чёрное платье из тонкого гипюра.

Зачем я это делаю? Что, вообще, происходит тут? Что

это за клуб? Клуб извращенцев и Ник там? Он вместо

того, чтобы защищать самого себя, наслаждается

жизнью? Он вместо того, чтобы любить меня, предаёт? А я, как глупая дура, верю и жду. Да что же

со мной не так? Почему я так глубоко застряла в нём?!

Во мне вскипает такая злость, что я сжимаю руки в

кулаки за такое отношение ко мне после всей боли, что я вытерпела ради него, после всех слез и его слов.

Он убедил меня в том, что любит меня. Убедил своими

прикосновениями, своей заботой и лаской, нежностью

и нарушением табу! А выходит, что я всего лишь

развлечение для света, а не для жизни. Его жизни. И

никакого будущего нет, когда он так красиво играл на

моих чувствах и доверии. Так жестоко. И мне хочется

сказать ему так много в лицо, обвинить во всём на

свете, что я смахиваю яростно слезу, скатившуюся по

щеке и беру вешалку с платьем.

Оно очень прозрачное, украшенное камнями и

выполненного определённо на заказ. Тончайшее

кружево будет скрывать все моё тело до ног, но

недостаточно, чтобы скрыть меня всю. Но не голой же

мне быть под ним? Я возвращаю своё внимание на

шкаф, где вижу коробку с обувью и пакет.

Достав все содержимое, я бросаю на постель, открывая коробку и подхватывая руками туфли на

высоком каблуке. В пакете я нахожу комплект чёрного

белья и жмурюсь на правильность размеров.

Как долго Роберт планировал это, раз у него все так

готово? Как часто он там бывает, раз этот урод

уверен, что мне есть, что увидеть?

Но сейчас злость на Ника перебивает все вопросы.

Обида любящей женщины хуже любого торнадо, потому что оно проходит, а вот она, эта стерва, разрушает все на своём пути и с новой силой

возвращается, шепча продолжать защищать свою

гордость и наказать любого за такой обман своих

чувств.

— Миша, ты уже тут более двадцати минут, — недовольно говорит Роберт, заходя в спальню, и я

прикрываю грудь под полупрозрачной тканью.

— Я не пойду так! Я же голая! Практически голая! — возмущаюсь я, ведь белье видно, да все видно.

Платье не скрывает ни единого изгиба тела, демонстрируя его, украшая тёмной и таинственной

пеленой из блеска камней.

— Красавица, — он оглядывает меня, довольно

улыбаясь. — И не волнуйся, ты будешь самая одетая

там. В основном дресс-код — это специальные

костюмы, но ты сама увидишь. А так как ты там

впервые, то тебе простят такой наряд. Можно сказать, что это твоя ознакомительная поездка.

— Я выгляжу как проститутка, — фыркаю я.

— Дорогая, ты выглядишь, как самая недоступная и

желанная женщина в мире. И надень это, — он

подходит ко мне сзади, набрасывая на плечи

удлинённый пиджак.

— Где мои вещи? Телефон, документы? — спрашиваю

я, оглядывая мужчину в смешных кожаных штанах, которые уж слишком обтягивают его ноги, и свободной

чёрной рубашке.

— Я тебе отдам их, как мы вернёмся, — обещает он.

— И вот ещё, в клубе все носят маски. Для тебя я тоже

подготовил.

Он открывает комод, стоящий у стены, и достаёт

коробочку, а оттуда ажурную маску.

— Что за маскарад?! — кривлюсь я.

— Условия. И их много, чтобы быть членом клуба.

Понимаешь, там очень много людей, связанных с

политикой, поэтому они скрывают лица, пока

находятся в компании. И это их желание, да и придаёт

возбуждения всем. Таинственность партнёра всегда

притягательна. Поэтому надевай и мы поедем, уже

опаздываем, — он бросает мне в руки маску, которую

я едва успеваю поймать и сам надевает другую, но

тоже чёрную, скрывающую верхнюю часть лица.

