Олег Селиверстов - Флёр-о-Флёр

– Деньги – это просто нарисованные бумажки, – ответила Бонни.

– Отлично! Я передам акционерам, что они вложили пару миллионов нарисованных бумажек в паровозное депо! Как его обозвала маленькая девочка Бонни. Это что, прозвище? Смешное.

– Я не маленькая. И зовут меня Аня.

– Прости, забыла. А меня – Сюзанна.

– Это еврейское имя.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Лера.

– Прочитала в альбоме про цветы. Оно означает «белая лилия», а вы почему-то черная.

– А твое прозвище «Бонни» означает «лошадь»? – В глазах Рудски отразилась холодная сталь декора.

– Не лошадь, а корову! – надула щеки Бонни.

– Не обижайся, я пошутила.

– А я и не обижаюсь. Мой папа говорит, что на обиженных воду возят и на глупости не надо обращать внимания.

– Ты почему грубишь? Вас в школе вежливости учат или нет? – нахмурилась Рудски.

– Бонни, перестань, – вмешалась Лера. – Извини, Сюзанна. Бонни, иди, – она подтолкнула племянницу к выходу. – Я скоро.

Девочка вышла.

– Сюзанна, прости. У девочки сложный возраст. Рами просил напомнить, чтобы ты не забыла маску.

– Я никогда ничего не забываю. До встречи в Париже.

Сев в машину, Лера позвонила Виктору. Мысль о том, что «Монстриоза» досталась Сюзанне, не давала ей покоя.

– А ты знаешь, кто купил твою картину? – с вызовом спросила она, когда он взял трубку.

– Ну и кто?

– Рами.

– Откуда ты знаешь?

– Я только что видела ее.

– Оля-ля! – воскликнул Виктор. – Значит, эта крутая директриса ночного клуба, которой я отвозил картину, и есть та самая принцесса, сердце которой хочет завоевать сарацин в маске! Ха-ха. Се супериор – как говорят твои французы.

Лера поняла, что сболтнула лишнего, бросила взгляд Бонни. Та сидела, делая вид, что ничего не слышит.

– Виктор, – взмолилась Лера, – Пожалуйста, никому не говори об этом.

– Не боись, Белка! Своих не предают.

– Я серьезно. Очень тебя прошу.

– Да ладно, Лулу. Отстань. Я же сказал.

Лера хотела спросить у него про двести долларов, которые он брал у нее взаймы, но решила, что лучше сделает это после Парижа. Хотя деньги очень пригодились бы в поездке.

– Тетя Лера. А что, Рами тоже едет с вами в Париж?

Хитрые веснушки на щеках Бонни, казалось, сейчас разбегутся от радости.

– Ты, сыщик, много будешь говорить – голову потеряешь, – рассмеялась Лера. Девочка явно все поняла из разговора и видела, как Лера перекладывает загранпаспорт и билет в сумку. – Нет, Рами с нами не едет. Как его в маске пустят через границу?

Теперь вся семья знала, куда и с кем она едет.

– Ладно, молчу, – усмехнулась племянница.

Мимо них на черном «Мерседесе» проехала Рудски. Она приветливо помахала им рукой.

– Какая у твоей знакомой классная машина. А давай ее обгоним?

– У нее же «Мерседес»! К тому же «Компрессион».

– Ну и что. А у нас «Пежо»!

«А что, может, правда, погоняться с этой бизнес-леди?» – Лера повернула ключ зажигания. Пьеро взревел и рванул вперед.

На ближайшем светофоре Лера протиснулась в правый ряд и поравнялась с «Мерседесом». Клаксон два раза издал призывный звук. Сюзанна повернула голову и поприветствовала их рукой.

Загорелся желтый.

– Давай, тетя Лера, жми! – закричала Бонни, когда загорелся зеленый. Но Пьеро не торопился трогаться. – Мы же ее не догоним? – недоуменно воскликнула девочка.

Черный «Мерседес» с бешеной скоростью удалялся по проспекту.

– Перестань, Бонни. Я передумала, Пьеро жалко. – Она ласково погладила эмблему льва на руле. – Если попадем в аварию, она себе новый автомобиль купит, а мы с тобой останемся без верного друга.

Вечером от Рами пришло сообщение:

...

Лера улыбнулась и написала в ответ:

...

