– И чего нынешние девки мечтают за олигархов выйти?

– Дуры потому что. Только о деньгах думают.

– А ты, когда за него шла, о чем думала?

– Точно не о деньгах. Он приятный был, ухаживал красиво, заботился… А мне было грустно и тоскливо, ну я и подумала, а вдруг… Не получилось. Да бог с ним. Я на него зла не держу, тем более что он при разводе купил мне хорошую квартиру.

– Значит, не вовсе гад?

– Не вовсе, – улыбнулась Ариадна.

– А ты сейчас, говорят, не замужем?

– Да. Больше не хочу. Я сама себе хозяйка, сама зарабатываю…

– Правильно, промежду прочим! Вот как мой муж-то помер, я только, можно сказать, жить начала. Сватались ко мне разные… А я ни в какую! Скажи-ка, вот тут что, вытачку делать не будем?

– Ни в коем случае! Зачем она тут?

– Да я по привычке… А и впрямь не нужна, надо же… Интересно! Слушай, а ты и за границей работала?

– Работала. Много раз.

– Ну и где лучше?

– По-разному. Вот в Америке, в одном театре, меня просто не пустили в цех.

– Как не пустили?

– А так! Сказали – нечего вам там ловить. Вы свою работу сделали, сдали, а дальше уж наша забота. Это, мол, ваша русская привычка во все лезть самим, а у нас профсоюз, то, се… Мол, не первый день замужем.

– И чего?

– Я была в ужасе! Там одна артистка была худая как скелет, на нее этот костюм надо было по-другому сажать… Но она, как ни странно, осталась довольна. Так что по-разному бывает. Но теперь, когда меня приглашают за границу, я в контракт вставляю пункт о том, что контролирую все до выпуска спектакля.

– И они соглашаются?

– Бывает, что и нет. Тогда я отказываюсь категорически. Но больше люблю работать дома. Где еще так поговоришь, Аграфена Игнатьевна?

– Ну, и не всякий художник станет с нами разговаривать. Вот был один из Питера… Что ты! Такой гонор! Я все лучше всех знаю! А вообще все от человека зависит.

– Это верно!

– Скажи, а ты не только в оперных театрах работаешь?

– Нет, и в драматических тоже.

– А в кино?

– Нет, в кино пока не звали. Да я и не стремлюсь особо.

– Ты вот, я смотрю, жутко красивая баба…

– Спасибо!

– Да что спасибо! Трудно небось с такой красотой, особенно в театрах? Мужики небось лезут, как тараканы из всех щелей?

– Бывает. Но я умею отшивать. Даже одно время на карате ходила.

– Вот как! И чего, чуть что – ногой по яйцам?

– Это уж в крайнем случае, а так иной раз руку заломишь… Я еще и боксом занималась.

– Обалдеть от тебя! – восторженно воскликнула Аграфена Игнатьевна. – Нешто бабы боксом занимаются?

– А как же! У нас даже чемпионка мира по боксу есть, Наталья Рагозина. Красивая очень.

– Тоже небось в бокс пошла от этих козлов защищаться?

– Чего не знаю, того не знаю, – засмеялась Ариадна.

А на другой день в театральном буфете сценограф Валентин Губер вдруг спросил ее:

– Адочка, это правда, что вы владеете чуть ли не всеми боевыми искусствами?

– Владею, но далеко не всеми!

– Значит, к вам с гнусными намерениями лучше не соваться?

– А у вас есть гнусные намерения в отношении меня?

– Да как не быть! Я же мужик все-таки, и к тому же художник, как не оценить такую красоту?

– Но теперь вы знаете, что вас ждет?

– Знаю, – тяжело вздохнул Губер. – Я понятливый и впечатлительный.

– Вот и славно!


Ариадна решила остаться в Нижнем до премьеры.

В один прекрасный день ее вызвали на проходную.

– Ариадна Максимовна, вас тут спрашивают! – сообщил охранник Степан, всегда смотревший на нее с немым восторгом.

– Кто?

– Господин Кульчицкий. С телевидения.

Данила? Но как… Зачем?

– Что ему сказать?

– Я сейчас спущусь.

Она сбежала по лестнице. У будки вахтера стоял Данила.

– Вы?

– Ариадна!

– Какими судьбами? – довольно сухо осведомилась она.

– Я приехал. Не мог дозвониться.

– Почему? Телефон у меня работает. Но как вы узнали?

– Это не так уж сложно, имея Интернет и будучи знакомым с вашим соседом.

– Данила, подождите меня здесь минут пять, я предупрежу, что отлучусь.

– Я лучше на улице…

– Как угодно.


