«Помните ли вы о нашем свидании?», — казалось, говорила фройлен Юлия.

«Как я могу забыть о нем?» — отвечали глаза Флориса.

На дворе шли приготовления к охоте. Повсюду сновали крепостные слуги и обносили всех медовухой, водкой и огромным блюдом с горячими жареными пирожками, особая прелесть которых состоит в том, что они греют руки и возбуждают жажду. Флорис вдруг поймал себя на мысли, что он пьет водку словно родниковую воду. Мужики подвели под уздцы всхрапывающих от нетерпения лошадей, и десятка три охотников с громким гиканьем вскочили в седла. Большинство женщин вернулись в дом, но Юлия Менгден, казалось, не имела ничего общего с ними. Словно амазонка, она вскочила на желтоглазую кобылу, такую же своенравную, как и сама Юлия.

Подошли Федор и Ли Кан; они уже оседлали лошадей братьев.

— Я незаметно сходил разведать окрестности, барин, — зашептал Федор, делая вид, что поправляет подпругу коня хозяина.

— Ничего не изменилось? — спросил Адриан.

— Ничего, барин, статуя на месте, но вокруг так и шныряют соглядатаи, переодетые лесничими.

— Надо внимательнее приглядывать за тобой, Майский Цветок, — пробормотал Ли Кан. — Я чувствую, как моя коса царапает меня, это знак, который подает мне сам Будда, и он не предвещает ничего хорошего.

Флорис снисходительно похлопал китайца по плечу. Несколько бояр с любопытством разглядывали необычных слуг французов. Но разве посланцы французского короля не доказали, что они способны на любые фантазии?

— Где Грегуар? — спросил Флорис брата.

— Я отослал его в посольство вместе с Жоржем-Альбером охранять наше жилище, — прошептал Адриан.

Флорис раздраженно вскинул голову: слишком много решений было принято без него, поэтому прежде чем пуститься по равнине вслед охотникам, он успел бросить брату:

— Раз со мной никто не посоветовался, я отправлюсь на охоту.

Адриан улыбнулся и тихо произнес:

— Терпение, братец, терпение.

Но требовать терпения от Флориса — это уж слишком! Юноша яростно мчался вперед, в нем кипела обида: «Они держат меня за младенца, не хотят ничего говорить, а между прочим, только благодаря мне нам удалось встретиться с царевной и раскрыть заговор регентши, и…»

С досады Флорис начал припоминать все свои заслуги в выполнении порученной им миссии; черт побери, никто не сумел их оценить!

Впереди них с громким гиканьем скакали охотники; собаки, вывезенные из Архангельска, яростно лаяли, царапая лед толстыми круглыми лапами и рассекая снег могучей грудью. Но Флорис даже не заметил их. Радостно хлебнув глоток обжигающего холодного воздуха, он пришпорил коня и устремился вслед за мадемуазель Менгден, уже достигшей опушки леса. Фаворитка часто оборачивалась и словно неведомым магнитом притягивала к себе Флориса. Адриан смотрел на брата, завороженного коварной амазонкой, и решил, что настало время действовать. Будучи великолепным наездником, молодой человек всадил шпоры в бока своего коня и, догнав Флориса, при помощи удил и незаметного движения коленями заставил коня «по-казацки» взвиться на дыбы. Картинно вылетев из седла, он покатился по земле: любой сторонний наблюдатель должен был поверить, что лошадь сама выбросила его из седла. Изумленный Флорис вспомнил, как этому трюку их обучали еще в детстве на Украине, и все же испугался. Остановившись, он соскочил с коня и бросился к брату, желая убедиться, что с ним не случилось ничего серьезного. Федор и Ли Кан последовали его примеру. Растянувшись на снегу, Адриан сделал им знак приблизиться, всем своим видом изображая, что испытывает невероятную боль. Спектакль был разыгран столь талантливо, что даже друзья искренне испугались за него. Адриан приподнял голову и посмотрел в сторону леса: его уловка удалась. Одни охотники сочувственно вздыхали, другие смеялись над неуклюжим французом, не справившимся с собственной лошадью и свалившимся прямо в снег: раз не умеешь ездить — полежи отдохни. Адриану было глубоко безразлично, что о нем подумают. Главное, ему удалось остановить этого юного безумца, младшего брата, чуть было не умчавшегося за мадемуазель Менгден. Юлия же, не упустившая ни малейшей подробности этой сцены, и, как и все, введенная Адрианом в заблуждение, прошипела сквозь зубы: «Дурак, надеюсь, он переломал себе все кости; но придет ли теперь ко Мне этот глупыш — его братец?»

