хочу дотронуться до тебя, я хочу поцеловать тебя, хотя

это невозможно, я хочу доказать тебе, что я не монстр. Я

обычный, несколько со странными вкусами, но я такой же, как и все, — в его голосе столько боли, что мой

подбородок начинает дрожать, а из глаз выкатываются

слёзы.

Он резко притягивает меня к себе, и я утыкаюсь носом в

его рубашку и позволяю себе просто разреветься, хватаясь за его шею. Меня разрывает внутри от

сочувствия, от желания помочь ему, от его слов, от его

неправильности, от него. Я вязну в нём так сильно, что

назад дороги нет. Я не смогу забыть его, но и принять его

жизнь тоже не в силах.

— Тише, крошка, тише, не плачь, — он гладит меня по

волосам, а мои ноги дрожат, как и все тело в его руках.

Я чувствую его тепло, и это заставляет меня испытывать

физическую боль от ужаса его тёмной стороны.

— Останься со мной, Мишель, останься, — просит он, а у

меня нет ответа. Я просто молчу, всхлипывая и сжимая

его затылок.

— Доверься мне, я не причиню тебе боли, если ты сама

этого не попросишь. Я хочу тебя для себя, только для

себя, крошка, — продолжает он, сильнее обнимая меня, и

я ощущаю поцелуй в волосы, затем ещё один в висок. Он

отбрасывает мешающие пряди назад и начинает

покрывать горячими поцелуями мою шею, что я

задыхаюсь от слез и от его действий.

Его губы переходят на мои мокрые щеки, рука хватает

меня за волосы, чтобы голова подалась назад. Я

выдыхаю и открываю глаза, смотря на него помутневшим

взглядом.

— Я...я, — забываю обо всех оборотах речи и просто

открываю и закрываю рот.

— Будь со мной, — шепчет он, лаская рукой мою скулу, и

проводит пальцем по пересохшим губам.

— Мишель, — его глаза бегают по моему лицу.

— Я не знаю, — я зажмуриваюсь и мотаю головой.

— Ты не хочешь даже попробовать?

— Я не хочу, чтобы ты бил кого-то, испытывая

наслаждение, — облизывая губы, произношу я

сдавленно.

Он закрывает глаза и резко отстраняется от меня, что я

пошатываюсь без опоры, замирая в позе «сломанной

куклы». Ник отвернулся и подошёл к столу, облокачиваясь на него руками. Его спина напряжена, а

голова опущена вниз — значит он зол и раздражён. Я

вытираю текущий нос и не двигаюсь, ожидая его новой

вспышки ярости.

— Ты будешь со мной, рядом со мной, больше не будет

Люка, больше никого не будет. Только ты и я в моём

мире. Согласна? — резко говорит он, не поворачиваясь.

— Твой мир не для меня, Ник.

— А какой мир для тебя, Мишель? — усмехается он и

поворачивается. Его грудь вздымается слишком часто

для спокойного состояния, что я делаю ещё один шаг

назад.

— Нормальный.

— А что есть нормали в этом мире?

Я не нахожу слов и сжимаю губы, опуская голову вниз. У

нас разные понятия, мы противоположности, но они ведь

притягиваются.

— Ты сама не знаешь, что хочешь. А я уверен в том, что

хочу. Тебе не хватает смелости ответить мне, потому что

ты боишься нарушить свои мнимые правила, которые

определила для себя. Почему, Мишель? Ты задавала

вопросы, теперь я хочу знать, почему ты прячешь свои

эмоции в себе и не разрешаешь им жить? Зачем ты

водишься с кем-то вроде Люка, когда у тебя больше

возможностей? — зло требует он, а я кривлюсь.

— Не твоё дело, — сипло отвечаю я.

— Моё, чёрт возьми! Это моё дело, Мишель! Ты такая же

извращённая, как и я, только ты хуже, чем я. Я открыто

говорю о своих страхах, о своих предпочтениях, а ты

издеваешься над собой в душе. Расскажи мне, потому что

я пойму в отличие ото всех. Я единственный, кто видит

тебя настоящую, — его интонация меняется с крика на

уже более спокойную.

