глазами.

— Ник, — произношу я и немного киваю. Мне

становится неловко, потому что я замечаю, как

ближайшие столики наблюдают за нами.

— Это тебе, — говорит он, указывая на букет.

— Мило, — я жму плечами и стараюсь не

рассмеяться.

— И опять твоё мило, крошка, — он улыбается и

поворачивается к Шанне, которая, не переставая, смотрит

на него.

— Поставьте в воду и подзовите официанта, Шанна.

После заказа, нас тревожить только в крайних случаях, — официально и сухо говорит он ей, и она кивает, сжимаясь

на глазах.

— Спасибо, Майкл, верни мою машину в гараж и

ожидай нас внизу, — Ник передаёт ему ключи, и мужчина, кладя их в карман, оставляет нас одних.

Я возвращаюсь на место, и Ник, расстегнув пуговицы

на пиджаке, опускается на стул, жестом разрешая

сомелье налить ему бокал шампанского. Я отвожу взгляд

от Ника, но он продолжает смотреть на меня.

Наверно, я слишком вырядилась.

— Ты очень сексуальна, — низким голосом

произносит Ник, и я поднимаю голову.

— Слишком сексуальна, мне это не нравится, — добавляет он уже жёстче.

— Главное, чтобы мне нравилось, — заявляю я.

— А тебе нравится, когда на тебя все мужики пускают

слюни, Мишель? — он берет бокал шампанского и делает

глоток.

— А ты пускаешь слюни? — нагло спрашиваю я и

повторяю его движение.

— Нет. Мои слюни при мне, а вот с реакцией своего

тела ничего поделать не могу. У тебя есть опция «скорая

помощь»? — он бросает мне вызов, а я чуть не

поперхнулась шампанским.

От ответа меня спасает подошедший официант, и я

благодарственно улыбаюсь ему, но зато Ник на него

бросает уничтожающий взгляд, что парень сглатывает.

— Добрый вечер, вы готовы сделать заказ? — нервно

осведомляется он.

— Выбирай ты, — обращаюсь я к Нику, — в прошлый

раз мне всё понравилось.

— Спасибо за доверие, крошка, — отвечает он и

делает другой заказ. Официант быстро записывает все и

ретируется от нашего столика.

— Я прочитала твою книгу, — меняю я тему, и Ник

удивлённо приподнимает бровь.

— Мою?

— Ту, что ты прислал, — уточняю я.

— И как тебе? — интересуется он.

— Моё мнение не изменилось.

— В том, что Грей чудовище?

— Ты слышал? — наступает моя очередь удивляться.

Ник только усмехается и крутит в руках бокал с

шампанским.

— Вопрос, я задала вопрос, — требовательно

напоминаю я.

— Да, я слышал, мы сидели прямо за вами. И все твои

комментарии тоже, — отвечает он.

Я делаю большой глоток шампанского, потому что

начинаю нервничать, и алкоголь благородно смешивается

с кровью.

— Почему ты считаешь Грея чудовищем? — спрашивает он.

— Потому что он любит причинять людям боль, — отрезаю я и делаю ещё один глоток, допивая шампанское

до конца. Ник взглядом показывает сомелье повторить, и

мы молчим, пока мужчина с улыбкой наполняет мой

бокал.

— Он практикует БДСМ, а в этом стиле боль тесно

граничит с наслаждением. Анастейша не была против и

даже получала удовольствие, — замечает он.

— Реальность этого я поставлю под сомнение, — неоднозначно произношу я.

— А как тебе сам Кристиан Грей?

— Я не увидела в нём Доминанта, только в сексе. Ана

всем заправляет, она крутит перед ним контрактом, и он

ведётся. Она захотела внести поправки, он соглашается.

Её мнимая самостоятельность смешна. А он мне не

показался достаточно мужественным. Эта настольная

книга для психотерапевтов, — усмехаюсь я.

— Он искал компромисс с девушкой, которая ему

понравилась. Каждая пара к этому стремится, — задумчиво ответил Ник.

