– Кажется, прошло бесконечно много времени с тех пор, как они играли и беспрестанно ссорились, – ответил граф, избегая основной темы.

Саттон сделал предложение Софии, но окончательного ответа еще не получил. Ему сказали, что необходимо согласие матери Софии, потому что дело серьезное и нельзя не учитывать юность девушки. Но тем не менее Друзья графа – Веймауты – вели себя так, словно откладывание помолвки было простой формальностью.

– И он ближе ей по возрасту, чем Клод, Ричард или Берти, – продолжала герцогиня.

– Кстати, как прошло крещение сына Клода? – спросил граф, стараясь уйти от разговора.

Вопрос оказался на редкость удачным. Герцогиня, взяв у него из рук чашку с чаем, собрала вокруг себя нескольких дам помоложе и с довольной улыбкой начала занимать их рассказом о крестинах внука, а лорд Клифтон вежливо остался стоять в стороне, наблюдая за тем, что происходило в гостиной.

Молодежь сгруппировалась у фортепиано, София села за инструмент, а Саттон, стоя позади нее, наклонился, чтобы поставить ноты. Его руки оказались по обе стороны от девушки, и когда та обернулась, чтобы улыбкой поблагодарить его, молодые люди чуть не поцеловались. «Если этот щенок хоть одним пальцем дотронется до Софии без моего личного разрешения, я…» – мысленно пригрозил граф, сжав зубы, и глянул в сторону жены, ища поддержки.

Оливия должна была помочь. Она мать, она, без сомнения, должна знать, что нужно сделать, чтобы положить конец этой нежелательной связи. Когда-то она сумела убедить юную Софию провести Рождество с отцом в тот единственный год, когда девочка захотела вернуться домой к матери, с которой жила все остальное время. И когда пришло время, Оливия уговорила их дочь поехать в школу, хотя София капризничала, сердилась, не слушалась и громко заявляла, что мама станет на ее сторону и не будет настаивать, чтобы ее отправляли в школу, будто она никому не нужна!

Да, тогда Маркус понял, что нелегко воспитывать дочь, когда рядом нет жены, которая могла бы посоветовать и поддержать его. Он никогда не спрашивал совета у Мэри, хотя та была разумной женщиной и с радостью помогла бы ему. Мэри и София принадлежали к двум совершенно разным областям его жизни.

Графиня беседовала с Веймаутом, улыбалась и, видимо, чувствовала себя совершенно непринужденно, пока не посмотрела в сторону мужа и не поймала его взгляд. На мгновение смутившись, Оливия резко отвернулась.

Перед ее приездом граф волновался, узнает ли жену, и, наверное, действительно не узнал бы, если бы Оливия не была в объятиях Софии. Вероятно, на людной улице он прошел бы мимо, однако, несомненно, обернулся бы, чтобы взглянуть еще раз. В молодости она была очень хороша – на самом деле невероятно хороша. У нее были стройная, изящная фигура и живое выразительное веселое лицо, обрамленное массой белокурых кудрей.

И сейчас она была прекрасна, необыкновенно прекрасна. Немного располнела, но от этого фигура стала только более привлекательной; теперь ее длинные волосы были гладко зачесаны и собраны на затылке, но в них не было ни малейшего признака седины. А вот лицо, именно лицо, совершенно изменилось. Оливия улыбалась. Она улыбалась во время всего обеда и большую часть вечера, но, очевидно, улыбка была натянутой, из нее исчезли живость и одухотворенность и остались только красота и спокойствие.

Ливи! Когда он впервые увидел ее, девушке едва исполнилось семнадцать. Ее родители не хотели так рано выдавать дочь замуж, а вывезли в свет только потому, что должна была быть представлена ее старшая кузина, и обе семьи решили сделать представление совместным. Он сам тоже был очень молод, только что окончил Оксфорд и готовился начать самостоятельную жизнь. Он жаждал утвердиться в жизни и приобрести столичный лоск – пока не увидел Оливию и не понял, что она тоже заметила его, хотя большую часть вечера они провели в противоположных концах бальной залы и их взгляды ни разу не пересеклись. Но, встретившись взглядами, они уже не сводили глаз друг с друга. Потом Клифорд устроил так, чтобы его представили, и после ужина танцевал с ней. Ее щеки пылали, губы были полуоткрыты, и целый арсенал купидоновых стрел поразил его в самое сердце. «Бедный глупый юноша, веривший, что юная любовь может длиться всю жизнь, – с сожалением подумал граф. – Нужно предостеречь Софию от подобной ошибки, чтобы уберечь от повторения судьбы ее матери». Сам он вовсе не был повесой – не то что Саттон с огромной стаей пташек и такой же свитой респектабельных молодых леди, добивавшихся его благосклонности, сам он был невинным, опасно невинным, совершившим единственную ошибку и не имевшим здравого смысла умолчать о ней. Ливи!

