Олег Селиверстов - Флёр-о-Флёр

– Парфэ… – услышала она голос сзади и обернулась.

– Тре бьян, вери гуд, – улыбалась ей из-за стойки отдела «Живанши» стройная негритянка в синей униформе магазина с желтым платочком на шее.

– Мерси, – смутилась Лера.

Негритянка замахала рукой, приглашая ее подойти и объясняя, что хочет сделать ей сюрприз. Когда Лера начала отказываться, негритянка, показав на лицо, произнесла «визаж», «мэйк-ап», «файв минут», «free of charge». Лера посмотрела на часы. Черная стрелочка на серебристой пустыне циферблата показывала, что до встречи с Сюзанной есть еще целых полчаса. А почему, собственно, не сделать макияж, тем более что это совершенно бесплатно?

Через несколько минут ее голубые глаза превратились в две огромные бабочки, с синими крылышками – ресницами. «Еще мгновение, и они улетят порхать среди этой парфюмерной оранжереи с прозрачным куполом», – подумала Лера и заметила в зеркале отражение мужчины в шляпе и темных очках, который пристально смотрел на нее. Она обернулась. Мужчина тут же отвернулся и пропал в толпе покупателей. Может, это Рами наблюдал за ней, как чудовище наблюдало за красавицей, скрываясь среди листвы деревьев?

– На, читай, – Сюзанна достала из сумочки письмо и бросила на столик рядом с тарелкой, на которой лежали золотистые круассаны.

Они завтракали в кафе-кондитерской «Поль». Каждый раз, когда с улицы влетал прохладный воздух, он подбрасывал невидимое покрывало, сотканное из ароматов свежеиспеченного хлеба, горького шоколада, ванили, корицы и бог знает чего еще. Ароматов было столько, что казалось, если глубоко-глубоко вдохнуть, ими одними можно наесться. Лера развернула письмо:

– Что скажешь? – Сюзанна достала из кармана замшевой куртки сигареты.

– Надо подумать, – ответила Лера, разглядывая открытку, которая была вложена в конверт. Темно-красная роза, на лепестках застыли бриллианты росы.

– Я много раз была в Париже, но в этот раз все как-то необычно. – Сюзанна закурила. – Как будто участвую в увлекательной детской игре, в которой ищут клады и пишут тайные послания. А ты сама сделала макияж или ходила в салон?

– В салоне. В «Галерее Лаффайет».

– Тебе идет эта синяя тушь. Что-нибудь купила?

– Нет. Смотрела платье, но ничего подходящего не нашла.

– Серьезно? – в глазах Рудски промелькнула усмешка. – Там же полно всего.

– У меня нестандартная фигура…

– Надо мне тоже сходить туда, устроить шоппинг. Ну, какие у тебя мысли по поводу загадки? «Розы в самом начале пути» – что это? Может быть, какой-нибудь парк?

Лера достала путеводитель:

– Или дом с розами. Или улица…

– А есть улица Роз?

– Нет. Но есть улица «Розовых кустов». Rue des rosiers.

– Отлично. Дай я посмотрю, – Сюзанна взяла путеводитель. – Это в квартале Маре, совсем недалеко отсюда. Что тут написано про эту улицу? «..Живописная старинная улочка в центре еврейского квартала. Название улицы напоминает о кустах дикой розы, которые здесь цвели вдоль дороги». Думаю, что наши розы там.

– А что обозначает словосочетание «в самом начале пути» ?

– Наверное, перекресток или начало улицы.

– Непохоже. Мне кажется, это где-то на набережной, потому что дальше идет фраза: «завянут под ногами у воды» , – засомневалась Лера.

– Опять набережная? – фыркнула Рудски. – Вряд ли, это было бы слишком примитивно. Давай лучше посмотрим, где в квартале Маре есть вода? – Сюзанна стала разглядывать карту. – Вот фонтан…

– «Маре» в переводе означает «болото», – подсказала Лера.

– Болото? Отлично! Вот видишь, все сходится. Розы вянут в болоте. Так?

– Так, – подтвердила Лера. – Но где «цветы боли» ?

– Сейчас найдем! – Рудски увлеченно изучала в путеводителе план квартала в картинках. – Что тут у нас еще есть? Площадь Вогезов, в одном из домов на которой шестнадцать лет жил Виктор Гюго. «..Здесь он написал большую часть романа «Отверженные». Вот тебе и цветы боли!

– Еще Гюго написал «Собор Парижской Богоматери». А рядом с собором как раз проходит набережная Сены, – проговорила Лера.