— Господи, неужели ты читал её? — изумляюсь я и

немного поддаюсь вперёд.

— Фильма хватило, — фыркает он и сжимает губы.

— Ну-ну, — я издевательски тяну слова и беру бокал

шампанского.

— А зачем, вообще, пошёл на этот бред? — задаю я

следующий вопрос.

— Райли потащил, — сухо говорит он.

— А меня Сара, может, сведём их, и пусть практикуют

жизнь Кристиана и Аны? — предлагаю я, и брови Ника

плывут вверх, а затем он начинает смеяться. Он

облокачивается локтем о стол и закрывает глаза, продолжая хохотать.

— Что я такого сказала? — я обиженно выпячиваю

губу, и он поднимает голову, ещё смеясь.

— Ничего, крошка. Ты забавная, — прочистив горло, он тянется за бокалом.

— Спасибо, дал оценку как мартышке, — бубню я

недовольно и отпиваю алкоголь.

— Мишель, посмотри на меня, — требует он сурово, и

я нехотя подчиняюсь. — Ещё раз так скажешь, я

придумаю тебе изощрённое наказание. Поняла?

Он зол и я чувствую это, только кивая. Ник отводит от

меня взгляд и смотрит на скатерть. Алкоголь в крови

проснулся и у меня в голове появляются вопросы.

— Кто ты, Ник? — вырывается изо рта. Мужчина резко

поднимает голову и его глаза прищуриваются.

— Я не знаю ничего о тебе, а ты обо мне всё, — поправляю я себя.

— Что ты хочешь узнать? — спокойно спрашивает он.

— Твои родители живут в Торонто?

— Да.

— Чем ты занимаешься?

— Всем.

— Где ты родился?

— Берлингтон.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь, родился восемнадцатого ноября

одна тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

— Ты женат?

— Нет, — он изгибает губы в улыбке.

— Ты гей?

— Что? — выдыхает он, а я закрываю рот рукой, не

понимая, как такое вырвалось вообще.

— Хм...

— Нет, Мишель, я не гей, — он хохотнул, а я

почувствовала себя неловко.

— Вы с Райли похожи, родственники? — я перевожу

тему.

— Нет, мы росли вместе, практически как братья, — отвечает он.

От следующего вопроса его спас официант с нашим

заказом, и я улыбнулась, смотря на изысканное блюдо.

— Спасибо, — говорю я ему и беру в руки приборы.

— Всегда, пожалуйста, Мишель, — он склоняет

немного голову и расправляет на коленях салфетку.

— Почему ты зовёшь меня полным именем?

— Потому что Миша, как называют тебя, это

неподходящее прозвище. Мужское имя, а ты более чем

женская особь, — поясняет он.

— А почему...

— Ешь, крошка. Сначала поешь, а потом продолжишь

свой опрос, мы никуда не спешим сегодня, — перебивает

он меня и указывает взглядом на тарелку.

Я принимаюсь за еду, краем глаза, замечая, что Ник

не особо-то и голоден. Он не спускает с меня своего

изучающего взгляда, и я ощущаю себя на каком-то шоу, где будут оценивать мои манеры. Это меня раздражает, но я не желаю этого ему показывать и, не обращая на

него внимания, доедаю салат и принимаюсь за пасту.

— Вчера ты меня удивила, Мишель, — неожиданно

говорит Ник, откладывая приборы и отодвигая от себя

тарелку.

— Чем? — удивляюсь я.

— Тебя сильно впечатлила любовь на сцене, — подсказывает он, и я вновь ощущаю неловкость за свою

эмоциональную сторону.

— Меня не это тронуло, — тихо произношу я. — Когда

умирает человек на твоих руках, ты чувствуешь потерю, и

не важно кто он был тебе. Это человеческая особенность

и только у сухарей не возникает чувства сострадания и

жалости. И ария была красивой.

Ник хмурится, обдумывая мои слова. А я тереблю

скатерть, ожидая новой усмешки.

