Я начинаю тонуть в тепле его горячего шоколада глаз, моргая. Мои руки цепляются за его плечи, и я впиваюсь в

них ногтями, чтобы усидеть. Его рука такая нежная, заботливая и ...грязная.

— Скажи, что это шутка...нелепая шутка. Тут стоят

камеры...Райли выпрыгнет...шутка, — молю я его едва

слышно, но он сжимает губы, что они от силы этого

действия белеют, и убирает свою ладонь с моего лица, поддерживая меня за талию одной рукой.

Никакого ответа, Ник резко притягивает меня к своей

груди и сжимает в своих руках, растирая мою спину.

— Скажи это, — всё ещё прошу я его, не веря в его слова, отрицая их. Не знаю, отчего, но в груди так сдавленно всё

хрипит, и я слышу, что это моё затруднённое дыхание с

таким звуком и нежеланием вырывается изо рта. Его

сердце стучит быстро, понимание реальности накрывает

меня в эту самую секунду, и я начинаю брыкаться.

— Отпусти...не трогай меня, — дрожащим голосом

пытаюсь кричать, но у меня не выходит. Мне даже не

надо его бить, он подчиняется и аккуратно отрывает от

меня свои руки, но это не позволяют мои схватившие его

за кофту. Он спокойно отцепляет меня от себя и встаёт, пока я просто падаю на спинку дивана.

Усталость от потрясения сказывается, и я закрываю

глаза, чтобы вернуть своё дыхание. В голове ничего не

проясняется, только неизвестный панический страх. Я

потеряла возможность здраво и логически рассуждать.

Хочется кричать и плакать одновременно, только я до сих

пор не понимаю почему.

— Выпей, — Ник берет мою руку и вкладывает в неё

бокал с кристально чистой водой. Он тут же отстраняется

и прячет глаза, присаживаясь на пуфик рядом с диваном.

Я делаю глоток, горло как будто после долго

обезвоживания. Но это мне помогает унять дрожь в руках, и я уже крепко держу бокал.

Мой взгляд падает на коричневый конверт на столике, и я

снова смотрю на Ника. Его плечи напряжены, а взгляд, не

мигая, гипнотизирует его руки, упёртые в колени.

— Как? — выдавливаю я из себя шёпот, и он поднимает

голову с бесстрастным выражением лица.

— Как получилось, что моя жизнь запечатлена на экране?

— с горькой усмешкой уточняет он, и я киваю.

— В 2009 году я жил в Лондоне, работал там, искал

необходимые связи для зарождающейся только

корпорации. У меня была нижняя — Зарина, уже как

месяц и я решил ей предложить контракт на постоянных

условиях. Дал ей на раздумья два дня, после она

призналась мне, что влюбилась и хочет со мной

нормальных стабильных отношений, а не только то, что я

ей готов подарить, но меня другое не интересовало, и я

уехал домой в Торонто. Через два года наша корпорация

стала первой в Канаде, я благополучно забыл о девушке

и продолжал жить в своём мире с особыми вкусами. Я не

интересуюсь романами и, вообще, лёгкими любовными

произведениями, не слежу за новостями в этой области, в

отличие от Райли. Он показал мне книгу, и я прочитал её, понимая, что единственный человек, который мог продать

факты моей жизни это только обиженная на меня нижняя.

Я пытался найти её, но нашёл только могилу. Требовать

условий соглашения было не с кого. Зарина была в

подчинении не обученного Доминанта, и он не смог

остановиться, она умерла от потери крови. Но я нашёл

автора и мои люди узнали, что Зарина имела прибыль с

продаж книги. Как бы я ни хотел, но остановить цепочку

поклонения этому произведению уже было невозможно.

— Насколько Грей похож на тебя? — каждый звук даётся

мне с трудом, и я сильнее сжимаю бокал с водой.

— Косвенно. Оставили контракт, моё соглашение, тему

БДСМ, мой стиль, даже некоторые фразы, сильную

компанию, некоторые сессии. Хотя могу сказать, что меня

описали тем самым двадцатидвухлетним парнем, только

прибавили пять лет для солидности, — монотонно

произносит он.