Клифтон снова прислушался к тому, что рассказывала герцогиня, и вовремя вставил подходящее замечание, а когда разговор перешел на другую тему, поклонился и отошел от дам. Направляясь через зал к Веймауту и жене, он вспоминал, какой она была, когда они сыграли свадьбу, и каким тогда был он. Пара невинных, глубоко влюбленных юнцов, жаждавших познать до конца эту любовь, – один настолько же девственный и наивный, как и другой. Неумелый и неуклюжий, он причинил своей юной супруге ужасную боль и закончил все до того, как услышал ее подавленные рыдания. И потом после всего этого она повернулась в его объятиях, ее юное лицо озарилось страстью, и она, утешая, погладила его по волосам. Она утешала его! Боль не имеет значения, уверяла она, важно только то, что теперь она его жена.

– В следующий раз обязательно будет лучше, – сказала тогда Ливи. – Обещаю тебе. Марк? – Даже в полной темноте он увидел сияние ее улыбки. – Я твоя жена. И не только из-за церкви, викария, церемонии и гостей… Ты мой муж.

– Во веки веков, Ливи, – пообещал он, нежно целуя ее. – Ты навсегда моя жена и моя любовь.

Но вечность продлилась около пяти лет. «Несчастный глупец», – напомнил себе граф.

Сейчас при его приближении Оливия обернулась с дежурной улыбкой на лице.

– Я только что говорил Оливии, как рад снова видеть ее и как чудесно она выглядит, – сказал герцог. – Нам – всем нам – было хорошо вместе в то время, когда мальчики были маленькими, а София и совсем младенцем, правда?

– Да, – кивнул граф. – Берти, Ричард и Клод всегда защищали дочь от козней Фрэнсиса, которые тот строил, чтобы отделаться от малышки.

– Мне кажется, у меня не переставая болела рука в тот раз, когда вы месяц гостили у нас. По-моему, мне досталось больше боли, чем предназначалось Фрэнсису. Помнишь музыкальный павильон, Оливия?

Граф усмехнулся и, взглянув на жену, заметил у нее на лице искреннюю улыбку.

– Если чье-то сердце может сделать сальто-мортале, то, думаю, мое это сделало в тот момент, когда я увидела Софию. Она абсолютно невозмутимо сидела на верхушке купола и не подавала вида, что напугана или что не может спуститься.

– А ей едва было четыре года, –.уточнил его светлость.

– Я и не подозревал, что способен взобраться по гладкой колонне быстрее, чем мог бы пробежать вокруг павильона.

– А Оливия, стоя внизу, уговаривала тебя быть осторожным, – хмыкнув, напомнил герцог, – и вытягивала руки, словно думала, что сможет поймать тебя, если ты сорвешься.

Встретив смеющийся взгляд жены, лорд Клифтон почувствовал, как их улыбки сливаются.

– Фрэнсиса же поблизости не было, – продолжал герцог. – Заманив туда Софию, он отправился рыбачить, если мне не изменяет память. И когда все закончилось благополучно, Оливия, а не София рыдала у тебя на груди, Маркус. А девочка, я уверен, отправилась на поиски рыбаков.

– Да, – подтвердил граф. – Помню, я был так потрясен, что даже забыл ее отшлепать.

– Хорошее было время, когда дети были маленькими и жили с нами, – вздохнул герцог. – Кто бы мог подумать, что Фрэнсис и София полюбят друг друга? Он никогда не принимал ее в свои игры, даже когда они стали старше. Не правда ли, Маркус?

– К счастью, они не так уж часто виделись в школьные годы, потому что почти все каникулы София проводила в Раштоне. До этой весны они не виделись четыре года, – сдержанно отозвался лорд Клифтон.

– – А теперь, Оливия, они, похоже, решили породнить наши семьи. Как тебе это нравится, а? – спросил герцог. – Ты можешь представить этого негодника – моего младшего – своим зятем? Знаешь, я совсем не обиделся бы на тебя, если бы ты ответила «нет». – Он от души рассмеялся, а граф взглянул на жену.

– Маркус и я еще не успели обсудить предложение лорда Фрэнсиса, – тихо сказала Оливия. – Было бы не правильно высказывать мое мнение, пока я не поговорю с мужем, Уильям.

