я продолжу. По условиям вашего соглашения с моим

клиентом, он вправе на вас подать в суд, где пройдёт

закрытое разбирательство дела. Затраты на адвоката, поиск вашего алиби, фабрикация документов, к

которой вы прибегнете, я уверен, и последующий

проигрыш с уплатой неустойки, какую пожелает

мистер Холд и возможно условный срок за неверную

дачу показания, а возможно, реальный. Но у вас нет

таких денег, верно? И вы не готовы иметь такой исход

событий? По последним данным, у вас крупные

финансовые проблемы в семье.

— Да, — киваю я, сжимая в руках бумагу.

— Мистер Холд готов пойти вам на встречу, ввиду

вашего тесного сотрудничества. Он предлагает вам

альтернативу.

— Господи, – я издаю нервный смешок, а затем

начинаю смеяться, ясно понимая эту альтернативу.

Больно. Жёстко. Обидно. Гадко от того, что я до сих

пор надеюсь на доверие. Все разбивается снова и

снова, моё сердце уже не может контролировать себя, срываясь на бешеный темп. Ладони внезапно потеют, и я отбрасываю от себя бумагу, поднимая взгляд на

опешившего моим поведением адвоката.

— Наказание. Он хочет сделать меня его рабыней.

Да? Он хочет предложить мне яд, чтобы проверить

смогу ли я его принять, — с горькой усмешкой

произношу я.

— Все верно. Одна ночь его полной и безграничной

власти над вами. Никаких стоп-слов. Подчинение

безоговорочное, — резко отвечает он.

Я продолжаю хохотать, закрываю глаза, надавливая

пальцами на глаза, потому что сейчас мне кажется, что я нахожусь в реальном кошмаре, который стал для

меня жизнью.

— У вас есть пять часов на раздумья. Сегодня к

восьми вечера вы, если согласитесь, подпишите этот

документ, — он выкладывает новую стопку бумаг

передо мной, а я открываю глаза, продолжая

улыбаться.

— Там описаны все требования. В случае отказа и при

отсутствии денег, вы будете осуждены за убийство

Теренса Айверли и нарушение договора. Срок

тюремного заключения от четырнадцати лет лишения

свободы.

— Ублюдок, — качаю я головой.

— Всего доброго, мисс Пейн. И я советую вам все же

просмотреть вариант альтернативы, предлагаемой

мистером Холдом. Для вас это лучшее решение. Я

знаю где выход, не утруждайте себя, — с этими

словами он застёгивает свой портфель и спокойно, словно не приговорил меня сейчас, уходит.

— О, Господи, — шепчу я, закрывая лицо ладонями, взрываясь от громких слез.

Все внутри сжимается от этой встречи. Я вымотана на

износ, моя энергия полностью высосана. И я ничего

больше не представляю из себя. Ничего. Он добился

своего. У меня просто нет вариантов.

Я скатываюсь с дивана на пол, уже срывая голос в

плаче, которые больше не могу держать внутри.

Неделя сильнейшего напряжения. Отец. Банкротство.

Тюрьма.

Жизнь порой бывает несправедлива, ведь меня

подставили. Жестоко подставили, и даже не доказать

обратного.

— Миша, — голос сестры раздаётся справа, и я

поднимаю на неё голову, продолжая глотать слезы и

всхлипывать.

— Я думала ты в школе, — надрывно произношу я, вытирая лицо.

— Нет. Я...не смогла, — Тейра подходит ко мне и

садится на диван.

— Кто это был? — спрашивает она.

— Адвокат.

— Я слышала все. Буквально все. И...Миша, прости

меня...прости, пожалуйста, — она всхлипывает, а я

удивлённо поднимаю на неё голову.

— За что простить? За то, что подслушивала? Вряд ли

это...

— Нет. Это я...я звонила. Я предала тебя. Это была я!

— выкрикивает она, а моя душа вдребезги

разбивается, срываясь с высокой скалы.

— Что?

— Да. Я не думала, что будут такие последствия.