— И ты...зачем...ты хочешь, чтобы...я не эта Анастейша, — мои мысли путаются, и я выдаю такую же фразу, лишённую смысла.

— Это я заметил, — хмыкает он.

— И ты бьёшь женщин, как Грей? — ужасаюсь я.

— Да, и не только, но они просят об этом и получают

наслаждение, как и я, — спокойно отвечает он, и я

впадаю в ступор от его интонации. Так просто и свободно

подтверждает мои слова, когда это же...чудовищно!

— И эта...блондинка она твоя..., — я не могу окончить

предложение и только взмахиваю рукой в воздухе.

— Лесли? Нет, она моя домработница, но для неё я

Господин, она нижняя. Она живёт в соседнем корпусе, как

и Майкл, там же есть и квартира для моей нижней, — поясняет он.

— У тебя сейчас есть такая?

— Сейчас у меня нет постоянной Сабы, только

одноразовые.

Я хмурюсь, шире раскрывая глаза, больше не в силах

смотреть на него, отвожу взгляд и упираюсь в контракт.

— Ты хочешь, чтобы я его подписала? — тихо спрашиваю

я.

— Нет. Я не требую от тебя этого и даже не предлагаю, — говорит он обманчиво мягко.

— Тогда что ты от меня хочешь? — непонимающе

произношу я, боясь смотреть на него.

— Если я скажу, что ты меня заинтересовала просто так, без какого-либо подтекста и принуждения к моему миру.

Тебя это устроит? — Я слышу, как шуршит его одежда, и

через несколько мгновений он садится рядом, что я тут же

отсаживаюсь от него дальше.

Я не могу принять этого факта, что человек, которого я

знала до этого момента самый настоящий садист, жестокий и реальный, без красивой сказки в прошлом и

будущем.

— Почему ты стал таким? — я не могу сдержать в голосе

отвращения и поворачиваю к нему голову.

— Я не становился, я таким родился. Каждый в мире

делится на Доминантов и Сабмиссивов, буквально все, нет исключений. Надо только понять, что приносит тебе

удовольствие, и тогда жизнь будет складываться так, как

ты мечтаешь, — его взгляд прожигает меня насквозь, и

этому нет объяснений. В его истории нет никаких

смягчающих вину обстоятельств. Он сам так хочет, это

его выбор.

— Тебя соблазнила в детстве подруга твоей матери? — я

пытаюсь оправдать его, найти новое пересечение с

книгой, но он отрицательно мотает головой.

— Я не был сабмиссивом никогда и не собираюсь, меня

никто не соблазнял в том ключе, в котором ты мыслишь. У

меня нет психологических проблем, как у Грея. Я не

против прикосновений к моей коже, мне даже это

нравится, как и любому мужчине, ты это уже

попробовала. Моя жизненная история никак не

перекликается с его, лишь в наших особых

предпочтениях.

— Они есть, — заверяю я его и встаю, под властью

проснувшихся эмоций я ставлю с шумом стакан. — Тебе

надо лечиться! Никто в здравом уме не будет причинять

физическую боль заведомо слабому полу! Это

ненормально, это...кощунственно!

Я уже срываюсь на крик, с силой сжимая кулаки, что ногти

впиваются в кожу.

— Не повышай на меня голос, Мишель, это может плохо

закончиться, — он тоже встаёт, и теперь я вижу в нём

Доминанта. Его глаза горят воинственной решимостью

подчинить себе любое существо на этой планете. Лицо

будто высечено из камня, а мышцы играют под одеждой.

Понятно, почему этот мужчина может повелевать одним

только взглядом.

Он делает шаг в мою сторону, но я отскакиваю, выставляя перед собой руку.

— Не подходи, — одними губами говорю я.

