Однако минут через десять ей пришлось-таки оглянуться: она услышала стук колес приближающегося экипажа. Рейз улыбался, сидя как ни в чем не бывало в открытой коляске, — истинный джентльмен Юга, в куртке, бриджах и глянцевых, лоснящихся сапогах. Грейс поразила его дерзкая настойчивость. Когда коляска поравнялась с ней, она решила сделать вид, что не замечает его.

— Садитесь, Грейси, я подвезу вас до города. Она не ответила.

— А как вы собираетесь возвращаться? Через пару часов начнет темнеть. Вы не должны бродить по дорогам одна, в темноте. Вы рискуете заблудиться, или может произойти еще что-нибудь похуже.

— Что-нибудь похуже, как вы изволили выразиться, скорее может случиться, если я поеду с вами!

Она была в восторге от своей находчивости.

— Ну, Грейси, это нечестно. Разве вчера вечером я не вел себя как истинный джентльмен?

— Что-то не припомню, — солгала она. Щеки ее запылали. Вряд ли ей когда-нибудь удастся забыть эти ласковые нотки в его чуть хрипловатом голосе. Даже сейчас, при воспоминании об этом, она чувствовала, как внутри у нее что-то странно сжимается.

— Вы не были бы столь забывчивы, если бы я поцеловал вас, — сказал Рейз серьезно. — Послушайте, Грейси, я ведь только хочу подвезти вас. И я действительно проделал путь до Мэлроуза лишь ради того, чтобы увидеть вас. — Лицо его осветилось чудесной улыбкой.

До дома Сары Белели было около двух миль, и Грейс с удовольствием проехала бы их в коляске. Но она боялась уступить ему хотя бы в чем-то. Она не доверяла ему. Или самой себе?

— Нет, спасибо, мистер Брэг. Может быть, вы перестанете наконец докучать мне своими заботами? Вам лучше бы позаботиться о миссис Баркли. Я уверена, что в эту самую минуту она ломает голову, гадая, куда вы пропали.

— Сомневаюсь, — сказал Рейз.

— Меня не нужно провожать, — заявила Грейс. К ее удивлению, он, улыбнувшись, согласился:

— Ну конечно, у вас ведь есть ваши легкие.

Вечер был душистый, мягкий, восхитительный. Рейз откинулся на спинку сиденья коляски, в который раз поглядывая на освещенные окна в доме Белели. Там собралось около десяти дам. Рейз улыбался, представляя себе, как Грейс воспламеняет их своими эмоциональными речами. После того, что он видел в особняке ван Хорна, ему нетрудно было вообразить ее теперь: как хороша эта девушка, охваченная волнением!

Через открытые окна до него долетали обрывки разговоров. Поначалу дамы Натчеза чувствовали себя шокированными. Они не готовы были к таким крайностям. До него долетал высокий, звенящий от напряжения голос Грейс:

— Но они устанавливают законы! И мы вынуждены им подчиняться! Разве, по справедливости, мы не должны в этом участвовать на равных с мужчинами? Разве мы не заинтересованная сторона?

Послышалось смущенное бормотание собравшихся.

— Мы равны! А участвуя в голосовании, мы сможем провести новые законы — законы, которые позволят нам заботиться о наших детях в случае развода, позволят сохранять права на наше собственное имущество, когда мы вступаем в брак…

Рейз услышал достаточно, чтобы понять, как, должно быть, напуганы речью Грейс благопристойные дамы Натчеза. Он напрягал слух, пытаясь уловить все, что она скажет, впервые признавая, что у Грейс и вправду имеются кое-какие неплохие идеи. Если бы во всех семьях существовали такие же отношения, как у его отца с матерью или у его сестры с мужем, тогда законы, которые Грейс требовала изменить, не имели бы особого значения. Но беда в том, что подобные отношения встречались редко. Многие женщины были несчастливы в браке, но ничего не могли изменить. Однако, мысленно возразил он Грейс, многие мужчины тоже несчастны. Но она твердо стояла на своем: мужчины извлекают пользу и из двойственных моральных норм, и из власти, которую они получают благодаря голосованию. А женщины страдают.

Рейз все еще напряженно прислушивался, когда она вдруг поменяла тему на другую, более понятную местным дамам, заговорив о пьянстве.

— Это возмутительно! — кричала Сара Белели. — Упадок, пороки, позор! Да что там, я не стану называть имен, но у трех из присутствующих здесь дам мужья каждый вечер проводят на Силвер-стрит, выбрасывая деньги на выпивку и… на продажных женщин!

— Силвер-стрит омерзительна! — подхватил кто-то так яростно, что Рейз вздрогнул.

Хор возбужденных, воинственных голосов поддержал это утверждение.