Никого предупреждать она не собиралась. Просто накинула пальто. Пойду выпью с ним кофе и вернусь. В бардаке, который творился в театре в преддверии генеральной, никто ее отсутствия не заметит. Зачем он примчался? Не хочу! Мне было так хорошо и спокойно тут, несмотря на предпремьерные волнения. Какого черта его принесло? Будет объясняться в любви…

Она вышла на улицу.

– Ариадна!

– Здравствуйте, Данила! – Она протянула ему руку. – Что вас сюда привело?

– А то вы не знаете!

– Данила, пойдемте куда-нибудь в кафе, я хочу есть… Там и поговорим!

– О, с радостью, я тоже голоден как волк.


– Данила, что-то случилось? У вас какой-то странный вид. Вам больно? Какая-то травма?

– Больно, но терпимо. Сломал два ребра. Но это не страшно.

– Как вас угораздило?

– Да в Афгане…

– Когда?

– Две недели назад. Постойте, а вы что, ничего не знаете?

– О чем?

– С ума сойти! Весь мир гудел…

– Да скажите уже толком!

– Мы были в Афганистане, с группой журналистов из разных стран. Наш вертолет поломался…

– Боже мой!

– К счастью, пилот был классный, сумел посадить машину, но связи в горах не было, и к тому же началась жуткая снежная буря. Нас сочли пропавшими без вести. Но через четыре дня нашли. Я отделался легким испугом. Сломал два ребра. Один французский журналист умер от инфаркта. А так у людей травмы вполне совместимые с жизнью. Переполох был страшный…

– Ох, а я даже ничего не знала…

– Вы не смотрите телевизор и, как я понимаю, с компьютером не дружите?

– Нет, не дружу. Но я могу себе представить, что пережили ваши близкие, Андрей…

– Ни слова об отце! Ариадна, я свободен!

– В каком это смысле?

– Я ушел от жены!

– Господи, зачем?

– Затем, что она выдвинула мне ультиматум. Или она, или моя работа. Вот я и выбрал работу. И вас.

Черт, я что-то не то говорю… И не так.

– Погодите, Данила…

– Нет. Это вы погодите, дайте сказать… Когда я был у вас, вы плакали, говорили, что вам не хватает любви, что все к вам лезут, а никто не любит…

– Я была пьяная.

– А что у трезвого на уме… Сами знаете. Так вот, я заявляю вам, в твердом уме, трезвый как стеклышко, – я люблю вас. Выходите за меня замуж.

– Ой, – поморщилась Ариадна. – Замуж? Да ни за что!

– Я буду хорошим мужем, буду любить, беречь, заботиться…

– Слова, слова, слова!

– А вы испытайте меня…

– Мальчик мой, возвращайтесь к жене, я уверена, она вас примет, небось сто раз уже пожалела о своем ультиматуме. Она молодая, очаровательная, она родит вам детей, и ультиматум-то выдвинула из любви к вам. А я, увы, не люблю вас…

– Вы… Вы любите отца?

– О нет! Да и не любила, наверное. Я, похоже, вообще любить не умею. Зачем вам это?

– Да все я понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Знаете, там, в горах, было тяжко и ужасно холодно. Но стоило мне подумать о вас, у меня кровь буквально вскипала…

Какой он милый… Хороший… Но не мой. А что мне мешает? Разница в возрасте? А кроме разницы в возрасте? Пожалуй, ничего… Что, если просто завести с ним легкий роман, без этой дури с замужеством, просто роман? Он очень привлекателен, этот Данила… Эти густые каштановые волосы, так и хочется запустить в них руку, рот просто обольстительный, чудесные большие руки…

– Послушайте, я не лошадь, а вы не барышник! – вдруг взорвался он.

– Что? – ахнула она.

– Вы на меня сей час смотрите как на товар. Да, неплохая лошадка, осталось только зубы посмотреть…

– Данила, что вы плетете?

– А разве не так?

– Совершенно не так! Я просто думала: до чего же хороший парень и как жаль…

– Ни слова больше! И послушайте меня! Я человек целеустремленный и всегда добиваюсь своей цели. Вы же ничего обо мне не знаете. Так уж будьте любезны послушать, чтобы сделать выводы на основании информации, что называется, из первых рук.

«Да он взбешен! – с удивлением отметила Ариадна. – Интересно!»

– Так вот, я – мальчишка из интеллигентной семьи, с моим отцом вы слишком хорошо знакомы, а моя мать даже работала вместе с вашей в «Огоньке».

– Да вы что?

