Мэри Бэлоу - Фиктивная помолвка

– Мы хотим венчаться в деревенской церкви, – быстро сказала София, подойдя и усевшись рядом с матерью, – хотя гостями при этом смогут быть только родственники и близкие друзья. Я хочу венчаться там, где венчались вы с папой, а Фрэнсис говорит, что ему все равно, где, лишь бы невестой была я. Он вообще говорит всякие глупости. – Девушка счастливо рассмеялась. – Мама, расскажи мне о венчании. Папа целовал тебя перед алтарем? Ты плакала? Я родилась меньше чем через год после вашей свадьбы, правильно? Думаю, вы очень любили друг друга.

– О, София, да, так и было. – Оливия вздохнула. – Ты дитя любви, не сомневайся в этом.

Возле площадки для игры в кегли лорд Фрэнсис вел собственную игру. Он просунул руку Софии себе под локоть, нежно улыбнулся ей и отвел девушку в сторону, чтобы игроки и небольшая группа зрителей не могли его услышать.

– Возможно, старость неожиданно настигла меня или какая-то неизвестная болезнь, начавшаяся пару месяцев назад, быстро прогрессирует, а может быть, это влияние загородного воздуха или деревенской пищи – на меня напала странная глухота. Повтори, пожалуйста, что ты сказала.

– Она может сдаться, – с живостью откликнулась София. Ее щеки очаровательно порозовели, а взгляд можно было принять за выражение нескрываемого обожания. – Ее волнует наш брак, но это просто беспокойство о моем счастье. Фрэнсис, она сказала – вернее, довольно прозрачно намекнула, – что не запретит нам пожениться, хотя и очень советует этого не делать.

– Эту часть я слышал очень хорошо. Ты, должно быть, говорила громче и отчетливее, когда произносила эту фразу. А вот следующую часть я понял не правильно – во всяком случае, мне кажется, что я ее не понял.

– Часть, касающуюся свадьбы? Я сказала маме, что нам очень хочется венчаться в деревенской церкви – ну, во всяком случае, что я этого хочу и что ты готов сделать все, что угодно, чтобы доставить мне удовольствие. Как только объявят о нашей помолвке, она сможет остаться и помочь подготовиться к свадьбе.

– Уверен, следующее предложение я совсем не расслышал.

– Мы хотим, чтобы церковное оглашение состоялось немедленно после объявления о помолвке.

– Вот оно что. Значит, я мог бы избавить тебя от труда повторяться, Софи. В первый раз я услышал то же самое. Могу я кое-что узнать у тебя? Ты стараешься поймать меня в ловушку и женить на себе? Ты затеяла более хитроумную игру, чем все прочие женщины, которые от меня без ума? Очень хорошо, что ты не носишь корсета – ты ведь его не носишь? Иначе в этот момент его разорвало бы в клочья.

– Фу! – София, задохнувшаяся от возмущения, наконец обрела дар речи. – Самовлюбленный индюк! Неисправимый задавака! Все прочие женщины. Все? Сколько дюжин, Фрэнсис? Сколько сотен? Или нужно брать выше? Я скорее выйду замуж за жабу, чем за тебя. Скорее выйду замуж за змею…

– Я уловил ход твоих мыслей, Софи. – Фрэнсис еще нежнее улыбнулся и поднес к губам ее руку. – Ты просто хочешь сказать, что я болван, верно? Улыбнись, дорогая.

– Не смей называть меня «дорогая», – мило улыбнувшись, процедила она сквозь зубы.

– На сцене нужно вкладывать в роль все сердце и всю душу. Ты понимаешь, дорогая, что после оглашения мы оба окажемся посмешищами – и ты, и я. Расторгать помолвку и то весьма неприлично, но такое, Софи?

– Но мама уедет, – со слезами на глазах возразила девушка. – Она говорит, что как только все решится тем или иным образом, она вернется в Раштон. Обручимся мы или нет, все равно. А какой смысл обручаться, если она не останется, Фрэнсис?

– Действительно, какой?

– Она останется, если будет свадьба, к которой нужно подготовиться!

– Может, и так, Софи, – согласился лорд Фрэнсис после того, как несколько минут задумчиво почесывал голову, глядя на игроков в кегли. – Но не уедет ли она домой после того, как мы поженимся? Вот в чем вопрос. Хотя о чем я говорю, произнося «после того, как мы поженимся»? Умопомешательство, оказывается, заразно. Да, несомненно.

– Мама призналась мне, что все еще любит папу и все так же сильно. И он должен любить ее, Фрэнсис. Она ведь гораздо красивее, чем его любовница.