«Дипломатичный ответ, – подумал граф, восхищенно глядя на нее. – Но почему Маркус!» Правда, она уже назвала его сегодня так при встрече, хотя раньше употребляла его полное имя только до свадьбы, потом он всегда был для нее «Марком»; но ведь и он с момента ее приезда называл ее «Оливия». Все так, как и должно быть – после стольких лет они чужие люди, у которых есть общие воспоминания и дочь.

– Во всяком случае, сейчас не время и не место обсуждать этот вопрос. А, молодежь уходит от фортепиано, – заметил герцог.

Саттон держал Софию за руку, переплетя свои пальцы с ее пальцами, и они улыбались друг другу, будто видели целый мир, отражавшийся в их глазах, как в зеркале.

– С вашего разрешения, сэр, – с поклоном обратился Фрэнсис к графу, – мы с вашей дочерью погуляем на террасе. Мисс Максвелл, леди Дженнифер, мистер Хатауэй и сэр Ридли тоже пойдут с нами, если разрешат родители девушек.

– Сегодня восхитительный вечер, – сказала София. – Мы смотрели в окно, правда, Фрэнсис? Луна такая яркая, и звезды сияют, а здесь невыносимо жарко. Папа, скажи еда".

«Пылающие щеки и блестящие темные глаза делают девочку просто неотразимой, – подумал ее отец. – От юной любви она вся светится». София напомнила ему свою мать, хотя никогда до этого момента он не считал их похожими, но было что-то общее в выражении их лиц – Оливия, когда была счастлива, тоже так светилась.

– Мама, – говорила между тем София, – при лунном свете фонтан очень красив. Ты, наверное, это помнишь еще с тех пор, когда здесь жил дедушка? Пойдем с нами. И папа тоже должен пойти. – Она со смехом обернулась к отцу. – Кто же может составить нам лучшую компанию, чем мои родители?

– София, твоя мама, наверное, устала после поездки, – ответил Клифтон.

– Однако, – возразил лорд Фрэнсис с поклоном, – считается, что короткая прогулка на свежем воздухе перед сном лучше всего снимает усталость. Вы согласны, графиня?

– Оливия, может быть, пойдем немного подышать свежим воздухом? – после короткой паузы обратился к жене граф, чувствуя, что ожидает ответа, затаив дыхание.

– Спасибо, с удовольствием, – ответила она после небольшой паузы.

– Тогда я пошлю наверх за твоей накидкой.

* * *

– Оглянись, когда сможешь, – попросила София, – только не сейчас. Просто так, мимоходом, будто смотришь на звезды. Я не могу оборачиваться, это покажется нарочитым, Фрэнсис, они идут вместе? Разговаривают? Не верти головой сейчас, иначе они решат, что это я попросила тебя посмотреть, Не сейчас!

Лорд Фрэнсис оглянулся, даже не пытаясь прибегнуть к какой-либо уловке.

– Она держит его под руку, – доложил он. – Они не разговаривают. Во всяком случае, не разговаривали в тот момент, когда я смотрел. Но, возможно, один из них замолчал и сделал паузу, чтобы перевести дыхание, а другому нечего было сказать.

– Я же сказала – не сейчас, – зашипела на него София. – Они подумают, что мы за ними подглядываем!

– Если бы мне пришла в голову такая мысль, я бы прихватил с собой телескоп. Но, увы, я не взял его с собой в Клифтон! Хотя, честно говоря, у меня его вообще нет. Если хочешь, Софи, я заберусь в кусты и оттуда буду наблюдать за происходящим. Думаешь, они заметят мое отсутствие? Не знаю, будут ли они скучать по мне, когда леди Дженнифер вопит от восторга. Как, по-твоему, что такое может рассказывать ей Хатауэй?

– Для тебя это просто забава, да? Мои папа и мама впервые за четырнадцать лет вместе, а ты способен только нести чушь вроде того, что неплохо бы спрятаться в кустах. Ты когда-нибудь к чему-нибудь относишься серьезно?

– О, милая, конечно. Я очень внимательно следил бы, чтобы не цепляться бриджами за сучки.

– Фу! – София вздернула подбородок.

– Думаю, пришла пора для нежного взгляда. Нельзя давать им повод заподозрить, что наш пыл охладел. Мне кажется, у нас все получалось великолепно. А как по-твоему? Не знаю, как ты, Софи, а я серьезно подумываю, не пойти ли мне на сцену.

– Вполне разумная мысль. Там ты будешь близко ко всем своим актрисам, – съязвила девушка.

– Улыбнись, дорогая, – тоном опытного обольстителя сказал Фрэнсис, повернув голову так, чтобы идущие следом могли видеть его профиль, и ослепительно улыбнулся ей. – Давай, Софи. За то, чтобы увидеть, как ты это делаешь, можно отдать целое состояние.