– Это потом. Так вот, я теоретически должен был бы стать типичным мальчиком-мажором, но меня от них тошнило! Я поступил, причем самостоятельно, без блата, в МГИМО, а через год бросил и пошел в армию, учтите, что тогдашняя армия коренным образом отличалась от нынешней. И попал в «войска дяди Васи»…

– Куда?

– ВДВ у нас так расшифровывали, и был там, поверьте, не из последних!

– Верю! – Ей вдруг стало интересно.

– Я вернулся и пошел доучиваться. Но стал уже другим человеком. И решил, что буду военным корреспондентом. Пробиться было нелегко, но я пробился. И на канале «Супер» меня оценили, кроме репортажей из горячих точек я начинаю делать свою ежемесячную программу. Мой репортаж о падении вертолета показали во всем мире, даже там, где не верят ни одному слову российских журналистов.

– Круто!

– И вы полагаете, что я отступлюсь от женщины, в которую влюбился как последний бобик?

Ариадна засмеялась.

– Этот «бобик» в такой пафосной речи прозвучал просто прелестно! А теперь послушайте меня, мачо! Вы тоже обо мне ничего не знаете! Думаете, я такая слабая, нежная, тростинка на ветру? Я отлично владею приемами карате, более того, я кандидат в мастера спорта по боксу! И я умею за себя постоять!

– Это тоже круто! Не ожидал! Но вы что, решили, что я буду действовать силой? Нет. Я просто буду действовать! А сейчас всего наилучшего! Встретимся в Москве!

Он встал, подошел к официантке, расплатился с нею и ушел, даже не оглянувшись на Ариадну.

– Вот это да! – восхитилась она. И что-то шевельнулось в душе. Нет, каков! Мужик! На сто процентов мужик! Неужели такие еще есть? Сильный, гордый, решительный! И умный! Сразу смекнул, что я его по статьям оцениваю. Надо же… Черт побери, а может, это мой шанс на любовь? Так хочется любви и романтики. Это старомодно… но что поделать. А он такой романтичный тип! Она на минутку закрыла глаза и представила себе, что Данила ее обнимает. Хорошо!

– Адочка, вы о чем это размечтались? Или о ком? – раздался голос Губера.

– Да нет, Валя, я просто задумалась о своем следующем проекте.

– И что это будет?

– Мольер.

– Какой Мольер?

– Что значит какой? Жан-Батист. «Лекарь поневоле» в антрепризе.

– Фу!

– Почему это фу? Мольер!

– Но в антрепризном спектакле какие у художника возможности?

– У художника по костюмам очень неплохие. И потом, у меня цель сделать все минимальными средствами, а это интересно, как исходная задача. Вот когда ты разлетишься со своим воображением, а тебе скажут «ша, детка», втрое сокращаем бюджет… Тогда плохо. А когда с самого начала говорят: можешь рассчитывать максимум на эту сумму, начинается самое интересное.

– А что это мы вдруг еще похорошели, хотя, казалось бы, куда уж? Говорят, тут был какой-то молодой человек…

– Вы поэтому сюда приперлись, а не в театральный буфет? – фыркнула Ариадна.

– Признаюсь, любопытен безмерно. И, как художник, просто не могу пройти мимо такой невероятной красоты. Как вам с такой красотой живется?

– Да как-то живется. Не сказать, чтоб очень счастливо, – улыбнулась Ариадна. – Мне когда-то бабушка моя сказала: «Ты, девочка, не должна все время думать о том, какая ты красивая. Эта мысль многим жизни загубила. Красота – это капитал только для безмозглых. Одной красоты мало и для жизни, и для счастья». И я всегда помню ее завет. Вот как-то так. Ладно, Валя, я пойду!

– Но вы мне не ответили, что за молодой человек тут был?

– Да так… просто один молодой человек. Очередной.

И она вернулась в театр.


Премьера прошла с огромным успехом. После новаций в Большом театре народ безмерно обрадовался возвращению дивной сказки Пушкина и Глинки. Известный московский критик восторженно пожимал руку Микису и говорил:

– Вот! Вот! Наши режиссеры стараются угнаться за модными европейскими тенденциями и вовсю уродуют классику, а европеец в русской провинции возвращает нас к нашей культурной традиции! Чудны дела твои, Господи!

Костюмы тоже были высоко оценены. Все сияли.


– Ариадна, если ты не приедешь к нам на Корфу, я с тобой и знаться не буду! – сказала Маша, провожавшая Ариадну на вокзал. – Первую половину сентября ничем не занимай. Это лучшее время там. Микис всегда планирует свои дела так, чтобы провести сентябрь на Корфу. И, кстати, если захочешь приехать с хахалем, будем рады. У нас большой дом!

– Там видно будет, до сентября еще далеко!