– Но тебе же понравилось?

– Да. Понравилось. И если бы ты не завел дурацкий разговор о замужестве, я бы тут сейчас ворковала, как голубица…

– То есть ты поставила меня на место?

– Именно. Хорошо, что ты это понял.

– Но спать со мной ты не отказываешься?

– Нет, не отказываюсь. Но не более того. Я даже не буду встречаться с тобой на людях…

– То есть?

– Нас запросто могут засечь в каком-нибудь кафе, выложить фотографии в Сеть. Это причинит боль твоей жене, твоему отцу. И твоей матери тоже. Зачем это?

– То есть ты заботишься о моей родне? А у тебя кому это причинит боль?

– А у меня некому! Отца своего я не знаю, мама умерла, родственников нет.

– То есть ты одна как перст на этом свете?

– Да.

– Сирота казанская?

– Но ощущаю свое сиротство как блаженство.

– Но тебе нужна защита и опора…

– В твоем лице?

– Хотя бы. Ничего, я сумею сделать так, что ты будешь во мне нуждаться не только в постели. Хотя для начала и это неплохо. Ты уже убедилась, что я добиваюсь своей цели. Ну все, я поеду! И имей в виду, это только начало, что бы ты ни говорила. Заруби это себе на носу!

И с этими словами он выскочил из дома.


Данила был взбешен. После того, что между ними было – такой женщины он еще не встречал, – она вдруг кобенится, что-то из себя строит… Ничего, я эту лошадку объезжу! По дороге к Москве он попал в пробку, и вдруг его накрыла волна такой любви и нежности… Охватил невероятный восторг, благодарность, счастье, наконец! Господи, как я мог? Я же хамил ей… Она, прекраснейшая в мире женщина, одинокая, сопротивлялась просто по привычке, может быть, нахлынувшему чувству, а я… Что это было? Одноразовый шприц! Кретин безмозглый! Заруби себе на носу! Скотина! Он вытащил мобильник и отправил ей эсэмэску: «Ради бога, прости мое идиотское хамство! Люблю безумно, преклоняюсь и смиренно надеюсь на прощение».

Ответ пришел очень быстро: «На первый раз прощаю. Вхожу в положение, мальчик!»

Ах, стерва, с восторгом подумал он.


Грета вернулась поздно, хмурая и раздраженная.

– Ну что? Зачем тебя вызывали?

– Да обсуждали возможности бесплатной пиар-кампании.

– Как это?

– Спроси чего полегче! Нормальную рекламу им делать дорого. А ну их всех, лень эту чушь малиновую пересказывать. Ну а ты что? Что это у тебя с лицом? Откуда такое сияние?

– Да понимаешь ли… Тут ко мне в окно влез мужик…

– Как в окно? Какой мужик?

– Кульчицкий-юниор. Я открыла окно на кухне, а он в него залез.

– Похоже, не только в окно?

– Не только!

– Ни фига себе! И как?

– Да недурно…

– И что теперь?

– С ходу хотел жениться, ну я дала ему отлуп, он взбесился, нахамил, умчался, потом прислал покаянную эсэмэску.

– Поздравляю, подруга. Себя в первую очередь.

– То есть?

– Я теперь знаю, что мне делать с героем. Я все ломала себе голову, как быть… А надо просто лезть в окно и брать силой! Класс! Ну и тебя я поздравляю. Только советую – живи пока здесь. На тебя и так-то мужики клюют, а сейчас будут просто кидаться. У тебя глаза так блестят… Давно я тебя такой не видела. Похоже, слово «недурно» не передает накала ощущений…

– Верно, не передает, – каким-то пьяным смехом залилась Ариадна. – Но это ж ты у нас мастер слова, а я, увы, нет. Но я и в самом деле поживу пока у тебя.

– Да живи сколько хочешь, мне одной тут кисло бывает, а с тобой совсем другой коленкор. А работать тут лучше.


– Брателло, ты чего, пьяный? – встретил его Федор.

– Пока нет! Но я тут купил вискарика, и мы сейчас дернем!

– Есть повод?

– Еще какой!

– Ох, судя по тому, как тебя прет, ты догнал свою красавицу?

– Догнал, Федька, догнал!

– Поздравляю! За это и впрямь стоит выпить! И что теперь? Съедешь к ней?

– Да ты что! Я жениться хочу! А она пока не готова!

– Умная, значит, баба!

– Почему это?

– Ну, во-первых, ты еще не разведен.

– Какое это имеет значение?

– И потом, сгоряча, с бухты-барахты, после первого траха… Она тебя сопляком не обозвала?

– Практически обозвала. Мальчиком называла. Нашла мальчика!