Говорят, что в Париже все начинается за столиком в кафе или на мосту. Вот и она стоит на мосту. «Pont Neuf» – самый старый мост Парижа. Лера провела рукой по гладким каменным перилам. Им более четырехсот лет. Сколько людей прикасались к ним? Сколько влюбленных целовались под этими фонарями, глядя, как над башнями замка Консьержери клубятся облака? А ведь вполне возможно, что давным-давно точно такие же облака проплывали по небу и слышали плач королевы Марии-Антуанетты перед казнью. Господи, о чем она думает? Она же в ПАРИЖЕ!

Вода Сены поблескивала в лучах заходящего солнца. Веселый кораблик со стеклянной крышей катал шумных туристов. Вдали над домами маячил сетчатый треугольник Эйфелевой башни. Ветер то и дело приносил с набережной щекочущий запах чего-то шоколадно-жареного. Вот он, Париж! Даже не верится, что еще несколько часов назад ее провожала дождливая Москва. Неужели это не сказка?

Встретившись в аэропорту Шарль де Голь, они поехали сначала к Сюзанне – ее ждал номер в роскошном отеле «Наполеон», в двух шагах от Триумфальной арки и Елисейских полей. Ковры, картины, мебель в имперском стиле. И всюду цветы: на газоне перед отелем, на балкончиках, в холле, в номере. Лера даже испугалась: если только в одном отеле так много цветов, то им будет очень трудно отгадать загадки Рами.

В номере они выпили по бокалу шампанского, после чего Сюзанна стала собираться в ресторан. Она встретила в самолете знакомых, и они договорились пойти вечером поужинать. Лера от приглашения в ресторан отказалась и поехала в свой отель, на улицу Викторуа. Хотелось переодеться, принять душ и поскорее броситься в объятья улиц, проспектов и площадей, про которые она так много читала.

С Сюзанной они договорились встретиться завтра в одиннадцать часов утра, в кафе-кондитерской «Поль» на авеню Опера.

Одноместный номер на пятом этаже трехзвездочного отеля «Империал» по размерам был раза в четыре меньше, чем номер Сюзанны. Но Лере он понравился. Именно таким она почему-то и представляла скромный парижский отель: узкая улочка, старинное здание, решетчатые ставни. В номере – кровать, крохотный столик со стулом, небольшой телевизор, подвешенный к стене. Душ, туалет. И окно, выходящее во двор-колодец. Что еще надо человеку, который приехал в Париж не пить в номере шампанское, а бродить день и ночь по улочкам! «Le petit Paris» – Маленький Париж.

Лера приняла душ, сделала укладку, надела светлые джинсы, бежевые туфли-лодочки (французы называют их «эскарпен»), куртку и вышла на улицу.

День был солнечный, но ветреный, с беспокойными облаками в небе. Первое, что попалось ей на глаза и привело в восторг – лисья морда, подглядывающая из витрины магазинчика напротив отеля. Магазин ремонтировался. Витрина была заклеена матовой бумагой, но в нижнем правом углу кто-то специально вырезал круглое отверстие, из которого на улицу выглядывала морда лисы, – рыжая-рыжая и хитрая-хитрая. Надо же так придумать: из будничного ремонта сделать маленький забавный «шарм». Вот они – французы! Лера подмигнула лисе и двинулась дальше. В первый день она решила обязательно побывать на Новом мосту. На мосту, который человек в маске назвал своим любимым местом в Париже. Она добралась до улицы Ришелье, по ней спустилась к дворцу Палас Рояль, потом пересекла площадь Лувра, где возвышалась стеклянная пирамида, и вышла на набережную Тюильри. Она даже толком не смотрела по сторонам, а просто шла и шла, переполненная восторгом. Хотелось что-то кричать, подпрыгивать и улыбаться. Особенно полицейским, таким бравым и загорелым, в коротких черных куртках и фуражках с золотистой полосой.

И вот она на Новом мосту! Стоит и почти целый час любуется рекой и набережной, облокотившись на теплые каменные перила. Господи, как хорошо! Жаль только, что не с кем разделить свою радость.

Стемнело. Плывущие по Сене кораблики заблестели гирляндами разноцветных лампочек. В унисон с ними зажглись круглые фонари на мостах, потом засверкали набережные, а вдалеке, как заключительный аккорд симфонии света, вспыхнул пик Эйфелевой башни. Начиналась парижская ночь.