— Тебе действительно плохо, Адриан? — спросил Флорис.

Многозначительно улыбнувшись, молодой человек быстро успокоил товарищей и указал на черный силуэт мадемуазель Менгден, исчезавший среди деревьев.

— Ли Кан, можешь ли ты незаметно последовать за ней, а потом вернуться в условленное место?

Сощурив свои раскосые глаза, верный китаец тряхнул косой и назидательно заметил:

— Бодливой корове Будда рог не дает. Я буду словно гений ветра, Счастье Дня.

В подтверждение своих слов Ли Кан, оттолкнувшись сильными ногами от земли, одним прыжком вскочил в седло. Удовлетворенный, Адриан поднялся, по-прежнему продолжая делать вид, что корчится от боли, чтобы нескромный взор не смог разоблачить его обман, и обратился к брату:

— А теперь, Флорис, ты пойдешь вместе со мной и Федором.

— Но куда мы идем? И вообще, что значат все эти тайны, в которые никто не нашел нужным меня посвятить? Я всегда следовал за тобой, Адриан, но сейчас ты перегнул палку.

Старший брат протянул руку младшему и, прихрамывая, с его помощью сделал несколько шагов.

— Ты перепутал роли, братик, ведь это я всегда следую за тобой.

Покраснев, Флорис запротестовал:

— К тому же у меня назначено важное свидание, которое может иметь большое значение для царевны и…

— Выслушай меня хорошенько, Флорис, — властно оборвал его Адриан, смягчив улыбкой резкость приказа, — ты не пойдешь на свое «важное свидание». Я специально упал с коня, чтобы остановить тебя и не дать завлечь в ловушку; сейчас ты пойдешь с нами. Это гораздо важнее, и не только для тебя, но, возможно, и для царевны. Не так ли, Федор?

— Да, ваша милость, — торжественно ответил украинец, впервые употребив официальное обращение по отношению к Адриану, как бы желая показать младшему брату, что сейчас ему следует подчиниться. Затем, обернувшись к Флорису, казак добавил:

— Идем, барин, миленький, настал час, когда ты должен узнать волю Петрушки.

Флорис внимательно посмотрел на испещренное шрамами лицо казака и увидел, что его единственный глаз выражает неведомое доселе волнение. Обеспокоенный молодой человек умолк, сел на коня и последовал за Федором и братом по направлению к дубинским оранжереям, где произрастали апельсины, лимоны и даже такие редкие растения, которые можно найти только на побережье полуострова Апшерон, возле города Баку…

— Эти цветы царь привез как раз к твоему рождению, барчук, — пробормотал в усы Федор, указывая рукой на видневшиеся сквозь стекла растения.

Трое всадников спешились и привязали коней к фруктовому дереву, обвязанному холстом и соломой. Федор и Адриан были необычайно взволнованы, и то и дело оборачивались; но похоже, их отсутствия на охоте никто не заметил. Обуреваемый любопытством Флорис последовал за товарищами. Они вошли в самую большую оранжерею, где благодаря многочисленным умело поставленным печкам стояла жара, словно в парильне. Среди ящиков с померанцевыми деревцами высилась статуя Дианы-охотницы, стреляющей из лука. Адриан был бледен, как смерть. Федор обошел оранжерею, чтобы убедиться, что там никого нет. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге в сопровождении двух мужиков появился лесничий.

— Что угодно вашим милостям? — любезно спросил он; однако в голосе его слышалась угроза.

Адриан тут же скорчился от боли, с трудом опустился на скамью и сказал по-французски:

— Не переведешь ли ты этим достойным людям, Федор, что я неудачно упал с лошади и, прежде чем вновь присоединиться к охоте, решил немного отдохнуть в оранжерее, если, конечно, это не запрещено.

Лесничий, наверняка бывший одним из прислужников мадемуазель Менгден, подозрительно оглядел странную троицу, обошел оранжерею и, видимо, остался доволен своим осмотром; скорей всего, он решил, что, сидя здесь, чужеземцы вряд ли смогут навредить фаворитке, а раз так, то пусть себе любуются бесценными растениями. Однако лесничий был осторожен; отвесив поклон Адриану и Флорису, он обернулся к Федору:

— Передай их милостям, что я пошлю мужиков в барский дом принести поесть и выпить, а сам останусь вместе с ними на случай, если им что-нибудь понадобится.