— В любовь я не верю, — выдаю я фразу.

— Почему? — в его голосе нет удивления, а обычная

заинтересованность.

— Потому что любовью люди называют сексуальное

притяжение, гормоны, зрительное наслаждение

человеком. Они хотят быть необходимыми и

придумывают эти чувства себе, а затем интерес гаснет, — произношу я неуверенно.

— А влюблённость? — интересуется он.

— Та же химия в организме, все можно объяснить

научно, но приятней для слуха возвышенные слова, хотя

на самом деле это просто обман, — отвечаю я, и отчего-

то это поселяет в душе грусть.

— Это тебя расстроило. Почему? — он с лёгкостью

читает меня, на что я горько усмехаюсь.

— Потому что мир чёрный и белый, а иногда хочется

красочности, а её нет, — честно отвечаю я.

— Нет, Мишель, ты ошибаешься в этом. Мир не

делится на плохое и хорошее. Он делится на фантазию и

реальность. Но всегда можно раскрасить свою жизнь, следуя истинным желаниям, — голос Ника мягок и

ласкает меня с противоположного конца стола. Это

отзывается во мне неким спокойствием.

— А ты следуешь своим реальным желаниям?

— Да. В основном всегда, если в мою жизнь не

вмешиваются родители. Зачем растрачивать минуты на

то, что пошатнёт душевное равновесие? Лучше этого не

начинать, — уверенно произносит он.

— А если нет выбора?

— Выбор всегда есть, только большинство под

чувством страха и навязанных понятий, двигаются в

неправильном направлении, не хотят принимать

очевидного и сливаются с массой, — мягко отвечает Ник.

Я замолкаю и понимаю, что мы не называем имён, но

говорим обо мне и моей семье. Горло сдавливает, и я

моргаю, чтобы не портить настроение.

— Мишель, — зовёт меня тихо Ник, и я

концентрируюсь на нём.

— Да?

— Тебе не нравится твоя жизнь?

— С чего ты взял?

— Ответь, просто ответь мне.

— Нравится, у меня все есть: деньги, стабильное

будущее, семья, друзья, — я натягиваю улыбку и допиваю

шампанское.

— Почему ты не хочешь впускать меня в неё? — этот

вопрос обескураживает меня, и я недовольно

отворачиваюсь к окну, где располагается город с

мерцающими огнями.

Но желание докопать до его истинных мыслей берет

верх, и я резко поворачиваюсь и спрашиваю: — Зачем тебе это? Тебе плохо в твоей тайной жизни?

— У меня не тайная жизнь, крошка. Я её не

демонстрирую каждому встречному, это личное

пространство, в которое я не допускаю посторонних.

— Зачем тебе я? Ты сам сказал у тебя полно секса, и, уверена, девушки за тобой толпами бегают. А я не

собираюсь с тобой спать, у меня есть парень, — заявляю

я и удерживаю его холодный взгляд.

— Но ты не можешь отрицать, что между нами

существует больше, чем общение, — парирует он и

пытается вытянуть из меня душу. Это злит, до яростно

бьющегося сердца возмущает меня его уверенность.

— Я не могу понять тебя, — тихо произношу я.

— Тебе и не надо понимать меня, ты должна просто

расслабиться рядом со мной и дать мне возможность

заботиться о тебе. Ты должна быть в первую очередь

женщиной, а не бороться со мной. Это только заведёт

тебя в тупик, — цокает он и щёлкает пальцами, на что тут

же реагирует официант.

— Счёт, — бросает Ник без предисловий, и парень, собирая со стола тарелки, уносится вглубь ресторана.

Я откидываюсь на спину стула и беззастенчиво

смотрю на него. Красивый и холодный. Я чувствую, что он

одинок. Для меня он загадка, тайна, которую невозможно

раскрыть, но я хочу этого. Возможно, сейчас я рассуждаю

под действием алкоголя, но желание помочь ему не

отпускает меня.

Мне необходимо себя чем-то занять, и я открываю