думаю? Все закончилось…»

Вернулась мыслями к мужчине, который с надеждой смотрел на меня. Стало стыдно. Я совсем ничего не испытывала к нему даже после поцелуя. Поникла, переживая, что теперь это мой удел. Пожелав доброй ночи, простилась с Ретохиным и скрылась в номере, быстро закрывая дверь перед его носом.

После душа долго лежала с открытыми глазами в кровати, заставляя себя заснуть, но не могла. Не хотелось. Думала, анализировала, не желая делать еще больше глупостей, чем уже совершила. Решила не ходить к Вадиму, потому что знала – мне будет еще хуже. Лучше так, как есть сейчас.

Время тянулось бесконечно долго…

Смотрела в потолок и ничего не видела, злясь на себя. Я боролось с собой, сдерживаясь от желания в последний раз увидеть Ферзя. Не понимала своих желаний, ведь вроде поняла, что не стоит. Ему не нужно, а мне будет тяжело. Металась на покрывале, с силой сжимая ткань. Не передать словами, как я хотела увидеть глаза мужчины, почувствовать его руки…

Еще некоторое время убеждала себя, а потом все же поднялась. Приметив, что уже одиннадцать часов вечера, решила, что все же попробую с ним поговорить. Накинула халат и пошла в соседний номер, который обычно снимал Ферзь.

⁂

Стояла у двери, застыв с вытянутой рукой в воздухе, не осмеливаясь постучать. Переживала, не зная, как мужчина воспримет мой приход. Ферзь дал ясно понять, что больше не хочет меня видеть, но я здесь. Попыталась объяснить свои поступки, но не могла. То, что я к нему пришла, было странным и необъяснимым для меня, но оправдывала себя искренним желанием вновь поблагодарить его. И теперь вот стояла здесь, не в силах постучать.

Хотелось, чтобы он сам открыл дверь, почувствовал меня, но нет. Успокоилась и быстро постучала, чтобы не уйти, так и не сделав главного. Тишина. Мужчина не открыл. Вновь сделала попытку, но в ответ ничего. Надо же… Разозлилась на себя – веду себя как полоумная. Не хочет видеть – отлично. Не буду больше беспокоить. Когда уже собралась уходить, дверь резко открылась, и я увидела Ферзя. Он стоял без рубашки в одних джинсах, босой, с каменным лицом взирая на меня. Вздохнул, лениво посмотрел по сторонам и отошел в сторону, пропуская в номер.

– Зачем пришла? – сухо выдал, захлопывая дверь рукой, когда вошла внутрь.

Замялась, задавая себе этот же вопрос. И что ужасно – точного ответа на него не знала. Но об этом ЕМУ не поведаешь.

– Хотела сказать тебе «спасибо», – сказала, ругая себя за дрожащий голос. И почему я ТАК всегда на него реагирую?!

– Уже сказала. Больше не о чем говорить.

– Мы вчера…

– Все друг другу сказали и попрощались, – напомнил Ферзь ледяным тоном, буквально замораживая словами. – Мне нечего сказать, а тебе добавить. Дверь позади тебя. Убирайся.

Не ожидала столь резких слов. Застыла, понимая, что нужно уходить, но вот не могла. Просто стояла, не в силах пошевелиться, а потом вдруг разозлилась и, не ожидая от себя, быстро рванула к нему. Посмотрела в черные глаза, опасные и невероятно пугающие, и сбивчиво выпалила:

– Я очень благодарна тебе. Без тебя… меня бы убили, а мою девочку воспитывал зверь. Ты… так много сделал для нас. Я не знаю, почему ты решил помочь нам, но очень благодарна.

– Все? – прогрохотал Вадим мне в лицо, уничтожая взглядом.

Никогда меня еще так не выпроваживали. Такое ощущение возникло, что опротивела ему. И что я сделала, чтобы он так нагло выгонял? Хотела поблагодарить, потому что вчера была растеряна и вела себя не так, как нужно. Я себе всю ночь места себе не находила, а он… плевать хотел.

– Тебе все равно?

– Да, – злобно отчеканил Ферзь, а в следующую секунду перехватил за локоть и потащил к двери. Пыталась освободиться от его хватки, в то время когда мужчина продолжал тащить, не сбиваясь ни на шаг.

Удалось вырваться, во что с трудом верила. Но тут его руки оказались на моих плечах, чтобы схватить и вывести из номера. Словно озверела. С диким отчаянием стала вертеться, вырываться, не реагируя на его проклятья сквозь зубы, не желая, чтобы меня выгоняли.