– Видишь ли, друг, если женщина говорит мужику «мой мальчик!», это просто нежность, пусть даже этому мальчику шестьдесят и он полтора центнера весом. А вот если женщина под сорок просто называет тебя мальчиком, считай, что это практически «сопляк».

– Федя, какая мудрость! Откуда?

– От дедушки.

– От какого дедушки? – крайне удивился Данила. Никогда прежде он не слыхал от Федора ни о каком дедушке.

– Да был у меня дед. Незаконный вроде.

– Что значит незаконный?

– Ну, он вообще-то мой родной дед, отец моего отца, только он развелся с бабкой, та вышла замуж за другого, и этот другой воспитывал отца, как родной. А через много лет, когда мне уже было тринадцать, этот родной дед объявился. Никто признавать его не желал, а я с ним подружился. Классный был старик, в прошлом китобой, бравый моряк и все такое. Вот он меня жизни учил. Говорил мне: никогда, Федя, не вяжись с бабами, которые старше. То есть спи с ними, но не вздумай жениться. Потому как они все время будут бояться, что ты слиняешь к молоденькой, и так тебе этим жизнь отравят, что ты рано или поздно слиняешь-таки. Зачем портить себе нервы?

– Да, житейская мудрость… Но не всегда работает.

– Не работает, если есть меркантильный интерес. А когда баба…

– Хватит житейских мудростей. Здесь не тот случай. Какой у кого меркантильный интерес? Она вон от олигарха ушла. И у меня, как ты понимаешь, меркантильного интереса нет. Но все равно давай помянем твоего мудрого дедушку!

…Ариадна все-таки вскоре вернулась домой. К Грете приехал ее французскоподданный муж.

Данила появлялся не так часто, но всякий раз оставался на ночь. Она даже привязалась к нему. Он, казалось, что-то понял, не заговаривал больше о браке, не хамил, а был просто счастлив. А она волновалась, когда он уезжал в командировки. Как-то она столкнулась у лифта с Сашей Тимохиным.

– Богиня! Сто лет тебя не видел! Что с тобой?

– А что со мной?

– Что-то невероятное! Ты еще больше похорошела! Я думал, это невозможно… А это часом не Кульчицкий виноват?

– Саша, ты слегка подшофе, вот тебе и кажется.

– Да ты что, богиня? Я же опытный, можно сказать, прожженный бабник, я в таких вещах разбираюсь. Ну ладно, передавай ему привет, он золотой парень!


Однажды, когда Данила был в командировке, в дверь к Ариадне позвонили. На пороге стояла незнакомая пожилая дама.

– Здравствуйте! Вы Ариадна?

– Да. А вы, простите?..

– Я Инна Львовна, мама Данилы.

Начинается, с тоской подумала Ариадна.

– Добрый вечер, прошу вас, заходите.

– Спасибо. Ох, какая вы красивая, просто невероятно.

– Спасибо. Кофе? Чай?

– Я бы выпила кофе.

– Отлично, я сейчас сделаю. Вам черный или с молоком? Можно капучино.

– Спасибо, просто с молоком.

– Да, я тоже. Капучино как-то надоел.

– Да? Мне тоже.

– Ничего, что мы на кухне?

– Да прекрасно!

Ариадна возилась с кофеваркой. Подала чашку гостье, поставила на стол две вазочки с печеньем.

– Вот тут сладкое, а тут соленое.

– Соленое вы для Данилы держите?

– Нет. Я сама предпочитаю соленое.

– Вы, вероятно, думаете, чего эта тетка ко мне приперлась?

– Да нет, мне все более или менее понятно.

– Что вам понятно?

– Будь я на вашем месте, я бы тоже была недовольна тем, что сын ушел от молоденькой жены к бабе, которая старше него. Это нормально. Я только сразу, во избежание недоразумений, хочу сказать, что это не страшно. Ни о каком браке речь не идет. Ну, зациклился ваш мальчик на мне. Бывает. Но это не смертельно. Наиграется и охолонет.

– То есть? Он же любит вас без ума.

– Разлюбит. И еще вернется к жене и будет хорошим мужем и отцом.

– А вы что, не любите его?

– А я этого вообще не умею. Любить.

– Я вам не верю. Вы так защищаетесь, понимая, что он моложе вас.

– Да нет, мне хорошо с ним, он чудесный парень! Чистый, романтичный, хоть и кажется себе невесть каким циником. Он как-то освежает душу…

Инна Львовна очень внимательно посмотрела на Ариадну. И вдруг улыбнулась.

– А вы мне нравитесь, Ариадна! Я все знаю про вас. И про Андрея тоже. Погодите, дайте сказать! Я когда-то работала вместе с вашей мамой в «Огоньке».

– Да, Данила как-то обмолвился. Мама умерла несколько лет назад.

– А от чего она умерла?