Сюзанна удивленно взглянула на нее, видимо, не ожидая такого упрямства, и убежденно сказала:

– Это точно в квартале Маре. Посмотри, дальше идет площадь Бастилии. Так что «боли» предостаточно: Гюго, Бастилия, Парижская коммуна.

– Может быть, все-таки посмотрим еще какие-нибудь варианты?

– Я думаю, пора заканчивать споры. В конце концов не корову же проигрываем. Допивай скорее кофе и пошли. Прогуляемся.

– Сюзанна, – Лера отодвинула чашку. – Давай лучше поедем на метро. Пешком потеряем много времени, а вдруг мы ошиблись?

– Слушай, Валерия, не томи. – Сюзанна с раздражением погасила сигарету. – Мне хочется прогуляться.

Они попросили счет, расплатилась и вышли. Солнце заливало авеню Опера, отражаясь в витринах магазинов и капотах проезжающих мимо авто. Куда-то торопились еще свежие и бодрые туристы. Париж просыпался.

– А знаешь, что я вспомнила, – воскликнула Рудски, когда они двинулись в сторону Лувра, – Виктор Гюго говорил, что ничего так не желал бы, как умереть в пору цветения роз [25] . В Париже это как раз май. Так что не спорь со мной больше, девочка моя.

– Хорошо.

Они довольно быстро добрались до Ратуши. В пышном облике дворца было что-то из детских сказок: башенки, окошечки, флажки. Обычно все принцессы и принцы жили в таких узорчатых дворцах.

– Как замок для кукол, – не удержалась от восхищения Сюзанна.

– Действительно, – согласилась с ней Лера, не став говорить, что очень долго площадь перед Ратушей была местом публичной казни. Именно на ней повесили дерзкого грабителя Картуша [26] , державшего в страхе весь Париж.

От Ратуши они взяли влево и углубились внутрь квартала Маре. Немного поплутали по старинным улочкам, пока наконец не вышли на Rue des rosiers. Узкая, с покосившимися домами, обшарпанными стенами, улица «Розовых кустов» выглядела уныло и неприветливо. Ни цветов, ни красивых фасадов. Пахло несвежей кислой едой. К тому же в самом начале улица была перекопана, и по асфальту текла мутная вода. Обходя строительные заграждения, они двинулись в сторону площади Вогезов. Лера шла молча, глядя под ноги и стараясь не столкнуться с другими пешеходами. Сюзанна тоже приуныла, хотя и не показывала виду, только стала меньше говорить.

– Я поняла, почему в загадке Рами написал «в самом начале пути». – Рудски указала на вывеску одного из магазинчиков. – Видишь эту надпись. Иврит. Это же еврейский квартал. А как раз с евреев все и началось – библия, евангелие, Христос и все тому подобное. Значит – «самое начало» .

– Может быть, – устало произнесла Лера, глядя на свои промокшие и испачканные туфли-лодочки. Ей не нравилась эта грязная и унылая улица. К тому же такая узкая, что Пьеро, наверное, не смог бы здесь даже повернуть.

– Мы на верном пути, – Сюзанна приободрилась и ускорила шаг.

Вскоре улица Розье закончилась. Они повернули на другую улочку. Стало чище, по сторонам появились старинные особняки. Вдруг Сюзанна остановилась.

– Слушай, – воскликнула она, глядя на голубенькие фиалки, скромно распустившиеся за оградой одного из особняков. – А я ведь здесь была. В декабре. Я хорошо помню эту ограду и эти голубенькие цветочки. У меня даже где-то фотографии такие есть. А как будет фиалка по-французски?

– Violette – вьоле, или виолет. Еще есть такое имя Виолетта. – Лера хотела добавить, что так зовут ее маму, но промолчала.

– А они никак не связаны с цветами боли?

– Нет. Скорее, с эротикой, – ответила Лера. – По преданию, Юпитер превратил в эти цветы юных пастушков за то, что они подглядывали, как купалась обнаженная Венера. Поэтому на лепестках и застыло удивленное выражение глаз с черными полосками-ресницами.

– Так вот почему их называют Анютины глазки, – хмыкнула Рудски.

Через некоторое время они очутились на площади Вогезов. Площадь представляла из себя квадрат, окруженный совершенно одинаковыми старинными трехэтажными особняками из красного кирпича. В центре площади был разбит сквер с фонтаном.

В поисках «цветущего» ресторана Лера с Сюзанной обошли все кафе и ресторанчики вокруг, но ничего похожего не нашли. Ни название, ни интерьер, ни что-либо другое не указывало на слово «цветущий». И ни один метрдотель ничего не знал про открытку с розой.