Черт возьми, я сама уйду! Раз так, то правильно – зря пришла. Дура!

Крутилась как безумная, и снова удалось выскользнуть. Воспользовалась моментом и ударила его по плечу, отскакивая в сторону. Теперь нужно было уходить. Хватит. Но мои планы полетели в бездну, когда Вадим за руку дернул на себя, отчего задохнулась на секунду, не справляясь с дыханием. Надо же, как ему не терпится меня выкинуть. С яростью посмотрела на него и выкрикнула:

– Я сама уйду!

Внезапный рывок – и оказалась прижата к его груди, ощущая, как напряжен мужчина. Попыталась отойти, но он не позволил, вцепившись пальцами в лицо, с рычанием выговаривая:

– И куда же? К нему?! – вспыхнула от возмущения, отталкивая, тут же замирая от его слов: – Хоть раз сделай то, что хочешь сама.

Растерялась, не зная, как реагировать. Сделала шаг назад и только собралась ответить, как мужчина усмехнулся и с пренебрежением произнес:

– Дверь там. Тебя никто не держит, но и задерживаться не советую.

Пока я переваривала его слова, Вадим решительно побрел в спальню. Я же стояла и пыталась понять, зачем я все-таки сюда пришла. Неужели только потому, чтобы сказать «прощай»? Или все же хотела его увидеть, вновь почувствовать?

Медленно дошла до двери, но не смогла открыть и выйти. Устало прислонилась лбом к двери и тяжело вздохнула, заставляя себя убраться из номера. Нужно. Сейчас. Немедленно.

Проклятье! Как же идти, когда не хочу? Что со мной? Заболела? Почему мне сложно сделать шаг?

Я запуталась. Несомненно. Но одно я знала точно – сейчас я не хотела уходить. Закрыла дверь за замок и пока не передумала, уверенно направилась в спальню. Слышала грохот своего сердца. Оно работало в бешеном ритме, отчего задыхалась, но все равно шла. Оказавшись в комнате, увидела его – сильного мужчину, стоявшего у окна ко мне спиной. Знала, что он в курсе о моем присутствии, но все же молчал. Ждал.

Только подняла ногу, как услышала:

– Сделаешь шаг – и выйдешь из этой спальни только завтра. Ты… сама пришла ко мне.

Слова не испугали. Выслушала и медленно побрела к нему, чувствуя жар, поднимающийся изнутри. Кожа горела от желания, дыхание участилось. Именно сейчас осознала, как я соскучилась по этому мужчине. Немыслимо. Отчаянно. Не могла дождаться, предвкушая его руки, губы на своем теле, сильные толчки, безумные движения. Оказавшись рядом, притронулась к спине, ласково поглаживая пальцами, и прошептала:

– Да, я сама пришла и уйду с рассветом. А эта ночь… будет нашей последней ночью. Больше мы не увидимся. Но сейчас, – было тяжело говорить, мысли сбивались, превращаясь в яркие краски, – ты мой, а я… твоя.

Его тело моментально превратилось в сталь. Вадим медленно повернулся ко мне, жадно изучая глазами, а потом кивнул и, резко притянув к себе, перехватил за лицо, через секунду накрывая рот, оглушая сумасшедшей страстью и необузданной дикостью.

Глава 20

Спустя месяц

Руки дрожали. Сжимала пальцами заключение УЗИ. Боже мой! Не верила, что такое может случиться. Как так? Он же говорил, что не может… просто не может иметь детей. Тогда что это такое? Семь недель! Как такое возможно? Как?!

Обреченно присела на кровать, не представляя, что теперь будет. Как же так? Ведь все было хорошо. Спокойно. После обжигающей страстной ночи больше с Вадимом не виделась. Вероятно, он вновь выполняет заказы. Да и разве возможна у наемника семья? Жить в вечном страхе? Переживать, бояться выйти из дома, потому что твой муж преступник? Да и кто сказал, что он возьмет меня в жены? Глупость. Бред. Этот мужчина не готов на семью, и неважно, что я схожу с ума от мыслей, вою в подушку, вспоминая о нем. Это вопрос о детях, семье, ответственности и опасности. Совсем другое. Поэтому мне было страшно подумать о том, чтобы рассказать ему правду.

«А если узнает?» – угнетающий вопрос не давал покоя. Боялась. Тряслась от страха. Ведь если вспомнить его слова – то моментально вернешься в чувство от наивных сказочных фантазий. Вадим же не обычный человек, он убийца, и за ним охотятся. И как быть мне? Нам? Разве это жизнь? Да и зачем я ему нужна? Не нужна. Не сомневалась.

