Лариса Шкатула - Фея с улицы Иркутской дивизии

— А он?

Можно было не спрашивать, но Серафиме стало ее жалко, а как объяснить Татьяне, что она сама напросилась, не знала. Подразумевалось, что всякая женщина должна была просто чувствовать, желанна она или нет.

— А он сказал, что терпеть не может дур! Знаешь, милочка, так меня еще никто не оскорблял! Я сто раз пожалела, что позвонила ему. Он и в самом деле производил впечатление воспитанного человека!..

Не дождавшись ответной реакции, Татьяна бросила трубку, а Серафима подумала, что скорее всего в эту минуту она лишилась одной из своих многочисленных подруг. Причем не испытывала ни малейшего сожаления по этому поводу.

Однажды, спустя несколько дней после произошедших событий, в течение которых Татьяна и в самом деле ей ни разу не позвонила, Серафима проснулась среди ночи. Прислушалась к себе — нога не болела.

Скоро три недели, как она валяется дома. Вот-вот закончатся теплые денечки, а она все ждет, когда срастутся кости.

Днем позвонил ее директор, сообщил, что завтра, то есть уже сегодня, улетает в Японию. Счастливый!

— Оставляю завод на главного инженера, но с некоторой опаской, — признался он Симе. — Уж больно крут. Чуть что — «вы уволены»! Не успеешь глазом моргнуть… Вот где я, скажите на милость, взамен Петровича токаря найду? Ну пьет, ну прогуливает, так ведь руки золотые!

— Олега Петровича уволили? — ахнула Сима.

— Уволили, — подтвердил директор. — Боюсь, как бы не пришлось опять к нему на поклон идти. Посмотрю, может, у Юры получится?

Юра был молодым слесарем, а завод — его первым рабочим местом после профессионального училища.

— Хотя куда ему со своим вторым разрядом с шестым Петровича сравниться! Да плюс талант старика. Такой не пропьешь!.. И ведь у нас на выходе вещица сложная. Немцы за нее евриками заплатили. Представляешь, сколько такая работа у них стоит, если к нам на самолете возить детали выгоднее!

— Представляю… — протянула Сима.

Надо же, страна, которая прежде славилась своими умельцами, постепенно теряет эти самые умелые руки. Спиваются хозяева рук. А сколько можно было бы ими сделать!

Сначала, когда Сима пришла на завод, она была удивлена атмосферой вседозволенности, которая царила в рабочей среде.

Прежде она считала, что, обнаружив кого-то из токарей или слесарей подшофе, тут же должна отправить его домой. По крайней мере по технике безопасности так положено. Но когда пьют все… Она даже стеснялась об этом кому-то рассказывать. Сколько раз ей приходилось видеть в обед, как шумная компания металлообработчиков усаживается принимать пищу с непременной бутылкой. При этом они ничуть не боялись, что Сима застукает их.

Она, помнится, в первый раз примчалась к директору. Намеревалась произнести гневную обличительную речь, а Вадим Николаевич на ее негодование лишь грустно усмехнулся:

— А что мне прикажете делать, Серафима Евгеньевна? Закрыть завод? Свое детище, которое я так долго вынашивал. И на чем прокололся? Как говорится, на человеческом факторе. Вы знаете, что спецов, как Олег Петрович, у нас в России — по пальцам перечесть? Он может делать такие сложные детали — у инженеров-проектировщиков голова кругом идет. И при этом…

Он даже закашлялся, потому что от волнения хватанул воздуха больше, чем нужно.

И Серафима, которая всегда находила выход из сложных положений, здесь опустила руки. Проходила мимо пьющих рабочих и делала вид, что ничего не видит. Что было просто унизительно. Не должны инженеры с такими нарушениями мириться. И в то же время, что им остается делать?

Для того чтобы завод мог успешно работать, набирая темпы, требовалась молодая смена, а где ее взять?

Еще неделя, и у Серафимы снимут гипс. А там — на работу! Интересно будет посмотреть на нового главного, который уволил самого Олега Петровича! Странно, что директор говорил об этом так спокойно. Верил, что главный инженер найдет выход? Может, в трудных случаях он сам становится к станку?

Что-то еще Симу беспокоило. Жужжало в голове назойливо, а не вспоминалось. И вдруг вспомнила: Вера куда-то запропастилась и уже дней десять не заходит и не звонит. Наверное, пригласительный билет на бал получила. Вот только Сима не успела ее проинструктировать насчет того, что в двенадцать часов она должна с него уйти. В том смысле, что, не привыкнув тусоваться, она может попасть в переплет. Может, ее платье от какого-то Берга в лохмотья и не превратится, но душу могут порвать в клочки.

