близко?

— Ты считаешь, что это должно пройти для него

безнаказанно? — язвительно интересуется Ник.

— Нет, но не так...не так. Ты разрушил его, понимаешь? А если его, то и меня! Он мой отец, Ник.

Мой отец, а ты его утопил, — ощущая, как глаза

покалывает, а горло сводит, я замолкаю, больше не в

силах смотреть на этого человека и болезненно

любить его.

— Ты говорила, что тебя не интересует общество, что

ты проживёшь без него. А сейчас обвиняешь меня в

том, что я лишил тебя этого?

— Дело не в этом, Ник! Мне плевать на него, но не

плевать на то, что ты делаешь, как ты делаешь, и как

это скажется на мне. Ты подумал об этом? Что мне

делать, Ник? Что мне сейчас делать и как

воспринимать это? — я сжимаю голову руками, опускаясь на диванчик, потому что ноги дрожат от

напряжения, от мыслей и советчиков внутри.

— Мишель, другого выхода не было. Разве было бы

лучше, если бы я ему подправил лицо? Тогда бы он

подал на меня заявление. То, что он сделал, должно

оставить в его жизни такой же след, как и в твоей. Ты

никогда не забудешь того, что случилось. А он теперь

никогда не забудет своего унижения. Он применил к

тебе силу, потому что ты слабее его. А он слабее

меня. В мире всегда будет кто-то сильнее, и я

защищал тебя! — повышает он голос, а я поднимаю

голову. По щеке скатывается слеза, а я смотрю на

Ника, разрывая душу в миллион осколков, разрывая

все связи с реальностью и находясь в полном

подчинении судьбы. Я не знаю, как мне принять это.

Сейчас не знаю, потому что для меня все это

слишком.

— Мишель, послушай. Я думал о тебе, я выбирал, как

наказать его за то, что он сделал. Меня некому было

защищать, когда я терпел подобное. А такие люди не

останавливаются, если раз попробуют свою силу.

Поверь мне, это наркотическая зависимость.

Адреналин с этим ни с чем не сравним, поэтому я хочу

обезопасить тебя, понимаешь? — Ник делает шаг ко

мне.

— Господи, — шепчу я. — Что мне делать?

— Остаться со мной. Не волнуйся, если твой отец

мужчина, то он выпутается из этого. Такого рода

сцены случаются часто, поэтому это скоро забудут. И

я не волновался за тебя, когда подсылал людей к

вашему обществу, чтобы они приняли такое решение, — Ник делает ещё один шаг ко мне и садится рядом

со мной.

— Не волновался? — шокировано переспрашиваю я

его, и он качает отрицательно головой.

— Нет, потому что я знал, что ты будешь со мной. А у

меня есть возможность защитить тебя, уберечь и

обеспечить. Меня не волнуют чувства твоего отца, как

и твоей матери, которой на своих детей наплевать.

Она думает только о мнении окружающих и своём

внешнем виде. Твоя сестра ничем не отличается от

матери, а вот ты...ты совсем другое дело. Меня

волнуют только твои чувства и ощущения. Я не хочу, чтобы тебя вовлекли в очередной кошмар, из которого

ты не найдёшь выхода. Я не хочу тебя потерять там, поэтому я сделал это. И я буду делать все, чтобы ты

никогда больше не знала, что такое неправильная

боль.

Я глубоко вздыхаю, понимая, что Ник пытался сделать

все из лучших побуждений, но никак не могу оторвать

себя от семьи. Да, она у меня такая, но она моя. И

никогда этого не изменить, никогда не вырваться из

неё. Все её пороки — мои пороки. И сейчас я просто

потеряна, настолько опустошена и потеряна в этом

мире, что мне первый раз за всю жизнь хочется

ощутить настоящие материнские объятья и

расплакаться в них. Услышать слова поддержки и

советы, потому что мои помощники молчат, до сих пор

пребывая в состоянии шока.

