Выпрямившись, он обернулся к конюхам, гревшимся на солнышке и лениво позевывавшим.

— Эй, поднимайтесь, лодыри, олухи, оболтусы, их милости торопятся. Получите по сто ударов кнутом, если не начнете шевелиться…

Адриан улыбнулся. Он наизусть знал ругательства, коими награждали помещики своих крепостных, равно как знал, что все угрозы крайне редко приводились в исполнение. И в самом деле, крики смотрителя не произвели должного действия на конюхов: с присущей им медлительностью они лениво поднимались на ноги. Адриан подошел к ним и вложил каждому в руку по нескольку копеек, справедливо полагая, что такой язык будет им более понятен. Результат не замедлил сказаться: мужики быстро засуетились вокруг кареты. Удовлетворенный, Адриан вошел в маленький зал трактира; следом шли Федор, Ли Кан и Грегуар. Флорис и Жорж-Альбер держались немного поодаль. Флорис подождал, пока его товарищи рассядутся за столом перед самоваром, а затем, насвистывая, вышел во двор, зашел за карету и подозвал одного из мужиков:

— Э… поди сюда, батюшка… хочешь, я еще добавлю тебе на водку?

Это был грузин с продувной физиономией. Он утвердительно кивнул и, прищурившись, разглядывал Флориса своими бегающими глазками, прячущимися под густыми бровями.

— Можешь ли ты нарочно устроить поломку кареты, чтобы нам пришлось задержаться здесь на несколько часов?

— Очень даже просто, барин, — с поклоном ответил он.

— Тогда вот тебе пять рублей, еще пять получишь, когда мы отсюда уедем.

— Останешься доволен, барин, благослови тебя Бог, — ответил грузин, натягивая на голову шапку.

Жорж-Альбер почесал голову.

«Интересно, что еще придумал мой хозяин?»

Словно угадав его мысли, Флорис шлепнул обезьянку и направился в общий зал. Жена смотрителя и служанка хлопотали вокруг знатных путешественников, ставя на стол пирожки, гречневую кашу, кислое молоко и баранину. По дороге Жорж-Альбер схватил кувшин с квасом и начал его жадно пить. Он откровенно не любил чай. Флорис опустился на стул и откинулся на спинку.

— Смотрите, — сказал Адриан, — мы довольно быстро проехали шестьдесят верст. Еще две подставы, и мы в Москве. Полагаю, что мы будем там уже сегодня вечером. Как ты считаешь, Федор?

— Да, барин, кони резвые, а ты сам видишь, что я еще умею держать в руках вожжи, — гордо заявил украинец, которому было доверено править лошадьми.

— Когда Острый Клинок почувствует, что злая усталость овладеет его рукой, отлитой из бронзы, Ли Кан Юн, словно проворный единорог, взлетит к нему и, вцепившись в гривы благородных животных, заставит их бежать словно бог…

— Старый товарищ, — прервал его Федор, — настоящий украинский казак не боится каких-то шести тысяч жалких верст; он заявляет, что может проделать их, стоя на облучке и не смыкая глаз все тридцать дней и тридцать ночей.

Грегуар вздохнул:

— Смею надеяться, господин граф, что мы все же будем иногда останавливаться.

— Ну, разумеется, мой добрый Грегуар, не беспокойся, мы будем путешествовать быстро, но спокойно и достойно. Мы не хотим утомлять тебя. Обещаю, что сегодня вечером мы остановимся переночевать в Пскове.

— Ах, как я счастлив вновь увидеть Францию. А вы, господин шевалье?

Флорис даже подпрыгнул.

— Что… гм… кх… да, Грегуар, очень…

Адриан бросил быстрый взгляд на брата. Решительно, вот уже который час Флорис чувствовал себя не в своей тарелке. Хозяйка трактира подозрительно смотрела на них. Оставив хлопоты, она вышла во двор. Ее муж наблюдал, как мужики перепрягали коней.

— Эй, потише, скотина безмозглая, это же чудо что за кони.

— Скажи, Юрий, — прошептала женщина, — а ты уверен, что это знатные господа, и они нам заплатят?

— Конечно, глупая женщина, откуда у тебя такие дурацкие мысли?

— Уж очень они странные. Ты когда-нибудь видел, чтобы господа сидели и смеялись вместе со своими слугами, говорили то как мы, то на каком-то басурманском языке? Ой, как мне все это не нравится, Юрий. Конечно, ты хозяин, но, по-моему, здесь что-то нечисто.

В эту минуту грузин подошел к избе и крикнул:

— Две рессоры сломались, надо бы починить, а то ваши светлости далеко не уедут.

