— Когда вам нужна корзинка? — вежливо осведомился повар.

— Через час. А может, и раньше. Я пришлю Люси.

— Вас только двое?

Филиппа кивнула, чувствуя, что слегка краснеет, и поскорее убралась прочь.

К ее приходу граф уже заканчивал завтракать. Он по-прежнему был один, поскольку лорд Кембридж редко вставал раньше десяти. Сестер графа тоже не было видно.

— Подождем, пока дядя Томас проснется, — предложила Филиппа, — чтобы сказать, куда мы отправимся. Не хочешь погулять по саду? Солнышко уже светит вовсю.

— Согласен, но сначала у меня для тебя небольшой сюрприз, — объявил граф. — Сегодня твой день рождения. Верно? Я принес тебе маленький подарок в честь твоего шестнадцатилетия.

Он протянул ей бархатный мешочек.

— Как мило с твоей стороны! — воскликнула она. — Что это?

— Открой и увидишь.

Филиппа вытряхнула содержимое на ладонь и охнула, любуясь изящной золотой цепочкой с прикрепленным к ней круглым золотым кулоном, усеянным сапфировыми звездочками.

— О, какое чудо, милорд! Огромное спасибо! Никто, кроме дяди Томаса, раньше не дарил мне драгоценностей.

Она подняла руку, восхищаясь игрой солнечного света на ювелирном изделии.

— А теперь это мое право! — улыбнулся граф, взяв цепочку и повернув невесту спиной к себе, чтобы надеть украшение ей на шею. — Это принадлежало моей матушке, Филиппа, а до нее — бабке. Фамильная драгоценность, переходящая от одной графини Уиттон к другой. Один из моих предков, сражавшихся с королем Ричардом Львиное Сердце, привез это из Святой земли.

Он обнял ее за талию и поцеловал в плечо. Пальцы, поправлявшие кулон, на миг скользнули между ее грудями, словно по случайности. Но оба знали, что это не случайность.

Сердце Филиппы забилось сильнее. Однако она не упрекнула его. И не попыталась отстраниться. Завтра она станет его женой. Что бы ни твердила королева о добродетели и чистоте в браке, нет ничего дурного в невинной игре между супругами. По закону этой страны подписание брачного контракта уже сделало их мужем и женой, осталось только получить благословение церкви. Если главная цель брака — дети, она должна покориться желаниям мужа. И почему бы не поддаться зову собственных желаний? Еще осталось столько вопросов, на которые она хочет получить ответы!

Впервые за три года Филиппа Мередит захотела, чтобы рядом оказалась мать.

— О чем ты думаешь? — спросил он. — Ты очень молчалива, малышка.

— Скучаю по матери. Мне так много нужно у нее спросить, — призналась Филиппа.

— Я ожидаю от тебя незнания и неопытности, — кивнул граф, верно угадав, о чем она думает.

Но Филиппа, к его удивлению, засмеялась.

— Вы не должны читать мои мысли, милорд! — прошептала она и, повернувшись, привстала на цыпочки и поцеловала его в губы. Сама! Без всяких уговоров! — Еще раз спасибо. И цепочка, и кулон прелестны. Я всегда буду их хранить.

Они вышли в сад и увидели, что на реке полно барок, двигавшихся от Ричмонда вниз по Темзе, очевидно, в Гринвич. Филиппа узнавала не только многие из суденышек, украшенных разноцветными флагами, но и пассажиров: весело махала им рукой и окликала по имени. Наконец появилась королевская барка. Как только она поравнялась с причалом Томаса, Филиппа почтительно присела, а граф низко поклонился.

— Филиппа! Филиппа!

Маленькая фигурка в ярком алом платьице неистово махала рукой с борта королевской барки. Филиппа помахала в ответ, и граф снова поклонился.

— Это принцесса Мария, — пояснила она. — Счастливого путешествия, ваше высочество!

Барка величаво проплыла мимо, и Филиппа направилась к скамье.

— Теперь мы можем сесть.

— Разве все переправляются в Гринвич по воде? — спросил он. — И почему мы видим столько судов? Ведь Ричмонд находится вниз по реке от Болтон-Хауса!

— Весной все предпочитают плыть барками. И поскольку у каждого есть собственное судно, очень важно иметь богатого друга или знакомого. Двор отправляется в путь, когда велит король, и иногда в этот момент начинается отлив. Тогда приходится подниматься вверх по реке, поворачивать вместе с приливом и потом возвращаться. Король вполне мог бы подождать, но не желает, — с улыбкой разъяснила Филиппа. — Если прислушаться, можно различить грохот багажных телег, катящихся по дороге мимо наших ворот. А те, кому не посчастливилось найти место на барке, притворяются, будто с самого начала мечтали проехаться верхом. Для того чтобы пробиться при дворе, нужно иметь либо состоятельных, либо знатных родственников. Мне очень повезло. Впервые попав ко двору, я сразу поняла, где мое истинное место. Не представляю себе другой жизни.