— Мишель, — Ник берет мою руку и сжимает её в

своей руке. Я перевожу взгляд на наши руки, такие

разные и такие красивые, когда соединены. И это

больно колит в груди, словно сейчас я предаю всю

себя. Ту самую девушку, которой я была девятнадцать

лет. Я предаю семью.

— Пришло время тебе принять новое решение. На что

ты готова, чтобы быть тут со мной? — спрашивает

Ник, я поднимаю голову на него, вглядываясь в его

безмолвные глаза.

Я бы хотела стать его глазами. Этим чудотворным

шоколадом, исцеляющим меня в любой момент своей

нежностью и теплотой. Этими огненными лезвиями, режущими в период его острого желания и истинной

натуры. Да, хотела бы посмотреть на мир его глазами.

Ведь это первое через что проносится восприятие, а

затем сигнализирует в мозг. Как он видит меня?

Возможно, я сама бы ужаснулась своему виду, но

поняла бы, что это и есть то самое чувство, которое

зовётся любовью. Ведь я знаю насколько его сердце

тёмное и не желающее оттаивать, насколько его душа

захвачена пороками, грязно разрывающими его

сознание. Я вижу это. Я вижу это в его глазах сейчас.

Я вижу, как трудно ему бороться с собой, но он делает

это. Он дерётся с этим нежеланным гостем внутри

ради меня. И я бы хотела увидеть какой будет жизнь

после этой борьбы. Что за краски он увидит, и как

будет реагировать на них. И тогда мне было бы проще

помочь ему справиться и выиграть, вырвать его душу

из лап прошлого и садизма. Мне было проще сейчас

отвечать ему и воспринимать все, что происходит с

нами. Я бы могла не метаться внутри, ища

подходящее и правильное решение для нас обоих. Я

бы могла жить и не бояться будущего, если бы

увидела происходящее его глазами.

Но никогда жизнь не даёт нам каких-то лёгких задач, если цель самая драгоценная вещь для тебя в мире.

Нет, я думала раньше, что могу иметь все, что бы ни

пожелала. Но чертовски ошибалась. У меня нет его. И

я готова обменять все блага этого мира за одну-

единственную возможность быть с ним до конца дней

своих. Я готова к трудностям и его демону, готова

бороться рядом с ним. Но я не могу угадать, что он на

самом деле хочет? Что я для него? Насколько сильно

я нужна ему и насколько глубоко он позволит мне

засесть в его сердце, отогреть его и возобновить

горячий стук любви? Насколько он может быть

жестоким ко мне? Как долго он будет превозмогать

свои желания и не нанести мне вреда?

— У меня нет ответа на твой вопрос сейчас, Ник, — произношу я, вынимая свою руку из его и вставая. — Я

не могу сейчас думать, потому что мысли скачут одна

хлеще другой. Я не могу сейчас быть рациональной и

принять это так просто, как ты. Потому что я до сих

пор в шоке. Нет, я не обвиняю тебя, но и не благодарю

за это. Ты решил отомстить моему отцу, но я не

просила тебя об этом...

— Не просила, — перебивает он меня и тоже

поднимается на ноги. — Ты бы никогда не попросила

меня об этом, только вот кто ещё готов за тебя

заступиться? Марк? Так что же ты к нему не пошла за

помощью? Почему ко мне? А я скажу тебе, потому что

ты подсознательно приехала к тому, кто может тебе

помочь. Твой разум сам подсказал тебе ответы, но

сейчас ты не хочешь их видеть. А ты думаешь, мне

приятно получать звонки от моей службы

безопасности, которая следит за тобой, что ты едва не

попадаешь в аварию, а потом приходишь ко мне? И

что я вижу, когда приезжаю домой? Кровь, твою кровь, Мишель. Ты требуешь от меня чувствовать, так что же

ты сама не следуешь своим постулатам? Ты требуешь

от меня честности в отношениях, хотя сама не честна

передо мной. Дай мне возможность доминировать над

тобой, ведь ты знаешь, что это то, в чём ты

нуждаешься. Дай мне думать за нас обоих. Дай мне

решать за нас обоих. Дай мне наладить твою жизнь, потому что ты ни черта не умеешь этого делать.

