это не Ник.

— Добрый вечер, мисс Пейн, — он подаёт мне руку и я, подхватывая полы шубы, поднимаюсь в салон.

Пустой, чёрт возьми, салон!

— А где Ник? — возмущённо спрашиваю я шофёра, когда

он начинает движение.

— Он с вами встретится позже. Не беспокойтесь, — говорит он, и я сжимаю губы от недовольства.

Нет, нормально? Я значит тут вся такая вульгарная и

зазывная, а он где-то бродит! Я ведь шла к нему в полной

боевой готовности, чтобы он удивился хотя бы моему

облику. И весь план с треском провалился!

Обидно. В голове вспыхивает множество вариантов, объясняющих его отсутствие и крайне неприятных, но я

отрезаю их. Не время, сейчас совершенно не время

думать о том, что происходит в его тёмном мире.

Машина останавливается у ресторана, в котором я даже

ни разу не была, не замечала его среди обильного

количества таких мест.

— Мисс Пейн, я буду с вами до входа, — говорит Майкл и

выходит из автомобиля.

Мне ничего не остаётся, как разрешить ему помочь мне

спуститься и провести к дверям. Он услужливо помогает

мне раздеться и берет номерок в руку.

Мы подходим к администратору женщине около тридцати, и она приветливо улыбается нам. Меня даже не

интересует, куда мы приехали, потому что моё

настроение упало в тот момент, когда я не увидела Ника

на заднем сидении.

— Добрый вечер, вы бронировали столик? — спрашивает

она.

— Добрый вечер, проведите девушку к столику мистера

Холда, — как робот отвечает Майкл, и глаза

темноволосой загораются нескрываемым интересом.

— Конечно, прошу за мной, — она начинает движение, и я

бросаю на Майкла последний взгляд, он ободряюще

улыбается мне. Да, это была настоящая улыбка, а не

оскал! Что происходит?

Внутри меня все кипит от желания узнать, где носит Ника

и что это за место, в котором я ни разу не была. Зал

ресторана полон, но все разговоры как будто ведутся

шёпотом, интимно. А приглушённый свет вокруг и свечи

на столах отлично дополняют романтику. Музыка

успокаивающая и таящая в себе неизвестность будущего.

В основном тут сидят парами, или же по четыре–шесть

человек. Никто ни на кого не обращает внимания и я

спокойно дохожу до столика под нишей с бархатными

занавесками.

— Присаживайтесь, — женщина указывает мне на мягкое

кресло и я, кивнув, сажусь в него.

— Бокал вина сейчас вам принесут, — говорит она и

удаляется, даже не оставив мне меню.

Я откидываюсь на кресло и наблюдаю за посетителями, наш столик отрезан от всех, как ещё три таких вдоль

стены. Но мы располагаемся в углу и совершенно не

привлекаем внимания.

Мы? Ага, мы, только я, выряженная так, как захотел

долбанный Доминант. И я жду его.

Официант ставит передо мной бокал белого вина, здороваясь и оставляя меня в одиночестве.

Я делаю два больших глотка и чувствую, как тепло

отдалось в ногах.

Из клатча я достаю телефон и не вижу ни СМС, ни

пропущенных звонков от Ника, а прошло уже более

получаса. Я порываюсь написать ему, но сомнения

одолевают меня, и я откладываю телефон, отворачиваясь к окну.

Он же говорил, что не любит, когда опаздывают. Тогда

почему сам себе это позволяет?

Я глубоко вздыхаю и, не поворачиваясь, нахожу рукой

бокал с вином, поднося его к губам. Неожиданно глаза

начинают слезиться, и я не могу уловить ту мысль, почему так происходит. Я быстро моргаю и допиваю до

дна бокал, голова начинает немного кружиться, я так

ничего не ела за сегодняшний день. Слишком много

потрясений для четырнадцати часов. За этот период, я

испытала максимум своих возможностей, первобытный

ужас, потеряла подругу и поняла, что я хочу быть с

Ником.