Я...не знала. Он пообещал мне, что тебе не будет

плохо...только Николас пострадает! Он обещал!

Обещал заплатить двадцать тысяч и пропал! Он дал

мне всю информацию! Я так злилась на тебя, что он

оказался самым богатым человеком в стране! Он твой!

А ты не заслужила! Тебе всегда все легко достаётся!

Всегда за все прощают! И я любила! А он пропал! Я

украла твою карту и прочитала пароль в телефоне! Я

сняла эти деньги и потратила на шмотки! Это была я!

— кричит она, вытирая слезы.

А я не могу двинуться. Может ли быть ещё больнее

внутри? Я не знаю. Но у меня нет сил даже ударить

её, покричать, а только сидеть и переваривать такое

подлое родство.

— Кто? Кто пообещал тебе? — сухо спрашиваю я.

— Я не знаю его...не знала. Мы встретились с ним в

клубе, он водил меня в ресторан, обещал многое.

Только за одну услугу — продиктовать его слова.

Говорил, что Николас подставил его, лишил всего, он

теперь у него есть деньги и он может отомстить. Я

знаю только что его зовут Кэмерон. Он блондин, как

говорил, ему тридцать один год. Я была влюблена в

него, лучшего мужчины я не встречала. Он был так

добр ко мне, давал деньги, обещал, что заберёт. А вы

все меня ненавидели, я была лишней для вас. Он

любил меня! Говорил, что мы сбежим отсюда, всё

будет, как в сказке. Он загипнотизировал меня своими

обещаниями...я не знаю, как так получилось. Не знаю.

Но сейчас он пропал...как только все появилось в

газете. Просто пропал. Телефон. Нет такого абонента!

Я звонила! Звонила все утро! Ничего! Я...подставила

тебя. Я слышала все, что предложил тебе этот урод! И

я могу пойти к Николасу. Я могу рассказать все...

— Он убьёт тебя. Этот человек может убить тебе, Тейра. Мы никогда не вылезем из этого говна, если я

не закончу все. Господи, какая же ты сука. Я должна

ненавидеть тебя, но сейчас у меня нет сил даже, чтобы жить. Ты...я не могу поверить в это. За что?

Даже если ты пойдёшь к нему, то никаких

доказательств у тебя нет. Всё указывает на меня, буквально все. И это ты использовала

меня...разрушила моё сердце, его...как ты могла? — я

с отвращением смотрю на сестру, вставая с пола и

беря в руки договор на мою душу.

— Это ещё не все. Утром...перед тем, как уйти в

школу, и перед тем, как у отца случился приступ, пришёл посыльный и просил ему передать конверт. Я

приняла его, сказав что отца нет дома. Я вскрыла его, и там про тебя...там записка и диск, — быстро говорит

она, и сейчас только я замечаю в её руках то, о чем

она рассказывает.

— Вот. Я не смотрела, но записка...точно там что-то

плохое про тебя и него. Я хочу помочь...исправить как-

то это. Теперь я поняла, что поступила плохо, Миша.

Плохо...а ты ведь...прости меня...прости, — она

протягивает мне вещи, и я хватаюсь в них, раскрывая

торопливо бумажный конверт размера а4, а оттуда

белый лист.

«Мистер Пейн, знаете ли вы, какие увлечения

практикует ваша дочь? Нет? Я предлагаю вам

посмотреть».

Слова расплываются перед глазами, и я знаю этот

почерк. Это его! Он писал мне так же, те же

размашистые и резкие буквы, небрежные закорючки, проникающие сильнейшим предательством любимого

человека в мою грудь.

Я бегу до своей спальни, сжимая в руках конверт. Сев

за стол, я раскрываю запылившийся ноутбук, и

включаю его, ожидая, пока загрузится.

Я вкладываю диск в ячейку и щёлкаю на

воспроизведение видео.

Голова тут же взрывается от воспоминаний...я вижу их

на экране. Я такая испуганная и маленькая в алых

зеркалах, а он хищник, истерзавший меня полностью.