Отчаявшись, они сели за столик в кафе и заказали кофе. С улицы доносился рок-н-ролл. Сюзанна начала с кем-то болтать по телефону. Лера открыла путеводитель, пытаясь найти значение «розы в самом начале пути». Загадка оказалась не такой простой, как они ожидали, был потерян почти целый день.

– Может быть, нам съездить на остров Сите? – предложила она, когда Рудски закончила телефонный разговор.

– Зачем?

– Там, по преданиям, начинался Париж, там есть набережные, цветочный рынок… – начала неуверенно объяснять Лера.

– Опять ходить? – сморщилась Рудски. – Давай лучше возьмем такси и поедем обедать.

– Я еще пока не хочу есть…

– А я хочу. Где здесь стоянка такси?

– А как же загадка?

– Валерия, ну ты и зануда! Извини за грубость. – Сюзанна не скрывала раздражения. – Мы в Париже! Посмотри вокруг. Солнышко, зеленые деревья, играет музыка. Благодать! Живи, радуйся, что ты так переживаешь за эти загадки? Сегодня не отгадаем, будет еще целый день завтра. Предлагаю компромисс. – Сюзанна сменила тон, видимо, заметив, как нахмурилась Лера. – Берем такси, заезжаем на остров Сите и идем на цветочный рынок. Если ничего не найдем, то едем в ресторан. Договорились?

– Да, – ответила Лера.

У входа на цветочный рынок цвел высокий каштан. Листвы на нем еще не было, и поэтому он напоминал огромный подсвечник, на котором горели сотни бледно-сиреневых бутонов. Под деревом на складном стульчике приютилась хрупкая девушка с баяном. Она выводила незатейливый мотивчик французского «шансона». У ее ног лежала помятая шляпа.

– Могу поспорить, что она из России, – с неприязнью сказала Рудски, когда они проходили мимо. – Даже в Париже не спрячешься от нищих русских.

– В России перестали ценить настоящее искусство, – возразила Лера.

– Какое искусство, девочка моя? Да они просто работать не хотят. – Сюзанна отмахнулась и зашла на рынок.

Шаловливый мотивчик песенки оборвался. Девушка встала со стульчика, сняла с плеча гармонь и начала совершать движения, похожие на гимнастику, разминая усталые руки и плечи. Тяжело, наверное, вот так целый день развлекать прохожих, – подумала Лера. Она незаметно отстала от Сюзанны, развернулась и подошла к девушке.

– Привет. Са ва? [27]

– Комси-комса. О… здравствуйте! – девушка обрадовалась, услышав родную речь.

Они разговорились. Девушка рассказала, что приехала с друзьями в Париж «набраться вдохновения», но не рассчитала с деньгами, вот теперь зарабатывает на обратный билет. Она играет здесь, а друзья около Нотр-Дама.

– Сидят себе, пьют пиво и жужжат, – рассмеялась она. Лера рассмеялась тоже, поняв шутку. По-французски «я играю» звучит как «жё жу». – А ты чего здесь? – в свою очередь поинтересовалась девушка. – Отдыхаешь?

– Не совсем. Ищу кое-что. Ты не знаешь, есть где-нибудь поблизости улица или дом, или еще что-нибудь, что связано с цветами?

– С цветами? Есть. Набережная.

– Набережная?

– Да, она так и называется: «Набережная цветов».

Лера тут же достала путеводитель. Точно. Недалеко от Нотр-Дама проходила набережная Quai aux fleurs! «Цветы под ногами у воды!»

– Спасибо. Удачи.

Лера достала из сумочки монету в два евро, отдала девушке и поспешила искать Сюзанну.

Рынок представлял собой длинное стеклянное сооружение, похожее на теплицу, сплошь уставленное горшочками, в которых росли цветы и декоративные растения. Цветов было множество: высокие розы и крохотные незабудки, огненные настурции и голубенькие гортензии, мохнатые желтые герберы и гладкие розовые колокольчики. Все цвета радуги живым ковром заполняли ступенчатые полки и свешивались с крыши. Многие цветы Лера видела впервые.

И орхидеи… Лера в изумлении остановилась, увидев столько орхидей. Флорист Андре не обманул, когда назвал орхидею самым модным цветком Парижа. Особенно ее поразил Венерин башмачок – с цветком величиной с открытую ладонь и широким белым верхним лепестком, пятнистым, как шкура леопарда. А какой у него был желтый бугорок по центру! Лера не удержалась и погладила его пальцем. Плотная кожица была чуть влажной и прохладной. Вот бы такой привезти домой! И всего-то тридцать евро за пару.