Заплатив, Джордж спросил:

— Когда телеграмма придет в Лондон?

Клерк поглядел на часы.

— Ночью... возможно.

— Вы отправите ее прямо сейчас?

Человек с бородавкой не соблаговолил ответить. Он смотрел через плечо Джорджа.

— Следующий, пожалуйста.

Делать здесь больше было нечего. Джордж вышел наружу и закурил, раздумывая, что предпринять дальше. В конце концов он решил заскочить в яхт-клуб за почтой, но машину брать не стал. И пошел пешком.

Толпа на улицах вызвала у него приступ клаустрофобии. Он подолгу стоял на проезжей части, то и дело отскакивая назад, чтобы пропустить вырвавшийся из пробки автомобиль. Над головой у него нависали маленькие балкончики, переполненные людьми. Огромные старухи в черном что-то вязали или вышивали, наслаждаясь весенним солнышком. Ребятишки с глазами, как виноградины, перегибались через узорчатые кованые ограждения балконов, чудом не выпадая наружу. На протянутых поперек улиц веревках, точно праздничные знамена, развевалось белье, и весь город был пропитан густым запахом канализации, рыбы, кедрового дерева, дешевых сигарет и еще какими-то неизвестными ароматами, которые ветерок приносил с моря.

Джордж остановился на перекрестке, пережидая, пока рассосется пробка и он сможет перейти на другую сторону. Хромой в маленькой палатке продавал лотерейные билеты; в витрине магазинчика на углу красовались вышитые блузки, льняные платья, шляпы, пляжные туфли и купальные костюмы.

Джордж вспомнил про Селину. Он убеждал себя, что хочет поскорее посадить ее на лондонский самолет и вообще от нее избавиться, но понимал, что, пока ей нечего на себя надеть, уехать она не сможет. Пожалуй, надо купить ей платье. Однако, прежде, чем он переступил порог магазина, ему пришла в голову новая, поистине замечательная и очень забавная идея.

— Buenos dias, señor, — сказала рыжеволосая женщина, поднимаясь из-за стеклянного прилавка.

— Buenos dias, — ответил Джордж и с серьезным видом сообщил, что ему нужно.

Спустя пять минут он вышел на людную улицу с маленьким свертком, тщательно упакованным в полосатую бело-розовую бумагу. Он еще продолжал сам себе улыбаться, когда услышал за спиной автомобильный гудок. Выругавшись, Джордж отскочил в сторону; черный длиннорылый «ситроен», едва не задев его, затормозил рядом.

— Подумать только, — раздался знакомый голос, — кто к нам пожаловал!

Это была Франсис. Она сидела в открытой машине и смотрела на Джорджа радостно и удивленно. На ней были темные очки, надвинутая на лоб мужская соломенная шляпа и бледно-розовая рубашка. Перегнувшись через сиденье, она открыла дверь.

— Садись, подвезу.

Джордж сел рядом с ней; кожаная обивка сиденья была такой горячей, что ему показалось, будто он плюхнулся на сковородку. Не успел он закрыть дверь, как машина тронулась и начала осторожно пробираться сквозь густую толпу.

— Не думала, что так скоро тебя увижу, — сказала Франсис.

— Я и сам не собирался приезжать.

— И давно ты здесь?

— С полчаса, наверное. Отправлял телеграмму.

Франсис никак это не прокомментировала. Путь машине загородила кучка туристок. Толстые дочерна загорелые дамы в хлопчатобумажных платьях и белых кардиганах, в новехоньких соломенных шляпах. Франсис нажала на клаксон, дамы с удивлением оглянулись, оторвавшись от открыток, которые покупали, и, ничуть не обидевшись, расступились.

— Откуда их всех черт приносит? — поинтересовался Джордж.

— Пароход пришел — круиз. Первый в сезоне.

— О Боже, неужели уже началось?

Франсис пожала плечами.

— Из всего нужно уметь извлекать пользу. Городские власти на них, по крайней мере, зарабатывают деньги. — Она поглядела на лежащий у Джорджа на коленях пакет. — Что мы приобрели у Тересы?

— А как ты догадалась, что у Тересы?

— Полосатая бело-розовая бумага. Я заинтригована.

— Это носовые платки, — сказал Джордж, секунду поколебавшись.

— Не знала, что ты ими пользуешься.