Крутится вокруг меня, заставляет полюбить его

сильнее, глубже проникнуться этим миром. Его миром

и умереть сейчас, смотря на это все на экране. Он

снимал все, что там происходило. Снял и бросил это в

меня, чтобы растоптать окончательно.

Больно. Так сильно. Глубоко. Неотрывно следуют

картинки из воспоминаний и перебиваются настоящим.

Моё наслаждение. Мои стоны и мольбы. Его слова.

Извращённая грубость, казавшаяся прекрасной. Секс.

Грязно.

Пока я желала любви и радости в его душе, планируя

новый день, Ник решил отмстить мне самым подлым и

извращённым способом. Передать отцу

подтверждение моего падения вместе с ним, убить его

этим и пожинать плоды своих действий. Жестоко.

Я закрываю лицо руками, а в комнате звучать

интимные звуки любострастия, творящимся на экране.

Выходит, что все его слова, всё было ложью. Он

никогда бы не полюбил меня, никогда бы не принял. А

я глупая...такая глупая крошка, взлетевшая к нему, а

оказалось, что спустившаяся в ад за ним и оставшаяся

там навечно.

Душа горит внутри от боли, а сердце стонет вместе со

мной, хочется кричать, выплеснуть куда-то то, что

творится внутри меня. Никогда в жизни меня так остро

не предавали. Никогда в жизни я не любила никого так

сильно, как его. Никогда в жизни я бы не смирилась со

всем, что приняла вместе с ним. Никогда! А он ответил

мне точным попаданием в сердце за то, что я даже не

делала.

Я не замечаю, что кричу и плачу одновременно, схожу

с ума в этом аду, полыхающем внутри меня. Я отдала

ему все, что имела. А он? Но самое отвратительное, что любовь...гребаная моя любовь никуда не делась!

Она умоляет меня пойти и рассказать ему, что это не

я. Но кто поверит? И он даже не хочет этого делать, раз поступил так со мной. Как он мог? Как он мог так

изрезать меня изнутри?

Всхлипывая, я ложусь на постель, продолжая изливать

из себя отчаяние своей судьбы. Это нечестно, все это

гадко и невероятно противно. Но разве у меня есть

выбор? Никакого! Я дала ему в руки все сама, отдала

и подарила все, что может убить меня. И он

незамедлительно воспользовался этим, даже не

задумываясь обо мне. А я? Я ведь люблю! Мать вашу, как я люблю это чудовище! И ненавижу за то, что он

это сделал! Не знаю, как могут в сердце жить эти два

чувства, но они и не могут, вытесняя друг друга, заполоняя моё сознание желанием уйти. Забыть.

Оставить этого человека в прошлом и никогда больше

не видеть, не знать, не любить. Горячи мои ожоги на

сердце, такие раны. А я дышать больше не хочу. Всё

стало слишком ужасно, и я не заслужила этого. Моя

вина была лишь в том, что полюбила его, поверила и

оказалась в логове с волками, кусающими только

меня. Все против меня, даже семья. И ничего у меня

не осталось, кроме собственного достоинства, и то

поднятого из руинов моей мечты.

— Миша...хм...там этот, адвокат пришёл. Ждёт внизу

тебя, но я...давай я скажу ему об этом. Я признаюсь

и...

— Нет, — я слышу свой бесцветный голос и моргаю, оказываясь в сумраке, сгустившемся, как снаружи, так

и внутри меня.

— Но...

— Ты уже достаточно мне помогла. Единственный

способ избавиться от этой боли внутри — согласиться.

Я должна это сделать, и я сделаю. Я выживу. Я смогу, — скорее для себя, чем для неё говорю я, поднимаясь

на шатающиеся ноги, и иду, задевая плечом сестру, но

я в тумане. Теперь я не боюсь, я лишь хочу

спокойствия и унять это тяжёлое чувство

предательства внутри. Изгадить его, искоренить из

сердца, вырвать его из воспоминаний.

Я спускаюсь по лестнице, заходя в гостиную, где