— Мишель, я ничего плохого тебе не сделаю, если ты

сама меня об этом не попросишь. Главные и нерушимые

правила моего мира: безопасность, разумность и

добровольность. Я учился этому двенадцать лет, с того

самого момента, как понял кто я есть, нашёл себя. Я могу

контролировать все свои чувства...мог, пока не встретил

тебя. Давай присядем, и ты можешь спрашивать меня о

чём угодно, — предлагает он и протягивает руку мне, но я

смотрю на неё как на змею, готовую меня укусить и

отравить ядом? и только отрицательно мотаю головой, садясь от него на приличном расстоянии.

Двенадцать лет? Блять, двенадцать лет?! В моей голове

стучит это время и я быстро отсчитываю, сколько ему

было когда...когда он превратился в насильника.

Пятнадцать. Я поднимаю на него глаза, и в голове

представляется картинка, где подросток избивает своих

жертв, издевается над ними, а сейчас он стоит передо

мной ещё более изощрённый, более сильный и хитрый.

— Скажи что-нибудь, — просит он.

— Я не знаю, что я здесь делаю. Пока в голове не

укладывается, что повторение этого ужаса на экране

возможно в жизни и это не кто иной, как ты. А я...что ты от

меня хочешь? — я делаю глубокий вдох.

— Тебя, я хочу тебя в своей постели, — без тени

смущения говорит он.

— Меня? Я не мазохистка и никогда...

— Мишель, слушай то, что я говорю тебе. Я не предлагал

ни практики в БДСМ, ни контракта. Если я выбираю себе

Сабу, то обязательно заставляю её подписать контракт.

Но с тобой мне хочется просто сидеть в ресторане и

разговаривать, показать тебе свой мир, возможно, тебе

будет интересно узнать о сессиях. Я не заставляю, всего

лишь предлагаю.

— Ничего не понимаю. Ты разве можешь быть

нормальным? Ты же садист, — недоумевающе смотрю на

него.

— Я нормальный, чёрт возьми, Мишель. Я трахаюсь так, как все, только перед этим мне требуется сессия, — возмущается он.

— То есть...не понимаю. Я запуталась. Кто такая

«сессия»? — я тру лоб и панически пытаюсь дышать, потому что я полностью сбита с толку.

— Я объясню тебе сейчас все кратко, потому что и так

для тебя слишком много информации, — Ник встаёт и

берет бутылку вина, наливая себе бокал и понимая глаза, предлагая мне, но я отрицательно машу головой. Он

возвращается на то же самое место, не делая попыток

даже приблизиться ко мне и отпивает.

Я удивляюсь его спокойствию и расслабленной позе и

только опасливо опускаюсь на край дивана.

— Итак, развею первый миф: БДСМ и секс не всегда одно

вытекающее в другое, они могут существовать

поодиночке. Не каждый Доминант трахает свою нижнюю

после сессии. Сессия — это промежуток времени, в

котором проходят, скажем так, игры Верхнего и Нижнего.

— Но...Грей, — я зачем-то тычу на экран телевизора, открывая и закрывая рот, и губы Ника изгибаются в

хищной улыбке.

— Грей — ванильный Доминант. То, что всем показали, это вариант лёгкой сессии и не более того. Каждый

верхний после года жизни в рамках БДСМ определяет

себе свою ступень наслаждения. А их три. В двух из них

секс редкий гость, а вот оргазм очень частый.

— Но везде присутствует боль, — тихо произношу я.

— Второй миф: никакого принуждения, только

добровольное начало и желаемая боль. Каждая нижняя, Саба, рабыня понимает то, на что идёт и с нетерпением

ждёт этого. Она ясно представляет свои возможности и

желания. Перед каждой сессией Доминант обязан узнать

все табу своей партнёрши, чтобы не нанести ей вред. Он

берет на себя ответственность за чужую жизнь, а это

непросто связать галстуком и трахнуть. Это реальная

опасность летального исхода, если Верхний неопытен, не

контролирует себя и не слышит партнёрши.

— Летального?

— Да. Если не уметь работать с иглами, ножами и иными