Впрочем, это уже ее фантазии. Какой, к черту, бал! Да и старовата Вера для Золушки. Время упущено. Есть мужчины — на днях один такой выступал на шоу «Самые известные женихи России», — которые просто-таки не реагируют на зрелых красавиц. И этот побитый молью жених утверждал, что с девушками старше двадцати лет он принципиально не встречается!

Интересно, в других странах такие же проблемы? И там тоже нарасхват даже пожилые мужчины? Куда же они деваются — неужели пьют все, кто может держать в руке стакан?

Сильный пол и прежде чувствовал себя хозяином жизни, а теперь, в эпоху тотального саморазрушения, и вовсе процветает. Сделай небольшое усилие и не пей — вот все, что от тебя требуется. Остальное понемногу берут на себя женщины.

А вдруг в России появился доныне нераспознанный вирус, который незаметно подтачивает мужские гены и под этим воздействием мужчины мельчают… Не может же вырождаться только сильный пол! Или может?

Но она, кажется, отвлеклась. В конце концов, охать и ахать может каждый, а вот сделать что-нибудь конкретное…

Если уж на то пошло, свою работу Серафима не закончила. Подумаешь, все, что успела, так это заставить Веру покрасить волосы. Или остальное она уже сообразила сама? Ну, да флаг ей в руки! Всего полмесяца назад чуть ли не в ногах валялась: Симочка, помоги! А как первые результаты увидела, так головка и закружилась. Можно подумать, Сима претендовала на какую-то особую благодарность…

Именно сегодня пришло ощущение: валяться надоело. И даже вопреки указаниям врачей хотелось снять гипс и начать разрабатывать ногу. Сима села на край кровати и потянулась за костылем. И в это время зазвонил сотовый телефон, лежащий тут же, у ее руки, и в трубке раздался жизнерадостный голос Зои:

— Назарова, у тебя ведь нога сломана, а не язык! Ты что, позвонить нам не могла? Случайно Алешку в городе увидела и только тогда узнала, что ты болеешь.

Вот так всегда. Вместо того чтобы повиниться — столько времени не звонила, не знала, что у подруги перелом, сама нападает… Да, а когда это она Лешку видела, если он все время у Симы на глазах? Кроме занятий в школе, конечно.

— И когда ты его видела?

— Сегодня… О, я же обещала, что тебе ничего не скажу. Ты его не ругай. Сделай вид, что я тебе ничего не говорила, ладно? Не подводи подругу. А то скажет: тетя Зоя — сексот!.. Так мы с Диной сейчас к тебе придем. Динка уже с работы отпросилась, а я, как ты помнишь, сама себе хозяйка.

— Только учтите, у меня разносолов никаких. Кроме Володькиного борща.

— Догадываемся, — рассмеялась Зоя, — потому кое-что с собой принесем. Ты хоть знаешь, что если не пить за здоровье, то выздоровление происходит куда медленнее? Не смейся, это научный факт… Да погоди ты! Динка требует, чтобы мы к тебе ехали и на месте все это говорили, а то уже одну маршрутку пропустили. Короче, мы бежим, маршрутка полная, остановилась не на остановке, а метров двадцать вперед проехала.

Сима приподнялась было, но тут же легла обратно. В самом деле, что она сейчас сможет сделать, прыгая на одной ноге? Правда, с костылем ей передвигаться сподручнее. И если бы некому было готовить и наводить в доме порядок, Сима, наверное, давно бы уже приспособилась делать что-то по дому, но раз есть кому ее подменить…

В другое время она сейчас бы метнулась на кухню, уже чего-нибудь вкусненькое готовила бы к приходу подруг, а теперь… Ничего, перебьются.

Дружат они втроем уже… больше двадцати лет! С тех пор, как поступили в институт и учились в одной группе. Институт за это время превратился в политехнический университет…

А вот видятся так редко. Может, потому, что их интересы теперь лежат в разных областях?

Из их институтской троицы одна Сима работает по специальности. Точнее, на производстве. Дина преподает в институте, а Зоя окончила курсы визажистов и сейчас трудится в самом дорогом салоне города. Там у нее свой кабинет… Интересно, почему, когда Сима начала создавать Вере новый имидж, она не вспомнила про Зою, которая вообще могла бы нарисовать той совсем другое лицо?