В моей усмешке на губах видна горечь, также

разочарование и новая надежда на будущее. Я тереблю

пальцами ножку бокала, чтобы выплеснуть туда

напряжение, которое просыпается во мне и набирает

обороты.

Может быть, он передумал?

Нет, он не мог так поступить. Он ведь сказал, что мы

тандем. А если бы он действительно продинамил меня, то

сообщил бы мне, написал, в конце концов.

Я мотаю головой на собственные рассуждения и

поворачиваюсь направо, чтобы вновь взглянуть на

пустующее место напротив.

Вырвавшийся вздох испуга и радости с моих губ. Тёмные

глаза напротив, изучающие меня с нескрываемым

блеском. Соблазнительная улыбка на его губах и тишина

вокруг нас.

Миллион фраз, мыслей, чувств пролетают сквозь моё

тело. И я не знаю, можно ли мне дышать. Вдруг это моя

фантазия и Ник не сидит за столиком напротив меня? Не

крутит двумя пальцами длинную ножку бокала? Разве так

бывает: сидишь и думаешь о том, какой он плохой, а на

самом деле этот человек находится рядом с тобой, а ты

даже не замечаешь, полностью погруженная в свои

страхи?

— Привет, — я перевожу взгляд с его лица на сильную

шею, а оттуда на чёрный свитер. В свете свечей, я могу

разглядеть под тонкой тканью каждую выпуклость его

мышц на груди и нервно сглатываю.

— Ты прекрасна, — отвечает он и поднимает бокал в

честь меня и прикладывает его к губам.

— Ты опоздал, — обида все же даёт о себе знать, и я

поджимаю губы, упрекая его.

— Всего на десять минут, Мишель. Все остальное время

я был тут, любовался тобой с другого столика, а когда

подошёл, ты даже не обратила на меня внимания. И я

просто сел и ждал, — он немного наклоняет голову набок

и ставит бокал на место.

— Я...я думала, что ты будешь в машине.

— Мне пришлось кое к кому съездить в гости и уладить

недоразумение, получившееся из-за меня.

— К кому? — удивляюсь я.

— К твоей подруге. Лидия рассказала мне, что после её

визита «вежливости», ты не выходишь из спальни, и она

слышит твой плач. А я не прощаю это тем, кто приводит в

такое настроение мою женщину.

— Боже, — выдыхаю я, и мурашки покрывают мою кожу.

— Это не её вина...просто слишком много всего

произошло за маленький период времени, и мой организм

не справился. Слезы помогают выйти напряжению, и

иногда полезно поплакать, — я смотрю на его красивые

пальцы, спокойно держащие ножку бокала, и пытаюсь

принять то, что он на самом деле меня защищает ото

всех. Это сложно принять, потому что никто до этого не

выполнял свои обещания и не подкреплял слова

фактами. Да я привыкла к обману.

— Напряжение можно освободить разными способами. Я

не хочу, чтобы ты плакала, даже из-за меня. Хорошо? — требует он, и я едва заметно киваю.

— Ты был у неё? — я смотрю прямо в его глаза.

— Да.

— И что ты с ней сделал?

— Поговорил, точно разбил все её фантазии о кафель, и

предложил альтернативу.

— Какую?

— У меня есть знакомый, которому я хотел её

представить на ужине. Они бы идеально подошли друг

другу, одинаковые фантазии, цели, развлечения, вкусы.

Но ты спутала мне все карты, поэтому я просто передал

ему её номер телефона и фото. Махнув на них рукой.

— Как сутенёр.

— Мишель, — его голос убийственно строгий, что я

отвожу глаза и выдыхаю от своего красноречия.

— Прости, — тихо произношу я.

— На этом мы закроем тему и поужинаем, — безапелляционно говорит он и нажимает на кнопочку

сбоку стола для вызова официанта.