Адриан недовольно нахмурился:

— О, дьявол, ведь карета совсем новая! И как долго их придется чинить?

— Эти тупоголовые дурни сделают все как можно скорее, ваша милость, но потребуется никак не меньше двух-трех часов, — ответил смотритель.

Флорис прекратил раскачиваться на стуле.

— Что ж! Воспользуемся передышкой и немного отдохнем. У вас здесь есть кровати, сударыня?

— Конечно, ваша милость, все, что нужно, — пропищала хозяйка, восхищенная обходительными манерами Флориса.

— Ах, женщины, — проворчал хозяин, возводя очи горе, — у них мозгов не больше, чем у курицы.

— Разбудите нас, как только карета будет готова, — приказал Адриан.

Несколько минут спустя все пятеро уже спали в большой комнате, предназначенной для путешественников. В ней оставалось еще около дюжины пустых кроватей. На подставу в Ораниенбауме приезжали из Петербурга, Риги, Новгорода… Нередко многочисленные путешественники здесь и ночевали.

Но к счастью, сегодня утром наши друзья могли полностью располагать комнатой. Тюфяки были несколько жестковаты, однако благодаря усердию хозяйки в них не было ни клопов, ни тараканов. Федор и Грегуар быстро громко захрапели, Флорис еще немного подождал, а потом тихо встал. Схватив Жоржа-Альбера, весьма недовольного тем, что его столь бесцеремонно разбудили, он вскочил на подоконник и выскользнул на улицу. Внутренний голос шептал ему, что надо бы вернуться обратно и, разбудив товарищей, посвятить их в свои планы. Но ему тут же послышался рассудительный голос Адриана: «Как? Ты собираешься спасать женщину, которая хотела нас убить…»

Флорис пожал плечами. Слишком сложно все объяснять. Он все сделает сам, один, вместе с Жоржем-Альбером, ради прекрасных глаз… монахини Елены…

«Без коня я буду выглядеть круглым идиотом», — подумал Флорис. Прирожденный наездник, он чувствовал себя уверенно только на спине горячего скакуна.

Флорис тихо вернулся во двор, где вокруг кареты суетились мужики.

— Эй, хозяин, прикажи оседлать мне лошадь. Мои товарищи спят, а я кое-что забыл в трех верстах отсюда.

Станционный смотритель подозрительно взглянул на Флориса.

«Не так шустро, красавчик, — подумал он, — если вы думаете, что вам удастся улизнуть от Юрия Давыдовича не заплатив, то вы ошибаетесь».

Флорис понял, в чем его заподозрил хозяин. Он бросил ему кошелек с двадцатью золотыми империалами.

— О! Сейчас, ваша милость, к вашим услугам, ваша светлость.

— Главное, не будите моих друзей, дайте им поспать до моего возвращения.

— Хорошо, ваша светлость, конечно, к вашим услугам…

Флорис вскочил на коня и бесшумно выехал со двора.

— Ох, Юрий, какой красивый господин, какой вежливый и обходительный! — проговорила жена смотрителя, подходя к мужу, — и он хорошо заплатил нам.

— Замолчи, глупая женщина, — рявкнул смотритель, — от твоей трескотни у меня скоро уши отсохнут. Это, ясное дело, большие вельможи, но их дела нас, бедных посадских людей, не касаются. Нам лучше ничего не видеть и не слышать…

Флорис рысью пересек маленький городок Ораниенбаум и въехал на рыночную площадь. Там перед ним открылось веселое зрелище.

— Покупайте капусту, зеленей моей капусты не найдешь до самого Смоленска.

— А вот яйца, крупней, чем балтийские скалы.

— Эй, а мои гуси нежней и хитрей любой бабы.

Флорис беспечно улыбался. При других обстоятельствах он бы непременно остановился, чтобы поболтать с крестьянами, чей сочный язык всегда забавлял его. Немного поодаль продавали товар совсем иного рода.

— О! Молодой господин, не хочешь ли купить слугу? — выкрикивал боярский управляющий.

Флорис бросил взгляд на крепостного и тяжело вздохнул. Он так и не смог привыкнуть к тому, что можно продавать людей. «Наверное, в моих жилах течет недостаточно русской крови, — подумал он, — я никогда не смогу с этим смириться».

— Едем, Жорж-Альбер, — произнес Флорис, трогая коня и отрывая обезьянку от созерцания увлекательного зрелища игры в лапту. Флорис, наконец, увидел то, что искал. Он направился к аптекарю, разложившему перед собой разные пузырьки с микстурами.

— Покупайте мои целебные корешки, они разжижают кровь и очищают селезенку, — выкрикивал «ученый человек».