— Моего Уиларда, когда он выпьет, просто невозможно узнать, — заметила одна из женщин. — Обычно он такой добрый. Но стоит ему накачаться виски — и он превращается в дьявола. Я боюсь его. Я не могу — не смею — даже словечком упрекнуть его!

Собрание заволновалось, послышались возгласы понимания и поддержки. Дамы согласились, что это их христианский долг — организовать общество трезвости.

Рейз покачал головой. В ближайшие дни кое-кому из мужей придется несладко. Если дать Гpeйc волю, она перевернет Натчез.

Вскоре заседание подошло к концу. Рейз попыхивал сигарой, посматривая на расходившихся дам. Их прощание показалось ему бесконечным. Когда экипажи разъехались, он заметил Грейс она вышла за ворота и медленно пошла по улице Он смотрел на нее, укрывшись в тени старого орехового дерева. Неужто она и в самом деле думает, что может пешком возвращаться в Мэлроуз одна, в такое время? Неужели она и вправду считает, что он позволит ей это?

Одним легким, неслышным движением Рейз соскочил на землю. Он не хотел пугать ее, но, когда он возник перед ней в кругу света от газового фонаря, Грейс, ахнув, отшатнулась.

— Это я, Рейз. К вашим услугам, мисс. Она посмотрела на него молча, потом презрительно спросила:

— Что это с вами? Разве я высказалась недостаточно ясно? Он с притворным огорчением покачал головой:

— Ну вот, так я и знал! Я отвезу вас домой, Грейс. Не глупите и не упрямьтесь.

— Мне ничего от вас не нужно! — сердито закричала она.

— Я знаю. Вы объяснили мне это даже слишком доходчиво. Но послушайте, Грейс. Уже темно, до Мэлроуза путь неблизкий, а по ночам тут всегда околачиваются всякие подонки и негодяи.

— О-о-о-о! — простонала она.

— Означает ли это «да»?

— Вам что, всегда удается настоять на своем?

— Во всяком случае, до сих пор удавалось, — пробормотал он тихо.

Грейс не расслышала.

— Ну хорошо, сдаюсь! Если уж вы так беспокоитесь…

Рейз смотрел, как она идет к экипажу — высоко подняв голову, держась очень прямо, точно христианская мученица, шествующая на съедение львам. Он улыбнулся. Потом спохватился и подбежал, чтобы помочь ей подняться в коляску. Не обратив внимания на его руку, она подобрала юбки и поставила ногу на ступеньку. Этого уж он никак не мог позволить. Обхватил руками ее тонкую талию и секунду стоял так, наслаждаясь ощущением близости.

— Что вы делаете?! — вскрикнула она, вырываясь так отчаянно, будто на нее напал какой-нибудь маньяк.

Рейз тяжело вздохнул, подсадил ее в коляску, потом сел сам.

— Ну вот, ведь ничего страшного, а?

Грейс взглянула на него с опаской. Она сидела, напряженно выпрямившись, отодвинувшись от него подальше и сложив руки на коленях. Ему казалось, он читает ее мысли.

— А когда начнется страшное? — спросила она. Рейз расхохотался. Встретившись с ней взглядом, заметил, что она тоже улыбается — чуть-чуть, но улыбается. Мисс Грейс О'Рурк оттаивала.

Глава 8

Луиза Баркли ждала их на террасе. Она переводила с одного на другую разъяренный взгляд.

— Что же это, в конце концов, происходит? — выговорила она наконец.

Рейз улыбался как ни в чем не бывало:

— Добрый вечер, Луиза!

Грейс замерла, проклиная свои светящиеся даже в темноте золотые волосы и нежную, уже зардевшуюся кожу. Луиза заметила смущение девушки, и глаза ее еще более потемнели.

— Что происходит? — повторила она. «Луиза ничего не знает о сегодняшнем собрании, — подумала Грейс. — Почему же она так злится?»

— Я подвез мисс О'Рурк после собрания дамского общества, — спокойно объяснил Рейз.

— Сара Белели познакомила меня с местными дамами, — тотчас добавила Грейс.

Луиза бросила на нее уничтожающий взгляд:

— Мисс О'Рурк, с вами я разберусь позднее. Оставьте меня с мистером Брэгом.

Грейс вовсе не хотелось уходить. Ей необходимо было слышать все, о чем они станут говорить, до последнего словечка. Она должна знать, расскажет ли Рейз, для чего она собрала сегодня местных дам, и чем это в конце концов обернется для нее. Девушка проскользнула в дом, но остановилась тут же в холле, за дверью. Луиза в это время допрашивала Рейза:

— С каких это пор вы катаете в коляске служанок, мистер Брэг?

— А разве мисс О'Рурк служанка?

— Она гувернантка! И еще один вопрос, — повысила голос Луиза. — Ты ехал ко мне, когда наткнулся на эту О'Рурк и решил ее прокатить?