Мгновенно вспомнила нашу последнюю встречу, когда дрожала от удовольствия в его руках, улыбаясь, замечая в его глазах восторг. Ферзь не просто занимался сексом, он сводил с ума, вновь и вновь заставляя умолять о наслаждении. Мы не спали. Совсем. Когда все закончилось, я кое-как поднялась и ушла. Ни одного слова мы друг другу не сказали. Потом мне было плохо, грустно, тяжело, но иного решения я не видела. Совсем. Да и какой может быть выход? Нужно быть реалисткой.

А теперь я беременна. Как Ферзь в тот раз сказал: «Но если случится один процент из ста и ты забеременеешь, то… я не откажусь от своего ребенка… как и не позволю его матери сбежать». Невероятно! И что теперь делать? Или все возможно? Моментально вспомнила вторую его фразу после первой: «Успокойся. Такого не может случиться, и ты… не нужна мне…»

Закрыла лицо руками, не в состоянии плакать. Я была в шоке. Не верила, что такое возможно. Была растеряна и напугана.

Опять. И снова малыш не от того мужчины. А теперь еще вдвойне опаснее. Как так? Ну почему я такая? Почему у меня все не так, как у всех?!

За прошедший месяц я получила на руки все необходимые бумаги и продала квартиру, но вот не смогла купить в Москве ничего. Дорого. Присматривалась. И где только не рассматривала вариант покупки однокомнатной квартиры, но ничего не нравилось. Каждый день проглядывала сайты недвижимости, искала, ожидая найти свое. Марина, у которой до сих пор жила, не согласилась отпускать к Ирине, считая, что мне пока рано сбегать и в том числе покупать квартиру. Она чего-то ждала и довольно щурилась, когда разговор заходил о недвижимости и переезде. Да и мне было неудобно жить у Ирины. Да, она сейчас жила у Медведева, но все равно – подруга могла ее сдавать и получать доход. Еще не хотела никому мешать. Когда стала жить у Марины, принесла деньги за жилье, но она не взяла, устроив мне головомойку, как она весело называла, когда все бежали к ней в кабинет на планерку, а потом попросила нарисовать ей картину в подарок. Поэтому мы сейчас жили здесь, и я начала писать картины.

Зазвучала приятная мелодия, льющаяся из айфона. До сих пор не могла привыкнуть к новой игрушке. Его мне подарила Марина, а мой забрала, утверждая, что это для безопасности.

Посмотрела на экран – Егор. Он ежедневно звонил, спрашивал про здоровье, мою дочь, периодически приглашая в ресторан, театр или кино. Первое время я отказывала. Не знаю почему. Не могла. Потом он стал подъезжать к нам, предлагая пройтись по саду и поиграть всем вместе. Алена была счастлива. После продажи квартиры согласилась на поход в ресторан, чтобы отметить выгодную продажу. Я не могла отказаться. Егор почти все сделал сам, а я только подписала бумаги, когда он приехал за мной на сделку. Мужчина не давил, молчаливо заботился, охранял. Иногда я его не понимала. Совсем. Но почему он такой? Чувствовала себя бессердечной, потому что не могла ответить взаимностью.

Вновь пошел звонок. Задумалась. Взяла айфон и, прочистив голос, произнесла:

– Привет.

– Ты можешь сегодня проехаться со мной? Я бы хотел тебе кое-что показать. Это очень важно для меня.

Смутилась, начиная думать о том, что это может быть. Не представляла. Для меня Егор был загадкой. Да, он добрый, чуткий и внимательный, но так только со мной. Даже с Ириной он был не столь великодушен – простое общение. С Мариной, когда приезжал, Егор держался корректно, сдержано, но доброжелательности не было. Наоборот, в глазах мужчины и женщины читала агрессию, видела столкновение. Вурковская хищно смотрела на него, постоянно провоцируя на конфликт, а Егор относился с неким пренебрежением, открыто показывая, что он выше ее. Не знаю, возможно, мне так показалось, но было неприятно. Марина заботилась обо мне и моей дочери, защищала в своей особой манере. И мне было неприятно наблюдать их ядовитые стычки.

С Ирой Марина подружились, чему я была несказанно рада. Лисина для меня была настоящей сестрой, и Марина с каждым днем становилась роднее. Так странно, чужие люди значили больше, чем семья. А родные… предавали вновь и вновь. Как же так?