Я смотрю на то, как чётко Ник называет блюда, наблюдала за его тоном и кивающим официантом, пока

он чуть ли не сбежал от нашего столика, обновив нам

бокалы.

— Как у тебя это получается? — вслух задаю я вопрос, мучивший меня с первого знакомства.

— Что «это»? — удивляется Ник.

— Говорить так, чтобы все боялись тебя и точно

выполняли твои желания? — уточняю я.

— Я знаю, кто я и что могу сделать с теми, кто будет со

мной пререкаться. Люди чувствуют на интуитивном

уровне и не хотят последствий.

— Я так не умею, — печально и несколько завистливо

произношу я.

— Тебе и не надо, Мишель. Оставь эту грязную работу

для меня, — улыбается он.

— А что будет, когда...когда ты уйдёшь? — я отвожу

взгляд и в моей душе нарастает паника.

За столиком повисла пауза, такое обычно бывает, когда

люди понимают, что всему приходит конец. Один из них

боится его, а другой...от другого никогда не знаешь, чего

ожидать.

Все великолепие этого места моментально разрушилось, и я ощутила себя глупой девчонкой, решившей, что у неё

есть возможность стать чем-то большим для такого как

Ник. Но сейчас...в реальном мире казалось несбыточным.

— Мишель, не стоит этого делать, — говорит Ник, и я

поворачиваюсь к нему.

— Не стоит делать чего?

— Загадывать наперёд. Это только убьёт всё, что есть в

настоящем, а знать будущее никто не может.

У меня не было вариантов, чтобы ответить ему, и я

просто усмехнулась его простоте и честному ответу о том, что он даже не видит меня рядом с собой в будущем.

Горько и непонятно внутри, словно он ускользает от меня, а я смотрю на это со стороны и ничего не делаю, чтобы

его удержать.

Официанты появляются рядом с нашим столиком и

расставляют блюда, начинающиеся от закусок и до

горячего. Этим изобилием можно накормить группу из

пяти человек. Я не чувствую голода, хотя уже сутки в

моём организме не было и крошки. Но мне это не мешает, только забирает жизненную энергию. Всего-то.

— Мишель, ешь, — Ник указывает мне взглядом на

запечённые овощи с мясом, и под его цепким контролем я

беру вилку с ножом и через силу запихиваю в рот ужин.

Глотать с каждым разом становилось все тяжелее, когда

Ник свободно и с аппетитом поглощал еду. Я отложила

приборы и взяла в руки бокал. Чтобы унять тревогу

внутри, я решила, что неплохо это сделать благодаря

алкоголю. И он действительно помог мне, снял усталость

и расслабил тело, правда, пришлось выпить бокал до

дна.

— Ты хочешь, чтобы тебя рвало завтра? — не переставая

есть, спрашивает Ник.

— Не твоё дело, — бурчу я, наблюдая, как мне наливают

ещё вина.

Ник резко поднимает голову и откладывает приборы, приказывая официанту всё унести и принести бутылку

текилы. Я удивлённо вслушиваюсь в разговор, попивая

алкоголь. Но разум уже плыл, поэтому я только закатила

глаза. Через несколько минут перед нами поставили

бутылку и одну стопку. Ник жестом показал, чтобы нас

оставили одних и взял текилу в свою руку, вставая с

кресла. Неторопливым движением он отвинтил крышку и

наполнил стопку. Он взял её в руку и поставил передо

мной.

— Зачем? — ещё больше удивляюсь я.

— Пей, — приказывает он, стоя надо мной, как цербер.

— Я не хочу, — хмурюсь я.

Он наклоняется, и упирается руками в подлокотники, что

я откидываюсь на кресло, его глаза тёмные и в них

отчётливо я вижу злость, она исходит от него. Я уже корю

себя за свои действия и слова. Но я не боюсь его, стараюсь не бояться, и это придаёт уверенности, с

которой я смотрю на него.

— Мишель, я сказал — пей, — голос его тих, но не

становится от этого менее требовательным.