Может, в таком случае и не понадобилось бы мучить Веру разучиванием анекдотов да требованием обрезать юбку… Если она расскажет подругам, чем занимается во время своего невольного лежания и бездействия… То-то они посмеются!

И тут вдруг Сима вспомнила, что калитку-то открыть будет некому! Запиралась у них калитка на замок, и ключи были у каждого члена семьи. Во-первых, потому, что дворовая собака — огромный кавказец Айбек — имела какую-то странную привычку подкапываться под вольер из сетки, пролезая при этом в довольно маленькую дыру, и расхаживать по двору. Во-вторых, поскольку Сима была больна и оставалась одна в доме. А ведь ей со второго этажа одной не спуститься! Если она сейчас со своим костылем начнет спускаться с лестницы, она может так загреметь — костей не соберешь.

Пришлось перезванивать на мобильник Зое и рассказывать о проблеме.

— А у вас через забор перелезть можно?

— Можно. Айбек сегодня вроде бы не копает.

— Тогда что ж, придется рискнуть одной из лучших подруг.

— В каком смысле? — не поняла Сима.

— В таком. Динке придется лезть. У нее джинсы пошире, а то я в своих, узких, и ногу не смогу поднять.

— Ох, боюсь я, что физическая недоразвитость может сыграть с кем-то из вас злую шутку…

— Эй, потише! Мы — девчонки спортивные. Да и Дине к чему заранее волноваться. Наоборот бы, сказала: ништяк, девочки, прорветесь! А ты пугаешь.

— Скажи Динке, чтобы она, как перелезет, подошла к окну и крикнула. Я ей ключи сброшу — и от калитки, и от дома.

И надо же, все получилось. И Динка перелезла благополучно — правда, Зоя жаловалась, что она ей все плечи оттоптала, и двери открыли. А теперь подруги колдовали на кухне уже так долго, что Сима, не выдержав терзаний своего любопытства, к ним приковыляла. Припрыгала. Между прочим, с костылем, если привыкнуть, можно почти спокойно ковылять по всему дому. Но лень. Тогда Серафима будет не больная, а как бы здоровая. Придется становиться к плите. Нет уж, болеть так болеть!

— Что-то вы долго возитесь, — упрекнула она подруг. — Меня пришли проведать или есть?

— Заодно и поесть, — отмахнулась Зоя. — Не станешь же на работе себе обеды готовить, а в кафе — дорого.

— Кому дорого, тебе? — не поверила Сима.

— Не обращай внимания, — лениво отозвалась Дина, — это Зойка так шутит.

Только когда сели за стол — Дина всегда была прекрасной кулинаркой — и Сима вдохнула запах тушеного мяса, она поняла, что устала от полуфабрикатов типа «домашних» котлет или замороженных пельменей из кулинарии все в том же магазине «Магнит», которые вся ее семья с удовольствием потребляла.

— Господи, сто лет не ела такой вкуснятины! — восторженно ахала Серафима, разрезая ножом податливую отбивную. — Как ты так быстро управилась?

— Коммерческая тайна, — рассмеялась Дина. — Мой муж говорит, что он мог бы уйти когда-нибудь от меня как от женщины, но как от кулинарки — ни за что!

— Сомнительный комплимент, — хмыкнула Зоя, — но все же комплимент, мне от моего «му» и такого не дождаться.

Так они пересмеивались, ели, пили красное вино «Южная лоза», пока Сима не почувствовала некоего напряжения, исходящего от Дины.

— Что у тебя случилось? — спросила она.

— Ничего, — фальшиво ответила та, пряча глаза.

— Да ладно тебе, от кого ты прячешься? Симка у нас аналитик еще тот! Одно слово — Фея. Ее не обманешь… Влюбилась наша прекрасная Дина!

— Как влюбилась? В кого? — Серафима не поверила своим ушам. — У нас в городе появились инопланетяне?

Уж если можно о ком-то такое сказать, так это о Зойке или о ней, о Симе. Дина же никогда ни в кого не влюблялась. Она за мужа-то своего вышла не потому, что его страстно полюбила, а потому, что он слишком настойчиво за ней ухаживал. Подруги давно уже решили, что у Дины отсутствует какой-то ген, вызывающий тягу к сильному полу. Тогда-то, еще на третьем курсе, сама же Зойка и говорила:

— Уж если Дина в кого и влюбится, то разве что в пришельца.

— Вот и я говорю: тебе сколько лет, не забыла? — отчего-то продолжала злиться Зойка.