— Но ты же понимаешь, что я не могу позволить тебе проводить при дворе столько времени, сколько хотелось бы, — напомнил он. — Если получится, будем приезжать на Рождество и в мае.

— Разумеется, — покорно согласилась она, подумав, что если королева призовет ее, муж не посмеет противиться. А королева уже намекала, что время от времени будет призывать Филиппу. Ничего. Главное — выждать.

Вышедшая в сад Люси заметила их и объявила:

— Повар говорит, что ваша корзинка готова, госпожа. Доброе утро, милорд.

— Нужно предупредить дядюшку, что мы возьмем барку, — встрепенулась Филиппа. — Люси, отнеси корзину на причал, пожалуйста.

Она поднялась и ушла.

— Мои сестры уже встали? — осведомился граф.

— Я не видела ни их, ни служанок, милорд.

— Люси, как по-твоему, ты будешь счастлива в Брайарвуде? — допытывался он.

— Я счастлива быть с моей госпожой, куда бы она ни поехала, — учтиво заверила Люси. — Мне пора. Нужно поставить корзину в барку.

Граф поднялся.

— Я сам поставлю, — кивнул он, беря у нее корзину. — Какая барка?

— Та, что поменьше. С занавесками цветов Фрайарсгейта, белыми с серебром. Лорд Кембридж велел изготовить ее для матери госпожи, когда она приехала ко двору после смерти сэра Оуэна. Моя сестра служит у нее.

— Как ты думаешь, я понравлюсь хозяйке Фрайарсгейта? — задумчиво спросил граф.

— Да, если будете добры к ее девочке, — не задумываясь ответила служанка.

— Я всеми силами постараюсь быть хорошим мужем твоей госпоже, — кивнул Криспин, слегка улыбаясь Люси.

— Она слишком близко к сердцу принимает все, что ни скажет королева, милорд. Но помните, я этого не говорила, — прошептала Люси, лукаво подмигнув. — Надеюсь, вы меня понимаете?

Граф рассмеялся.

— Понимаю и постараюсь как можно скорее справиться с этой бедой, — пообещал он и, подхватив корзинку, направился к барке, мирно покачивавшейся у причала лорда Кембриджа.

Тем временем Филиппа вернулась в дом и поспешила в покои дядюшки. На тихий стук вышел личный камердинер Томаса Болтона.

— Доброе утро, мистрис Филиппа, — приветствовал он.

— Дядя уже проснулся?

— Примерно с час и диктует приказы мастеру Смайту. Доложить о вас?

Девушка кивнула. Не прошло и минуты, как слуга провел ее к лорду.

— Дорогая, с днем рождения тебя. И желаю счастья! — воскликнул тот при виде Филиппы.

— Могу я присоединиться к пожеланиям его милости? — спросил стоявший у кровати Уильям Смайт, низко кланяясь.

— Благодарю, — кивнула именинница.

— Дорогая! Что это на тебе за украшение? Раньше я его не видел и уж, конечно, не дарил. Подойди поближе, чтобы я мог рассмотреть, — попросил Том.

— Правда, красивое? Граф подарил его мне на день рождения. Сказал, что это принадлежало его матери, бабушке и всем графиням Уиттон. Один из предков, сражавшийся с Ричардом Львиное Сердце, привез его из Святой земли.

Она сняла цепочку с кулоном и протянула лорду Кембриджу. Тот внимательно изучил украшение.

— Превосходно! Надеюсь, его вкус так же хорош, как и у далекого предка.

— Я пришла сказать, что мы берем мамину барку и покатаемся по реке. Двор только сейчас проследовал в Гринвич.

— Не пойму, почему король не может отправляться в путь вместе с приливом? Вот упрямец! Но ты, дорогая моя, поезжай, насладись теплым солнышком. А я постараюсь развлечь сестриц графа. Скорее всего отвезу их в Тауэр показать львов. Готов побиться об заклад, ничего подобного они не видели. А где Бэнон? Она уже приехала?

Филиппа кивнула:

— Мы позавтракали вместе, и она ушла наверх немного поспать. Бедняжка так счастлива снова быть рядом с тобой и не может дождаться, когда поедет домой. Роберт Невилл будет сопровождать вас или уже отправился на север?

— Нет, он еще здесь. Присоединится к нам, ибо мы должны заехать в имение его отца, составить брачный контракт и назначить дату свадьбы. Я жду его в гости еще до вечера. Так ведь, Уилл?

— Совершенно верно, милорд, — с поклоном ответил секретарь.