Федор повернулся к своим хозяевам и бесстрастно перевел речь соглядатая, которую они и так прекрасно поняли. Дверь за мужиками закрылась. Несколько минут в оранжерее царила тишина. Сидящий на скамейке Адриан становился все бледнее. Федор бодро насвистывал украинский марш, постепенно приближаясь к статуе Дианы, а лесник бесцельно бродил вокруг ящиков с померанцевыми деревцами. Флорис молча ожидал, что же будет дальше. Внезапно он поймал взгляд брата, и сразу же понял, чего от него ждут; Адриан не мог встать со скамейки, не вызвав подозрений, поэтому лесника должен был взять на себя Флорис. Он встал, подошел к соглядатаю и с невинной улыбкой обратился к нему по-французски:

— О, какие фрукты, какие растении, какие деревья!

Нечего не поняв, соглядатай тем не менее вежливо поклонился:

— Да-да, барин.

Больше он ничего не успел сказать. Своим железным кулаком Флорис стремительно нанес несчастному удар в челюсть; не успев сообразить, что же с ним произошло, несчастный надолго отправился в страну снов. Адриан мгновенно вскочил и, несмотря на трагизм положения, не удержался и весело рассмеялся:

— Браво! Ну и фантазия! О, что за деревья, что за фрукты!

Флорис дружески, но не без ехидства, подмигнул старшему брату:

— Мне ведь было приказано беспрекословно повиноваться тебе и действовать, не раздумывая. И что теперь, брат?

— Теперь дело за Федором.

Несмотря на высокий рост украинец встал на цыпочки, уперевшись в землю носами своих красных сапог, схватил лук Дианы-охотницы и без видимых усилий повернул его на юг. Цоколь статуи с легким скрежетом начал медленно отодвигаться, открыв взорам отверстие, в глубине которого темнела лестница. Предусмотрительный Федор откуда-то достал факел и, подойдя к одной из печей, зажег его. Флорис и Адриан схватили лежащего без сознания шпиона и следом за казаком устремились по лестнице, внизу которой находился рычаг. Федор повернул его, и статуя, находившаяся над ними, встала на свое прежнее место. В этот момент нагруженные провизией мужики вернулись в оранжерею:

— Ох, батюшки! Клянусь святым Георгием, да здесь уж и нет никого, — воскликнул один из них.

— А лошади так и стоят снаружи.

— А ведь мы, когда шли, не видели, чтобы кто-нибудь выходил.

От страха у мужиков застучали зубы, и, причитая, они выронили все, что принесли с собой.

— Бр-р-р, видать, нечистый попутал.

— Ох, никак, сам зеленобородый водяной их утащил.

— Идем-ка позовем товарищей.

И они бросились бежать, словно за ними гнался сам Сатана.

Федор выступил в узкий проход, к счастью, достаточно высокий, чтобы можно было передвигаться в полный рост. Стены его были выложены из камня; нигде не было видно следов сырости. Оба молодых человека в подавленном настроении, хотя причины для этого у них и были разные, следовали за украинцем. Через несколько минут они пришли в большой погреб, где стояла дюжина резных деревянных сундуков с двуглавыми орлами на крышках.

— Это здесь, Федор? — спросил Адриан хриплым от волнения голосом.

— Да, барин, мы пришли.

Братья опустили все еще пребывавшего в бессознательном состоянии соглядатая на пол. Затем Адриан подошел к Федору, и тот протянул ему факел. Молодой человек опустился на колени перед одним из сундуков и откинул крышку. У сундуков не было замков, одни лишь засовы: владелец их, судя по всему знатный вельможа, не счел нужным их запереть. Адриан погрузил руки в сундук и извлек из него пригоршню золотых дукатов[15], заструившихся у него меж пальцев.

— Вы были правы, матушка, — прошептал он, — это настоящее сокровище.

Затем он повернулся к брату, молча наблюдавшему за его действиями:

— Флорис вот твое наследство.

12

Флорис покачал чернокудрой головой.

— Ты хочешь сказать, Адриан, что все это золото принадлежит нам? У нашей матушки осталось в России такое огромное состояние?

— Нет, брат, эти сундуки принадлежат только тебе, — тихо ответил Адриан; зная вспыльчивый характер брата, он хотел постепенно разъяснить тайну его рождения. — Слушай меня внимательно, Флорис. Пока мы ждем Ли Кана, у нас есть время…