Подойдя к зеркалу, я надеваю маску и завязываю её, разворачиваясь к Роберту и показывая, что я готова.

— Отлично, дорогая, мы готовы, — он предлагает мне

руку, но я отворачиваюсь, а мужчина с усмешкой

указывает мне двигаться за ним.

Мы спускаемся вместе в сопровождении тех же

мужчин, что и раньше. Выйдя из дома, на который я

взглянула мельком и снова поняла, что вульгарней

местожительства нельзя было придумать, я сажусь в

мерседес и Роберт опускается рядом, давая

распоряжение охране оставаться тут.

В памяти всплывает дурой дом, более приятный, лаконичный, чем этот. Мужчина, который так верил в

легенды, хотя скрывал это. И от этого внутри меня

сержу болезненно сбивает свой ритм, а глаза

наполняются слезами от обиды, от своей глупости. Но

я решила идти до конца, и я должна увидеть все, что

мне хотят показать, собственными глазами. Я должна, другого выбора у меня нет. Всё или ничего, вот такая

жизнь в мире Ника. И я приняла условия ещё задолго

до того, как сама поняла, что пропала в водовороте

жестокости и боли.

Я замечаю, что дом Роберта находится в пригороде и

мы сейчас не въезжаем в город, а направляемся в

ином направлении. По огибаем окраины, пока не

въезжаем в новый район с многочисленными домами.

Я никогда не была тут, да и причин не было

посмотреть этот район. А теперь она огромная, и я

уверена, что это место станет для меня вратами в ад.

Машина паркуется у одного из построек, которое

тёмное, как будто там никого нет, как и на всей улице.

Всего два фонаря под нами и темнота.

Роберт выходит из машины и предлагает мне руку.

Сейчас я не противлюсь и хватаюсь за неё.

Неприятные ощущения внутри подхлёстывают меня

остановиться, и я делаю это перед лестницей.

— Не волнуйся, дорогая, я буду рядом с тобой. Тебя

никто не тронет, — ласково говорит он, и я

поворачиваюсь к нему.

— Насколько мне будет больно? — напряжённо

спрашиваю я.

— Насколько сама позволишь себе. И лучше пусть

будет в полную меру, чтобы не было желания

прощать. Прощения не достойны те люди, которые

предают и обманываю невинных девушек, готовых

бороться до конца за них. Преданность. Твоя

преданность поражает, но ты в силу своей

неопытности ещё не знаешь, что мужчины самые

гнусные существа на планете. А тем более те, которые

любят видеть страдания на милых личиках, — серьёзно произносит он.

— Таких как ты, — иронично произношу я, вырывая

свою руку из его.

— Таких как я, таких как Николас Холд. Таких как твой

отец и бывший парень. Таких как любой мужчина.

Доверять нам опасно для здоровья и жизни. Но

выбора нет, как и пути назад. Ты уже тут, и пора

входить, дождь начинается. И мы промокнем, — Роберт начинает подниматься по лестнице, оставляя

меня внизу.

Крупная капля падает мне на кончик носа, и я

поднимаю голову к небу. Как же хочется смыть с себя

все, что было в прошлом. Как же хочется перестать

так отчаянно идти к тому, кому это было не нужно.

— Миша? — раздаётся голос Роберта и я опускаю

голову, смотря на ожидающего меня мужчину перед

плотно закрытыми тёмными дверьми. — Решай.

Я делаю глубокий вдох, чтобы ступить на эту почву и

позволить болоту затянуть меня, удушить и умертвить

душу.

Перед моими глазами стоит цель — дверь, до которой

я иду. Роберт с улыбкой предлагает мне руку, и моя

безвольно падает в его. По ночной тишине раздаётся

тихий, но глубокий стук, от него я вздрагиваю, он

слишком мрачен, слишком проникает в меня, растворяя по телу страх перед неизвестным.