Это точно и разрушительно бьёт по моей броне, что я

делаю шаг назад и упираюсь в диван, опускаясь на него.

Сил больше нет в теле, они покинули меня. Ник быстрым

шагом подходит ко мне и садится на корточки, беря мои

руки в свои.

— Давай, крошка, я слушаю тебя, я помогу тебе, — просит он. Шторм активизируется и, цокая лапами, доходит до нас, он утыкается мордой в моё бедро, как

будто поддерживая меня, пытаясь придать уверенность, и

это вызывает улыбку.

— Я не прячусь, просто мне так комфортней, — подаю я

голос.

— Правду, я хочу услышать правду от тебя. Будь честна

со мной, как и я с тобой. Доверие, Мишель, я тебе

доверяю, так откройся мне, я обещал защищать тебя и

заботиться. Только я должен знать, от чего мне тебя

прятать за собой, — он немного сжимает мою руку, и я

поднимаю взгляд на него. Его глаза полны ожидания и

Ник улыбается мне, подталкивая к пропасти.

— Мне было шестнадцать, моё окружение состояло из

ребят моего круга, и только. Отец нашёл для меня парня, сына одного из своих друзей, и я принимала это, всегда

принимала беспрекословно. Мне всю жизнь вбивали в

голову, что я должна им за красивую и хорошую жизнь.

Только я увидела эту «хорошую» жизнь во всех её

красках: наркотики, алкоголь, смерти. Мой парень умирал

у меня на руках с сильной передозировкой, другие ребята, что были там, разбежались как тараканы, оставив меня

одну с едва дышащим телом. Я вызвала скорую, и нас

забрали, парень скончался той же ночью, а на меня

повесили распространение и употребление наркотиков.

За неимением улик и после моих чистых анализов меня

отпустили из камеры временного пребывания, я прожила

там два дня. Отцу пришлось выложить огромную сумму, чтобы закрыть это дело и вытащить меня оттуда

навсегда, а также избавиться о любом упоминаний о моей

причастности к смерти Теренса. Тогда я решила, что уж

лучше быть среди обычных, чем среди своего окружения.

Резко сменила круг общения, единственная, кто

поддерживал меня это Сара, а в итоге и она меня

предала. Вот и всё, — я усмехаюсь воспоминаниям и

моей детской наивности, что мир прекрасен и деньги

самая важная часть в нём, без которых никто не выживет.

Слёз больше не было, выплакала все за три года из-за

этого случая.

— Ты винишь себя в том, что какой-то придурок не знал

свою дозу? — Ник встаёт и пересаживается на диван, притягивая меня к себе и обнимая.

— Да, я должна была рассказать все отцу или его

родителям, но я хотела помочь. Он был хорошим парнем, весёлым, он смешил меня и делал глупости. Возможно, я

была влюблена в него, когда он был в нормальном

состоянии, — отвечаю я, и перед моими глазами

предстаёт лицо с озорной улыбкой Теренса. Я

прижимаюсь головой к плечу Ника и чувствую, как что-то

изменилось внутри, стало легче.

— Не ты виновата в этом, а его родители, что не

заметили вовремя, крошка. Они с детства избаловали его

и не привили правильного отношения к наркотикам, распущенность и вседозволенность приносит слишком

часто летальные плоды. Ты замечательная, ты пыталась

вытащить его из ада, только ему это не было нужно, — тихо произносит Ник и кладёт свою голову на мою

макушку.

— Наверное, но это в прошлом и мне не разрешается

говорить об этом. Я надеюсь...

— Это останется только между нами, как и всё остальное, — перебивает он меня, улавливая с лёгкостью мою

мысль, и я облегчённо вздыхаю, устраиваясь в его руках

уютнее, насколько позволяла моя растерянность рядом с

ним.