– Боже правый, Софи, ты ничего не знаешь о любовницах, но если даже и знаешь, это слово никогда не должно касаться твоих уст.

– Тогда его пташка, – бросила она, – его…

– Да, – Фрэнсис воздел глаза к небу, где в этот момент проплывало пушистое белое облако, – леди Клифтон определенно выглядит лучше, чем леди Монингтон. Но, Софи, из этого вовсе не следует, что граф предпочтет ее. Если хочешь знать мое мнение, то пытаться свести их вместе после четырнадцати лет разлуки все равно, что стегать пресловутую дохлую лошадь. О Боже! Прорвало водопровод?

– Нет, – сердито ответила София, поспешно направляясь обратно к дому, – просто мне в глаз попала мошка, вот и все. К тому же солнце слишком яркое, а я забыла взять зонтик.

– Возможно, я ошибся. Вполне возможно, Софи. – Догнав девушку, Фрэнсис просунул ее руку себе под локоть и похлопал ее.

– Нет, не ошибся. – София лихорадочно искала свой носовой платок, а потом воспользовалась тем, который подал ей молодой человек. – Мама пробыла здесь целый день, а они едва обменялись парой слов, если не считать вчерашнего вечера на террасе, когда мы заставили их гулять вместе. Вся наша затея совершенно безнадежна. Будь то завтра, на следующей неделе или через месяц, мама все равно уедет в Раштон…

– Быть может, все, что им нужно, – это только время. Должно быть, очень трудно встретиться после столь долгого перерыва, особенно когда вокруг так много любопытной публики. Возможно, со временем они преодолеют свои разногласия.

– Ты правда так думаешь? – Она с надеждой взглянула на юношу.

– Да, конечно. Нет, нет, Софи, оставь себе этот мокрый платок. Ты определенно не из тех женщин, про которых нельзя сказать, что у них глаза на мокром месте.

– О! Не правда ли, Фрэнсис, слово «комплимент» не входит в твой лексикон? В глубине души я сожалею, что тебе приходится подыгрывать мне в этой моей затее. Может быть, тебе стоит проделать один из твоих старых трюков? Ты всегда имел обыкновение отделываться от меня, как правило, загнав куда-нибудь и бросив на произвол судьбы.

– Пожалуй, самым хорошим местом был остров. Сколько часов ты просидела там, Софи? И пробыла бы еще дольше, если бы я в конце концов не шепнул Клоду, где тебя искать.

– Самое жестокое было в том, что ты уплыл на лодке к берегу прежде, чем я успела слезть с дерева. Ты ведь прекрасно знал, что я не умею плавать, а река слишком глубока, чтобы перейти ее вброд!

– После этого я никогда не доверял Клоду своих секретов. Он чуть не сломал ногу, торопясь доставить отцу приятную новость. Помню, как мне было обидно, когда меня наказали на весь остаток дня.

– Ну, с тех пор обида прошла, – ядовито заметила София, а Фрэнсис ухмыльнулся. – Так ты действительно считаешь, что надежда все-таки остается?

– Твой отец ушел с игровой площадки, – пожав плечами, заметил Фрэнсис. – Быть может, как раз сейчас они беседуют.

– Думаешь? – София оглянулась, чтобы убедиться, что ее отца и в самом деле нет на площадке. – Значит, ты сделаешь это, Фрэнсис?

– Что сделаю? – с подозрением спросил он.

– Согласишься на оглашение в церкви, если они разрешат помолвку? Да?

– И на церемонию венчания тоже? И на свадебное путешествие? И все это в надежде, что твоя мама останется здесь до нашего возвращения? И мы начнем девятимесячное ожидание появления на свет нашего первого ребенка в уверенности, что графиня задержится до этого счастливого события и до последующих за ним крестин? Возможно, Софи, нам придется завести десять детей или даже дюжину. К концу этого времени твоя мама, вероятно, решит, что не стоит возвращаться в Раштон, потому что нашему старшему уже придет черед обзаводиться семьей.

– Ты как всегда издеваешься над моими чувствами. Так далеко дело не зайдет, Фрэнсис. Что бы ни случилось, я расторгну помолвку, не доводя дела до свадьбы. Даю тебе слово.

– Боже правый, Софи! Представляешь, какой разразится скандал?

– Скандал меня не волнует.

– Взволнует. Никто не захочет прикоснуться к тебе и тридцатифутовым шестом после того, как ты бросишь сына герцога почти у самого алтаря!

– Меня это вполне устраивает. Я уже говорила тебе, что вообще не собираюсь выходить замуж. И не желаю, чтобы меня трогали шестами или чем-либо иным!