— Нет, Луиза, — ответил Рейз. — Единственное, для чего я приехал, так это чтобы довезти Грейс до дома в целости и сохранности.

— Мерзавец! — воскликнула она, но тут же почувствовала, что зашла слишком далеко, и схватила его за рукав:

— Прости меня! — Луиза пыталась улестить его:

— Мне так недоставало тебя! — Голос ее упал до хрипловатого, ласкового шепота. — Вчера я всю ночь не могла заснуть, все думала о тебе.

— Мне очень жаль. — Рейз высвободил руку.

Луиза кокетливо улыбнулась:

— У тебя усталый вид. Мне кажется, я знаю, что тебе может помочь.

У Рейза стало легче на душе при мысли, что связь их наконец-то подошла к концу.

— Видишь ли, Луиза, сегодня вечером у меня дела в городе.

— То же самое ты говорил и вчера, и позавчера.

Он едва заметно улыбнулся и поднес к губам ее руку. Потом провел большим пальцем по ее нижней губе, уже начинавшей дрожать.

— Мне очень жаль.

— У тебя кто-то есть, — обиженно сказала Луиза. — Я чувствую. И ты с ней сегодня встречаешься. Он подумал о Грейс.

— Никого у меня нет, Луиза. Сегодня вечером я буду играть в карты.

Она нахмурилась.

— А все-таки, что ты делал с этой гувернанткой? Не думаю, чтобы она была в твоем вкусе, но…

Рейз почувствовал, как в нем закипает злость. Он не любил сцен и не обязан был отвечать ей, но до сих пор Луиза только раздражала его, не больше. Оскорбительные намеки на Грейс — уже совсем другое дело, и это, на удивление, разозлило его. Он тут же напомнил себе, как нужна Грейс эта работа. Будет ужасно, если из-за него ее уволят.

— Я ведь уже сказал тебе: я просто подвез ее до дома. Оставь это, Луиза, — сказал он, мрачнея.

Интуиция мгновенно подсказала Луизе все, что она хотела знать. Она поняла: между ее любовником и гувернанткой что-то произошло, и просто остолбенела от ярости.

— Ну и шлюха!

— Луиза, ты ошибаешься.

— Ошибаюсь? О нет, я не ошибаюсь! Я чувствую, между вами что-то было. Неужели ты проделывал все это тут, прямо у меня под носом?

— Между нами ничего нет, уверяю тебя, — все еще надеялся переубедить ее Рейз.

— Я тебя ненавижу! — прошипела Луиза. Рейз вздохнул:

— На этой ноте, я думаю, мы и расстанемся. Передай девочкам, что я еще заеду проститься с ними. Не забудешь?

— Не смей больше переступать порог моего дома! — завопила Луиза.

Рейз пожал плечами и пошел прочь. Грейс отскочила от двери и взлетела по лестнице.

Луиза схватила первое, что попалось ей под руку — медный фонарь искусной работы, — и запустила ему вслед. Фонарь, не долетев, ударился о землю, подняв фонтан пыли и щебня. Задыхаясь, Луиза взбежала по лестнице и, даже не постучавшись, ворвалась в комнату гувернантки. Грейс стояла посреди комнаты, прижав руки к груди.

— Вы уволены! — крикнула Луиза. — Забирайте ваше барахло и убирайтесь отсюда вон, немедленно!

Ее так трясло, что она почувствовала дурноту.

Грейс без сил опустилась на постель. Она укладывала вещи в свои два чемоданчика и саквояж. Господи Боже, что же ей теперь делать?


У нее оставалось всего лишь несколько долларов. Большую часть своих жалких сбережений она истратила на дорогу сюда. Грейс рассчитывала на жалованье, которое будет получать в Мэлроузе, ведь скоро нужно оплачивать счет за лечение матери. Теперь ей придется срочно искать работу — и это когда вся страна еще бьется, пытаясь вырваться из тисков экономической депрессии. А на Юге из-за войны положение значительно хуже, чем на Севере. Будь все проклято! Будь все трижды проклято! Будь проклят этот негодяй с его ухаживаниями! Вот и сиди теперь без денег, без жалованья в чужом, незнакомом городе! И даже если ей посчастливится и она найдет себе сразу два места, жалованья все равно не хватит. Хотя, конечно, у нее есть Аллен.

Аллен. Она пойдет к нему, и они все обсудят. Он ее самый близкий друг, и Грейс знала, что он непременно поможет. Чего бы ей на самом деле хотелось сейчас, так это… Воображение нарисовало сладостную картину: она самозабвенно колотит кулачком по очаровательному, с ямочками лицу Брэга. Это он во всем виноват. Если бы только он держался подальше, не лез в ее дела… Ох, будь он проклят!