— В таком случае я прощаюсь! — пропела Филиппа. — Надеюсь удрать в сад, не столкнувшись с одной из своих золовок.

Она выскользнула за дверь. В коридоре было тихо. Филиппа быстро сбежала по лестнице и выглянула в зал. Никого, если не считать служанки, полирующей мебель воском. Выбежав в сад, Филиппа вприпрыжку помчалась к причалу, где уже ждал граф. Он галантно помог ей сесть в барку и сам устроился рядом.

— Мы готовы! — крикнул он гребцам.

Двое дюжих мужчин взялись за весла. Суденышко стрелой полетело вверх по реке, борясь с приливом и держась ближе к береговой линии, где течение было не таким коварным.

— Куда мы плывем? — спросила Филиппа.

— Понятия не имею. Я не знаком с этой частью реки. Однако узнаю нужное место, когда увижу, — ответил он, обнимая ее.

Но как ты сможешь его увидеть, когда целуешь меня? — шепотом поинтересовалась Филиппа. Она никак не могла понять, что светится в этих серых глазах, но почему-то совсем не боялась.

— Сомневаюсь, что лучшее местечко находится так близко к дому лорда Кембриджа, — поспешно ответил граф, — так что приятнее всего провести время ожидания за поцелуями, дорогая. Как мне говорили, всякое искусство требует практики. — Он коснулся ее губ губами. — А ты, малышка, была крайне небрежна в учебе.

Он поцеловал ее нежно и медленно.

— Дожидалась достойного наставника, милорд, — кокетливо призналась она, когда он поднял голову. — Вы, случайно, не таковы?

Он приподнял ее подбородок, глядя в огромные глаза, застенчиво смотревшие на него.

— Именно таков, Филиппа. И научу тебя всему, что знаю, не только поцелуям, но и подлинной страсти. Ты поняла, малышка?

— Да, — пробормотала она и вдруг храбро выпалила: — Я сегодня не надела камизы, и мой корсаж зашнурован спереди, милорд.

Бедняжка немедленно залилась краской. Но глаз не отвела.

— Филиппа, — потрясенно воскликнул граф, — ты оказываешь мне огромную честь!

— Но… но завтра мы должны пожениться… и уже официально помолвлены, — рассудила она. — Ты благородный человек, и если я сегодня даром отдам сливки, все равно купишь корову. В этом я уверена.

— Куплю, — согласился он, улыбаясь.

— Ты не был раньше женат? И даже не помолвлен?

— Нет. Пока был жив отец, не видел необходимости, а у моих сестер есть сыновья, к которым всегда может перейти титул, случись что со мной, — объяснил он.

— Но ты не остался в Брайарвуде.

— Что мне там было делать? Отцу не требовалась помощь в управлении хозяйством, и, кроме того, у него был наш старый управляющий, Роалд. Отец не желал делить власть даже с сыном и наследником. А ничего не делать я не привык. Поэтому и отправился ко двору, где привлек внимание кардинала Вулзи. И не успел оглянуться, как оказался на дипломатической службе. Сначала поручения были незначительными, потом — все более важными. Однажды меня послали в Сан-Лоренцо, одно из маленьких герцогств, расположенных между Францией и Италией. Посол короля умудрился разгневать герцога, и тот его прогнал. Меня назначили на его место, но герцог не желал больше видеть ни одного англичанина. Мне удалось пригладить его встопорщенные перья, но все равно пришлось вернуться домой. Далее меня послали в герцогство Клевское. Там я пробыл до смерти отца и только тогда вернулся в Брайарвуд. Пока я служил королю, не было времени искать невесту.

— Но ты моложе сестер, — заметила Филиппа.

— Да. Мне — тридцать, Марджори — тридцать семь, а Сюзанне — тридцать пять. Матушка была не очень здорова, но полна решимости дать мужу крепкого сына. Роды истощили ее силы. Она умерла, как только мне исполнилось два года. Сестры вынянчили меня и заботились, пока не вышли замуж, но к тому времени я был достаточно взрослым, чтобы обойтись без женской руки.

— Мой отец умер, когда мне едва исполнилось шесть лет, — сказала Филиппа. — Я почти его не помню, а сестры не знают совсем. Говорят, моя младшая сестра Бесси похожа на него в отличие от меня и Бэнон, которые пошли в мать. А мои единокровные братья больше напоминают отчима, Логана Херберна.

— Мне сказали, что он шотландец…

— Да. Его дом находится как раз через границу, напротив Фрайарсгейта. Если его послушать, он любил маму едва ли не с детства. Впервые увидел ее, когда она вместе с дядей Эдмундом приехала на ярмарку скота, и сразу же захотел получить в жены. Он и его братья привезли на свадьбу моих родителей лососину и виски и сыграли на волынках. Мама вспоминает, что сама она рассердилась, а отец только смеялся.