Почему же человек в маске назвал это место своим любимым? – подумала Лера и огляделась. Из-за прекрасного вида? Но восхитительных мест вокруг множество. Из-за того, что однажды модельер Кензо одел весь мост покрывалом из сотен тысяч живых цветов? Или потому, что на нем снимали фильм «Любовники с Нового моста», драму о любви бродяги-клошара и слепнущей девушки-художницы? Лера еще раз окинула взглядом освещенные башни Консьержери, глубоко вдохнула воздух, пропитанный влагой и запахом жареных булочек, и зашагала в сторону Лувра.

Дойдя до набережной, она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на величественные арки моста, и застыла в изумлении.

Маски! По всему карнизу мост был украшен сотнями гротескных масок: веселыми и грустными, улыбающимися и зловещими. Так вот в чем дело! Это был мост цветов и масок!

Поужинав в кафе рядом с Оперой, Лера решила вернуться в отель. Она прошла по оживленной и пестрящей рекламой ру (так французы называют улицы) Лаффайет, свернула налево и оказалась среди слабоосвещенных, узких и безлюдных улочек. Лишь изредка навстречу попадались прохожие и одинокие мотоциклисты. Она прибавила шаг, чувство тревоги, не отпускавшее ее все дни перед поездкой, опять проснулось внутри. Приветливый и радостный днем, ночью Париж наполнился подозрительными тенями и звуками.

– Бон суар, мадемуазель, – окликнул ее в холле отеля негр-консьерж и протянул два конверта. Надпись на первом гласила: «Загадка для Сюзанны». На втором: «Valerie».

– Кто передал это? – спросила Лера.

– Гарсон [24] , – ответил консьерж.

Лера поднялась в номер и вскрыла конверт с надписью «Valerie», там лежали деньги за билет и письмо:

...

Прочитав послание, Лера несколько минут в раздумье смотрела в окно. В освещенных окнах дома напротив мелькали силуэты жильцов. Шла своим чередом чужая жизнь, в чужом городе, в чужой стране. Лера достала мобильный и отправила сообщение:

...

Второй конверт она долго вертела в руках, чувствуя пальцами шероховатость бумаги и улавливая биение своего сердца. Вот она – первая загадка. Вот она – тайна. Жаль, что нельзя вскрыть конверт без Сюзанны. Лера набрала ее номер мобильного. Телефон не отвечал. Придется потерпеть до завтра.

Она с сожалением вздохнула, положила конверт на столик рядом с русско-французским словарем и начала аккуратно раскладывать в шкаф вещи, которые впопыхах разбросала по номеру, когда убегала гулять. Интересно, где сейчас Рами? Может быть, бродит по улицам Парижа в своем плаще и шляпе? Одинокий и печальный, как герой Ремарка. Откуда-то снизу донесся легкий гул, вибрация и знакомый стук колес. Прямо под отелем проходило парижское метро.

* * *

На следующий день, утром, по пути в кондитерскую «Поль», Лера зашла в магазин «Галерея Лаффайет», чтобы поискать вечернее платье. Огромный стеклянный купол над главным залом магазина поднимался на четыре этажа вверх и сиял разноцветной мозаикой. Купол удерживали сводчатые арки, отделанные позолоченной лепниной и украшенные старинными гербами. Между ними изгибались полукруглые переходы-балконы, увитые фантастическими листьями и цветами. Это был не магазин, это был храм дизайна и моды. Все, на что способна человеческая мысль, чтобы украсить и одеть свое тело, было выставлено здесь.

Шокированная этой роскошью, а также ценой первого же попавшегося вечернего платья, Лера просто бродила по этажам, разглядывая вещи, украшения и косметику. Везде было много живых цветов. Особенно ее внимание привлек огромный букет около отдела «Живанши».

В основании букета на трех широких зеленых листьях какого-то тропического растения белые розы и белые орхидеи образовывали причудливое возвышение, напоминающее пышный свадебный торт. Над ним поднимались вверх платочки белых калл, а выше них, на тонком стебле, покачивались шляпки-соцветия белых цветочков, названия которых Лера не знала. Композиция была, без сомнения, подобрана оригинально, но в ней не хватало некоего завершения. Вот если эту ветку орхидей чуть опустить, а шляпку-соцветие немного подвинуть в сторону, то получится женщина в пышном платье с зонтиком, как на картинах Клода Моне, – Лера начала фантазировать и оглянулась. Все вокруг были заняты своими делами. Она подошла к композиции и поправила цветы. Затем, отступив на несколько шагов, залюбовалась букетом.