В двери открывается маленькое окошко, и низкий

мужской голос, заставляющий прислушаться к нему, произносит: — Вы не туда попали.

— Верно, но везде мы лишние, — незамедлительно

отвечает Роберт, и окошко закрывается.

— Перед каждым посещением я отправляю пустое

сообщение на определённый номер, подтверждая

свой приезд сюда, и мне приходит ответ. Это своего

рода пароль, чтобы нас впустили, — приглушённым

шёпотом поясняет он, пока открываются замки, и две

двери распахиваются перед нами, приглашая нас

войти в полутемное помещение, освещаемое свечами

на стенах.

До моего слуха доносятся голоса, смех, музыка.

Впереди нас располагается огромная и

величественная лестница, а по бокам распахнуты

двери, откуда и слышно веселье. Клуб? Это больше

похоже на загородный дом какого-нибудь миллионера, где сейчас происходит вечеринка по поводу покупки

новой яхты.

— Добрый вечер, — перед нами появляется девушка в

чёрной маске, облегающем платье из латекса алого

цвета, в высоких ботфортах под цвет платья и с ярко

накрашенными губами. И мне хочется прыснуть от

смеха на эту показную вульгарную сексуальность. Но

она улыбается нам открыто, поправляя тёмные

волосы, собранные в строгий пучок.

— Добрый вечер, Элиза. Прекрасна, как и всегда, — сладко тянет Роберт, не выпуская мою руку, но

свободной подхватывает кисть девушки и оставляет

на ней галантный поцелуй. Кавалер недоделанный.

— А вы, как всегда, меня смущаете. Вы сегодня не

один? — она с интересом переводит взгляд на меня, быстро оглядывая с ног до головы.

— Ох, нет. Сегодня я с моим сабмиссивом. Привёл

познакомиться с этим местом, контракт я отослала по

факсу. Если моей красавице понравится наш мир, то

мы оформим членство, — словно великосветская

беседа проходит перед моими глазами, но ведь

говорят они обо мне. И Роберт лжет, но я заставляю

себя не возразить, чтобы не поддаться искушению и

не врезать ему за такое представление.

— Как здорово! — радостно отвечает она, подзывая к

нам мужчину, и, как я понимаю, одного из охраны.

— Позвольте вашу одежду, мисс, — учтиво произносит

он, указывая на пиджак.

— Я бы предпочла...

— Дорогая, я помогу тебе, — перебивает меня Роберт, подходя сзади ко мне.

— Хочешь идти дальше, раздевайся, — тихо, но

настойчиво произносит он. И я расстёгиваю пиджак, который с меня чуть ли не срывают, бросая мужчине.

— Она у меня ещё стеснительная, только учимся, — смеётся Роберт, обнимая меня за талию.

— Тогда ей точно нужно поскорее со всеми

познакомиться, и тогда она поймёт, что на ней

слишком много одежды, — подхватывает Элиза его

смех, а я закипаю от злости.

— Как-нибудь без ваших рекомендаций разберусь, — цежу я, а мужчина сжимает мою талию, говоря мне

заткнуться. Но не смеет эта вульгарная девица

смеяться над тем, что для меня это все неприемлемо

и отвратительно.

— Как давно у нас не было таких. Возможно, она

свитч? Наши гости будут в восторге. Но не будем

задерживать вас, хорошего вечера, — она отходит в

сторону, пропуская нас и продолжая смеяться, делая

отметку в блокноте.

— Ни слова без моего ведома. Не испорть мою

репутацию тут, — мне на ухо шипит Роберт, ведя меня

к правому залу, где я слышу звуки классической

музыки.

— Вряд ли можно иметь репутацию ещё хуже, — фыркаю я.

Роберт крепче сжимает мою талию, а мне хочется

снять его руку с себя. Я только поворачиваюсь, чтобы

высказать ему все, как понимаю, что мы находимся в

комнате полной людей, с искрящимся настоящим

камином, живым оркестром.

Я медленно поворачиваюсь, чтобы улыбнуться этому