Флорис спешился. Воспользовавшись этим, Жорж-Альбер схватил пучок травы и принялся его жевать. Однако он тут же выплюнул свою добычу, скорчив при этом уморительную гримасу. Флорис склонился к торговцу и что-то зашептал ему на ухо; тот отрицательно покачал головой. Флорис опустил руку в карман, вытащил оттуда увесистый кошелек и вложил его в руку аптекаря. Тот мгновенно собрал свой товар, погрузил его на маленькую тележку и потрусил за околицу. Флорис в некотором отдалении следовал за ним. Оказавшись в поле, аптекарь спрыгнул с тележки, снял с себя черный плащ и шляпу, обшитую зеленым галуном, и отдал их Флорису.

— Вот так-то лучше, молодой барин, я тебя никогда не видел. Если меня спросят, откуда у тебя оказалась моя тележка с зельями, я скажу, что ты ограбил меня. Знать ничего не хочу, зачем тебе мой товар, это слишком опасно…

— Даю тебе слово дворянина, что намерения мои чисты, — ответил Флорис, влезая вместе с Жоржем-Альбером в крохотный возок.

Затем он свистом подозвал своего коня и привязал его к тележке. Аптекарь направился обратно в город. Флорис огляделся, не видно ли вокруг нескромных соглядатаев. Натянув поглубже шляпу и закутавшись в плащ, он щелкнул кнутом. Лошадь резво побежала в направлении живописного холма, где возвышался замок в стиле барокко, фасадом смотревший на море. Замок казался необитаемым, вокруг простирались сады.

— Вот и еще один дворец Меншикова, — прошептал Флорис. — Решительно, в те времена наш враг ни в чем себе не отказывал. — Он проехал еще немного по вьющейся среди кустов тропинке, и на соседнем холме увидел бастион; подъемный мост был опущен.

— Прекрасно, — молвил он, — они ничего не подозревают.

Он хлестнул лошадь, и она принялась взбираться в горку. Внезапно Флориса охватило острое чувство тревоги. Он инстинктивно почувствовал опасность, что-то подсказывало ему, что прежде, чем подниматься, надо бы объехать бастион вокруг. Местность была на удивление пустынной. Казалось, зубчатую башню вообще никто не охранял.

«Правильно ли я понял ее письмо? Я был не прав, что сжег его», — подумал Флорис.

И все же он въехал на мост. Перед недавно выстроенной аркой с решетчатыми воротами расхаживал часовой.

— Эй, стой, куда тебя несет, торговец?

Флорис неожиданно почувствовал себя увереннее. Пришла пора действовать.

— Я ученый аптекарь, солдат, привез тебе и твоим товарищам целебные настойки из трав, от которых у вас кровь сразу побежит быстрее. Мои микстуры устраняют избыток кислоты в моче, излечивают цингу и многое другое. У меня есть чудесное средство, от которого желудки ваши будут работать, как у младенцев, и волшебный бальзам, исцеляющий язвы и опухоли на ногах, а, главное, печень, страдающую от чрезмерного употребления горячительных напитков. У меня есть чудесные слабительные и отвары из уральских трав, прочищающие кишки. Я могу излечить вас от водянки и от желчи! Вы никогда не будете болеть и сможете есть все, что захотите! Я пускаю кровь, ставлю примочки…

Не переставая быстро-быстро говорить, Флорис спрыгнул с тележки и принялся усердно совать солдату свои бутылочки. Жорж-Альбер суетился вокруг, откупоривая склянки возле самого носа часового. Несколько солдат, сидевших поодаль и изнывавших от скуки, подошли поближе и окружили аптекаря.

— Подходите, храбрые солдатики, подходите!

— Моя старая рана ноет, из нее сочится сукровица.

— А у меня опять началась болотная лихорадка.

— Эй, не знаю, хватит ли у меня на всех вас лекарств, — отвечал Флорис.

— О! Не беспокойся, ученый лекарь, нас всего двенадцать, и мы сторожим единственную узницу.

— О, женщину! Может быть, она тоже нуждается в моих услугах?

— Нет, к ней запрещено подходить.

— Тогда забудем о ней, друзья мои. Вот, смотрите, самое главное: чудесная жидкость, которая поможет вам поддерживать вашу мужественность в любое время и по меньшей мере трижды в день доставлять удовольствие вашим бабам… А чтобы вы не боялись, я сам выпью ее…

Солдаты похотливо расхохотались.

— Э, ученый лекарь, да ты, оказывается, знаешь толк…

— Увидите, друзья мои, результат будет потрясающий! Чувствуете, уже началось!