— Я представлял тебя избалованной и самовлюблённой, но с каждым днём я открываю в тебе безграничную

доброту и нежность. Поделись со мной, потому что я не

знал этого. Мои родители всю жизнь работали, чтобы

обеспечить нас хотя бы едой. В школе со мной никто не

общался, там я познакомился с Райли, он единственный

не фыркал, глядя на мою одежду и достаток семьи. Он

был слабее меня, и я защищал его, хотя он старше меня

на два года. Я защищал сестру от нападок сверстников, от парней, которые хотели поиздеваться над ней. Я

дрался в день по несколько раз, меня пытались

отчислять, но мама плакала в кабинете директора и

обещала, что это не повторится. Но я не мог ничего с

собой поделать, видел взгляд полный отвращения и мои

руки были в крови, а я наслаждался триумфом. Потом

был бокс, родители считали, что это поможет мне, боясь

за моё состояние. Не помогло, мне необходимо было

сделать больно тем, кто обижал нас и говорил гадости

про мою семью. Но не всем с рождения везёт в жизни, приходится отвоёвывать это. Райли раньше окончил

школу и поступил в университет в Нью-Йорке. У меня не

было такой возможности, и я учился сам, работал и

покупал учебники, тогда уже у меня был свой тёмный

бизнес, но я отдавал всё родителям, обманывая их, что

мне дали гранд в Торонто и я работаю. Когда денег стало

больше, я поступил на вечернее обучение в университет, полностью вкладываясь в дело. Тогда вернулся Райли, и

я показал ему свой бизнес-план, мы начали обдумывать

корпорацию. Я улетел в Лондон, чтобы там получить

необходимые знания, штудируя литературу. И как только

прилетел домой, мы начали оказывать услуги по

перевозке грузов, затем новые и новые отрасли

вливались в нашу компанию. Райли стал знаменит, а я

смотрел на это из-за угла. Завидовал, что поплатился

своей глупостью за свободную жизнь. С годами я привык, но не получал наслаждения от жизни, развивая в себе

навыки Доминанта. А сейчас у меня появилась надежда

на обычную жизнь, только вот девушка попалась мне

противоречивая и опасная. Будь со мной, Мишель.

— Ты удивительный, Ник, — шепчу я, и слезы

скатываются по щекам. — Я не могу представить тебя в

роли садиста. Не могу и всё, это не ты, это кто-то другой.

— С тобой я буду нормальным, ты даже знать не будешь, когда я на сессии, — он гладит меня по волосам, а я

закрываю глаза и вздыхаю.

— Я подумаю.

— Хорошо, — я слышу его улыбку и сама улыбаюсь.

Шторм запрыгивает на диван, думая, что о нём забыли, и

ложится мордой на мои ноги. Я бросаю на него взгляд, и

моя рука осторожно гладит его. Он довольно закрывает

глаза и пододвигается ближе.

Идеальная жизнь: он, я и его собака. Только это

извращённая реальность, где я не найду своего места, а

Ник не согласится отказаться от своих пристрастий. Но

сейчас я настолько устала, что думать больше не могу.

Оставлю все на завтра, при свете дня будет видно, что

мне делать и куда двигаться. А пока я хочу насладиться

им, его мужской силой, которая питает меня, иллюзией, которая возможно завтра развеется. Хочу вырвать из

этого вечера то, что навсегда останется в памяти, как

самое живое и яркое приключение в мире взрослых.

— Останешься у меня? — спрашивает Ник.

— Что? — удивляюсь я, поднимая голову на него.

— Оставайся со мной, проведи эту ночь рядом, — он

слабо улыбается и проводит ладонью по моей щеке.

— Никакого принуждения, только сон, — добавляет он, снимая с меня страх запретной близости.

— Только сон, — предупреждаю я его, хотя моё сердце

подсказывает мне иные желания, но я резко их

прекращаю.

— Да, в моей постели.

— Но Грей не спал в постели со своими...

— Я не он, Мишель, — усмехается Ник. — И ты не моя