Они подъехали к главной улице города — основному месту скопления автомобилей, где движение регулировали свирепые солдаты Гражданской гвардии. «Ситроен» полз на второй скорости. Франсис сказала:

— Куда ты хочешь поехать?

— В яхт-клуб. Может, для меня есть какая-нибудь почта.

— Разве ты вчера не забирал?

— Забирал, но это было вчера.

Франсис покосилась на него.

— Домой добрался благополучно?

— Конечно.

— С яхтой все о'кей?

— Да, все в порядке. А у вас вчера вечером тоже была гроза?

— Нет, прошла стороной.

— Повезло вам. У нас был сущий ад.

Они подождали, пока красный свет сменился зеленым, после чего Франсис свернула в узкую улочку, а оттуда — на широкую дорогу, ведущую в гавань. Эту часть Сан-Антонио Джордж любил больше всего: там находилось множество уютных маленьких харчевен, глядящих на воду, и корабельных складов, от которых пахло смолой, зерном и парафином. Гавань была заполонена судами. Рыбацкие шхуны, яхты, готовящийся к отплытию пароходик из Барселоны, пароход с туристами из Бремена, пришвартованный к северному пирсу.

Джордж обратил внимание на странную яхту, которой накануне не было.

— Она под датским флагом, — сказал Джордж.

— Молодая пара по фамилии Ван Триккер совершает кругосветное путешествие. — Франсис считала себя обязанной знать такие вещи.

— Через Средиземное море?

— Почему бы и нет? Для этого существует Суэцкий канал.

Джордж усмехнулся. Франсис наклонилась вперед, достала из ящичка под приборной панелью пачку сигарет и протянула Джорджу; он взял пачку и закурил одну сигарету для себя и другую — для нее. Возле яхт-клуба Джордж вылез и пошел за почтой, а Франсис осталась в машине. Когда он вернулся с двумя письмами, торчавшими из заднего кармана брюк, она спросила:

— Куда теперь?

— Хочу промочить горло.

— Я с тобой.

— А кто же будет продавать обворожительным туристкам шедевры Олафа Свенсена?

— На меня работает одна юная студентка. С немцами она прекрасно управится сама. — Франсис ловко развернула машину. — Я предпочитаю заниматься тобой.

Проехав еще немного, они остановились около заведеньица Педро. На широком тротуаре стояло несколько столиков, и они сели в тени дерева за один из них. Джордж заказал для себя пиво, а для Франсис коньяк.

— С каких это пор ты стал трезвенником, дорогой? — спросила Франсис.

— Ужасно хочется пить.

— Надеюсь, ты не заболел?

Она вытащила из заднего кармана Джорджа письма и, положив их перед ним на столик, сказала:

— Открой.

— Зачем?

— Потому что я сгораю от любопытства. Обожаю читать письма, особенно чужие. Не собираешься же ты их выбросить, не вскрыв. Давай... — Она взяла нож с небрежно накрытого столика и взрезала конверты. — Теперь тебе остается только достать и прочесть.

Джордж покорно выполнил ее указание. В одном конверте лежало письмо из специального журнала для яхтсменов; Джорджу сообщали, что ему причитается восемь фунтов десять шиллингов за статью, которую он прислал в журнал.

Джордж протянул письмо Франсис; прочитав его, она сказала:

— Ну, что я говорила? Приятное известие.

— Более или менее. — Джордж вытащил из конверта второе письмо.

— А о чем была статья?

— Об автоматическом рулевом управлении.

Франсис похлопала его по спине.

— Умный мальчик... А это от кого?

Второе письмо оказалось из Лондона, от издателя. Джордж углубился в его чтение и не услышал вопроса.


Джордж Даер, эск.

Клуб «Наутика»

Сан-Антонио

Болгарские острова

Испания

Дорогой мистер Даер!

За последние четыре месяца я написал вам не меньше пяти писем в надежде, что вы наконец приищете нам хотя бы конспект второй книги — продолжения «Фиесты в Кала Фуэрте». Ни на одно письмо ответа я не получил. Все были адресованы в клуб «Наутика» в Сан-Антонио, и я уже начинаю думать, что, возможно, этот адрес больше не актуален.

Как я указывал при составлении договора на публикацию «Фиесты в Кала Фуэрте», продолжение необходимо для поддержания читательского интереса. «Фиеста» разошлась хорошо, сейчас готовится третье издание и ведутся переговоры о четвертом — в мягкой обложке. Тем важнее, пока не уменьшился спрос, получить от вас вторую книгу.