— Я не твой сабмиссив, Ник. Ты и так доминируешь, что ещё ты хочешь? Мне встать на колени и молить

тебя избить меня? Ты решаешь за меня, и я это

принимаю. Но ты не должен лезть в мои отношения с

отцом! — зло произношу я.

— А что я должен? Смотреть, как ты истекаешь

кровью? Как ты мучаешься? Как ты кричишь по ночам?

Что я должен делать? Так вот, я делаю то, что считаю

нужным. И это касается и тебя, раз ты решила быть со

мной. Никак иначе, Мишель. Тебе придётся стать

моим сабмиссивом, если ты остаёшься тут.

— Что? — переспрашиваю удивлённо я. — То есть, если я не хочу быть этим гребаным сабмиссивом, у

которого нет прав и чувств, а только, как ты сказал, желания Мастера, я должна свалить отсюда? То есть в

самом начале я была права, и я тебе нужна была

только для этого? Ты хотел опустить меня на колени и

увидеть моё подчинение тебе? Ты хочешь меня

сломить и сделать одной из миллиона твоих рабынь?!

— Я хочу тебя любую, ты сама преподносишь наши

отношения, как тему. Ты начинаешь мыслить, как

сабмиссив. Но я не требовал от тебя этого. Это твоё

решение. Ты постоянно воспринимаешь любое моё

слово, как приказ. В любых отношениях есть доминант

и сабмиссив, даже в вашей ванильной жизни. Всегда у

кого-то больше силы, чем у другого. Всегда кто-то

подчиняется другому. Это правила самой жизни.

Предназначение твоё рядом со мной — быть слабой и

моей. Я старше, я сильнее, и тебе нравится это. Ты

сама любишь подчиняться мне, тебя это заводит. Ты

сабмиссив, Мишель. Но это не означает, что я

предложу тебе контракт, потому что это оскорбит

меня. Наши отношения перешли грань темы, выйдя за

пределы любых аспектов. И я привыкаю к этому, а ты

ни черта мне не помогаешь, а только усугубляешь мои

желания остановиться. Зачем ты это делаешь?

Почему сама же противишься себе и мне? Зачем, Мишель? — Ник хватает меня за талию, притягивая к

себе, пока я отхожу от его слов и пытаюсь найти хоть

какое-то ответное решение. Но нет, ничего нет. Внутри

меня ураган из ощущений и чувств, непонятных

чувств, словно сейчас моя душа соединяется с телом, а я распахиваю глаза шире, смотря на новый мир.

— Потому что тогда ты будешь прав! Ты будешь прав

во всём, а я потеряю себя. Я уже потеряла себя в

тебе. Я не хочу быть сабмиссивом, я не хочу

подчиняться тебе, я хочу иметь своё право голоса и

своё мнение. Потому что если я скажу это, если я

соглашусь с тобой, то ты уйдёшь, получив то, что

хотел с самого начала. Я не хочу отпускать тебя. Не

сейчас. Не сегодня, — я ударяю руками по его плечам, но Ник не даёт мне этого сделать во второй раз, перехватывая мои запястья. Он не даёт мне бороться

с собой, соблазняя меня и маня своими чертовыми

омутами тёмных глаз, которые заполняют мою душу.

— Я не стану каждую минуту уверять тебя в том, что

ты тут не просто, как одна из тысячи. Я сказал тебе

уже достаточно, а твои страхи...Боже, какие они

глупые. Вот поэтому дай мне возможность владеть

ими и избавить тебя от них. Если тебя оскорбили, то

оскорбили и меня. Если тебя обидели, то обидели и

меня. Если ты улыбаешься, то улыбаюсь и я. Вот, что

значат для меня наши отношения. Для тебя это тема, но это не она. Прекрати все сводить к ней. Ты не

принадлежишь им, так не позволяй и мне затащить

тебя туда. Дай мне другую жизнь. Подумай об этом, когда остынешь, можешь идти куда угодно, даже к

своему Марку. Но если ты примешь это так, как оно