– Я говорю не только о женихах, Софи. Никто не станет никуда тебя приглашать. Ты станешь отверженной, парией.

– Чепуха.

– Только не говори, что я не предупреждал тебя. Вперед, и делай то, что задумала. Раз ты дала слово, что откажешься от брака, так сама и делай это. Я определенно на такое не способен.

– О, Фрэнсис, ты так добр, – просияла София. – Я не думала, что мне удастся уговорить тебя согласиться на оглашение. Ты замечательный!

– Софи, – нахмурился он, – прошу тебя, поменьше восторженных слов вроде «добрый» и « замечательный». Они заставляют меня нервничать. Давай лучше надеяться, что твой отец скажет «нет» и пошлет меня подальше. Честно говоря, очень хотелось бы надеяться на это.

– Венчание в деревенской церкви, звон колоколов, хоровое пение, органная музыка и приходский священник в праздничном облачении, – с мечтательным взглядом протянула София. – О, Фрэнсис, ведь все это не может не напомнить им об их свадьбе и не тронуть их души. Не может!

– Ах, сумасшедший дом, сумасшедший дом, твои двери широко распахнуты, и ты определенно ждешь меня.

* * *

Граф Клифтон заканчивал партию в кегли, когда из дома вышла София. «Должно быть, разговаривала с Оливией», – решил он, так как заметил, что миссис Биддефорд пришла на площадку еще час назад, и немного расслабился, надеясь, что графиня вразумила дочь.

Он с большим облегчением прочел письмо, в котором Оливия сообщала, что приедет. С большим облегчением, но и еще с каким-то чувством. Он совсем не был уверен, что на самом деле снова хочет видеть ее, несмотря на то, что ее портрет всегда был с ним, куда бы он ни ездил: портрет всегда стоял у его кровати, это было последнее, на что он смотрел вечером перед тем, как погасить свет, и первое, на что он смотрел утром, прежде чем встать с кровати. Но портрет и реальный человек – далеко не одно и то же.

В конце игры граф попросил разрешения уйти и засмеялся, когда лорд Уитли заметил, что с удовольствием отпускает такого классного игрока.

– Могу держать пари, Клифтон, что летом вы проводите все свободное время в тренировках и теперь выставляете всех нас, остальных смертных, неуклюжими недотепами, – пошутил гость.

– Я специально приобрел огромный зонтик на случай дождливой погоды, так что не теряю даром ни мгновения, – откликнулся граф.

Увидев, что София и Саттон увлеченно беседуют, прогуливаясь немного в стороне от остальных, он решил, что дочь пересказывает юноше разговор с матерью. София раскраснелась, но не казалась особенно огорченной. Сейчас граф не боялся оставить молодых людей без присмотра – они находились в окружении гостей, среди которых были и родители Саттона, – и направился в дом.

Графини не было в ее личных апартаментах, не было ее ни в большой гостиной, ни в малой, ни в одном из салонов. «Ее милость решила прогуляться», – сказал ему лакей, когда он наконец догадался спросить. Граф вышел на террасу и обвел взглядом все дорожки английского парка – они были пусты. Скамейка у фонтана тоже пуста. Он вышел в парк, чтобы взглянуть на ту его часть, которая была не видна с террасы. А если бы Оливия пошла на игровую площадку, он встретил бы ее по дороге в дом.

«Где она может быть? – размышлял граф. – В деревне? Но если ей было что-то нужно, она поехала бы вместе с Биддефордами и Софией. В потайном садике? Неужели она помнит его?»

В последние годы жизни старого графа этот потайной сад пришел в запустение и безнадежно зарос, а замок на калитке заржавел. Придя туда после похорон, граф Клифтон стоял на том месте, где в первый раз поцеловал Ливи, и чувствовал еще большую безнадежность, чем на церковном дворе, когда смотрел на деревянный ящик, где было все, что осталось от горячо любимого отца. Ему казалось, что состояние сада как в зеркале отражает его судьбу, но привести его в порядок, вернуть ему прежний вид воспринималось им как непосильная и бесполезная задача. Зачем приводить в порядок садик, который почти никого из ныне живущих не интересовал? Дом окружали большие газоны, а дальше на многие мили тянулся ухоженный парк. Кому нужен крошечный садик, спрятанный среди леса? «Мне, вот кому», – ответил себе граф. Как и портрет у кровати, это было воспоминание, оставшееся у него об Оливии. Она любила сад, и в тот месяц перед их свадьбой Маркус всегда знал, где найти ее, и часто приходил туда к ней. Она никогда не запирала от него калитку, хотя, оставаясь вдвоем, они не раз отгораживались от всего мира, чтобы насладиться объятиями.