Очень жаль, что нам не удалось встретиться и лично обсудить этот вопрос, но, полагаю, я достаточно ясно объяснил, что мы беремся за публикацию «Фиесты в Кала Фуэрте» лишь при условии, что эта книга будет первой в серии; как мне казалось, вы это поняли.

В любом случае буду признателен, если вы ответите на мое письмо.

Искренне ваш

АРТУР РАТЛЕНД


Джордж перечитал письмо два раза и бросил на стол. Официант принес заказ; пиво было такое холодное, что высокий стакан запотел, и, когда Джордж его взял, руку обожгло, точно от прикосновения ко льду.

— А это от кого? — спросила Франсис.

— Прочти.

— Если не хочешь, я не буду...

— Прочти, прочти.

Франсис взяла письмо; Джордж задумчиво потягивал пиво.

Прочитав, Франсис сказала:

— Гнусное письмецо... Кто он такой, чтобы позволять себе так писать?

— Мой издатель.

— О Господи! Ты же не подписывал договор!

— У издателей авторы одной книги не в чести, Франсис. Им или ничего не нужно, или подавай целую серию.

— Он тебе уже об этом писал?

— Неоднократно. Последние несколько месяцев просто засыпает меня письмами. Вот почему я не спешу их вскрывать.

— А ты хоть пытался начать вторую книгу?

— Пытался? Да я голову себе сломал! Не знаю, о чем писать, хоть ты тресни! И за первую-то взялся исключительно потому, что боялся остаться без денег, к тому же, предстояла долгая холодная зима. Честно говоря, я нисколько не надеялся, что ее напечатают.

— Но ты много ездил, Джордж... и чем только не занимался. Взять хотя бы путешествие по Эгейскому морю...

— Думаешь, я не пробовал его описать? Три недели не вставал из-за машинки — и оказалось, что читать мое сочинение еще скучнее, чем было писать. К тому же, об этом уже столько написано! Как и вообще обо всем.

Франсис затянулась в последний раз и старательно раздавила сигарету в пепельнице. Ее загорелые руки были крупные, как у мужчины, ногти — длинные и покрытые ярко-красным лаком. Тяжелый золотой браслет на запястье постукивал по деревянной столешнице при каждом движении кисти. Тщательно подбирая слова, она сказала:

— А может, все не так уж и плохо? В конце концов, одну хорошую книгу ты написал, и ничего страшного, если не напишешь вторую.

От причала яхт-клуба отплывала лодка. Послышалось стрекотанье мотора, на мачте развернулся парус. Мгновенье он вяло болтался, но рулевой резко переложил румпель, парус, вздрогнув, расправился и раздулся; яхта, накренившись, устремилась вперед; встречный ветер заставил ее почти лечь на воду.

— Я не люблю нарушать обещания, — сказал Джордж.

— Ты так говоришь, будто это твое личное дело.

— А разве нет?

— Нет — это бизнес.

— А деловые обещания нарушать, по-твоему, можно?

— Конечно, нельзя. Но писать книги — не то же самое, что продавать чулки или составлять финансовые отчеты. Это работа творческая; она подчиняется совсем другим законам. Если у тебя творческий застой, надо смириться и плюнуть.

— Творческий застой, — горько усмехнулся Джордж. — Значит, это так называется?

Франсис положила свою руку на руку Джорджа; он почувствовал тяжесть ее браслета.

— Постарайся об этом забыть. Напиши мистеру... — она взглянула на подпись в конце письма... — Ратленду, что, если он так ставит вопрос, ты отказываешься от всех обязательств и... гори они огнем, эти книжки!

— Ты всерьез считаешь, что надо так поступить? Ну а что дальше?

Франсис пожала плечами.

— Ну... — И медленно, растягивая слова, проговорила: — Существуют и другие развлечения.

— Например?

— Через две недели Пасха. — Она взяла нож, которым разрезала конверты, и принялась кончиком чертить по столу, повторяя рисунок дерева. — Я приглашена в Малагу на пасхальную корриду. У меня там друзья, американцы — страстные aficionades[10]. В Малаге лучшие быки и лучшие toreros[11] в Испании. И круглые сутки пьянка.

— Такое красноречие бы да агенту из бюро путешествий!