– От аневризмы. Внезапно.

– Как жаль… Но я знаю и про Кондрата.

– Что вы знаете про Кондрата? – вдруг страшно напряглась Ариадна.

– Я от вашей мамы слышала. Она так убивалась, когда вы связались с ним, это в шестнадцать-то лет. Она всегда твердила: этот рокер ее бросит.

– Так и вышло. Но жизнь на этом не закончилась. А любовь…

– Данька вас приступом взял? – засмеялась Инна Львовна ласково. – Он такой, он может.

– Да. И с ходу хотел жениться. Но я ему все объяснила.

– А он обиделся, нахамил, а потом слезно просил прощения?

– Вы хорошо знаете своего сына.

– Да. И вот еще что… Я сперва думала, что он так помешался на вас еще и потому, что у вас был роман с его отцом. Там могла идти речь о мести…

– Я знаю.

– Но, поговорив сегодня с вами и поглядев на вашу невероятную красоту, я отлично поняла своего сына. Вы изумительная женщина!

– Спасибо вам!

– И вы не сердитесь на меня за этот визит?

– Да нисколько! Я даже рада.

– А может, еще чашечку кофе? Так не хочется от вас уходить. С вами как-то уютно.

– Мне с вами тоже легко! Сейчас сделаю. А может, вторую без кофеина?

– Пожалуй! Знаете, муж все талдычит, давай купим кофеварку. А я консерватор в таких делах, но теперь точно куплю!

– Я тоже не хотела, но мне ее подарили на день рождения, и я теперь ее просто обожаю.

– А вы с годами стали только лучше. Я помню вас совсем девочкой, вы как-то приходили к маме в редакцию. Красивая девочка, но в этом возрасте многие девочки хороши. А сейчас… Почему вас не снимают в кино?

– Потому что я не актриса. Совершенно.

– Ариадна, я задам вам бестактный вопрос, можно?

– Можно!

– Почему у вас не сладилось с Андреем?

– Потому что мы оба по натуре не семейные люди. Нам было хорошо вместе, мы встречались не часто, ездили вместе отдыхать, но это и все. Мы скорее были друзьями. Знаете, у французов есть такое выражение: «amitié amoureus». Влюбленная дружба.

– Да, такие отношения – это прелесть. А скажите, что вы подумали, когда я к вам заявилась?

– В первый момент испугалась, что будет скандал, – рассмеялась Ариадна. – Что вы начнете читать мне лекцию на темы морали… А вообще-то, Инна Львовна, вы зачем пришли?

Инна Львовна тоже рассмеялась.

– А черт меня знает… Может, просто любопытно было познакомиться с женщиной, от которой мой сын совсем с ума сошел. Но я рада.

– И я рада, что вы пришли и мы познакомились. Приятно сознавать, что один из потенциальных врагов вовсе не враг тебе.

– Здорово! А Даниле мы скажем про этот визит?

– А почему бы и нет? Разве в этом есть что-то плохое?

– Одно только хорошее, Ариадна! И еще вопрос: когда Данька в горячих точках, вы волнуетесь за него?

– Волнуюсь, еще как волнуюсь.

– А я почему-то всегда знаю, обойдется или нет. Вы, когда волнуетесь, звоните мне. Вот моя визитка. И в любое время!

– Ох, спасибо!

Женщины на прощание обнялись и расцеловались.

…Даниле вдруг позвонила Илона.

– Дань, как ты?

– Я хорошо! А ты?

– А я плохо.

– Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто я скучаю.

– Ты сделала свой выбор!

– Даня, пожалуйста, давай встретимся.

– Зачем?

– Поговорить. Пожалуйста, Даня, я тебя умоляю.

В ее голосе слышались слезы, а женских слез он не выносил.

– Хорошо. Встретимся.

– Ты приедешь ко мне?

– Нет. Встретимся на нейтральной территории. Через полтора часа в кафе «Булка».

– Где это?

– На Покровке. Я там буду неподалеку. И у меня будет только один час. Пока.

Будет каяться, просить прощения, умолять вернуться. Но этот поезд уже ушел. У меня есть моя Ариадна… Когда я на днях вернулся в Москву, она мне сказала, что к ней приходила мама и они вроде как подружились. А мама сказала, что Ариадна чудо, но лучше бы я вернулся к Илоне. Женская логика!

Илона явилась минута в минуту.

– Привет!

– Привет! Выглядишь отлично, свежа как майская роза!

– Да уж посвежее некоторых!

– Ну, ты же знаешь, я равнодушен к цветам. Предпочитаю фрукты, а они лучше спелые. Вкуснее.

Илона вспыхнула. Но промолчала.

– Итак, что ты хотела мне сказать?

– Что в нашем разрыве виновата вовсе не я!