Они подъехали к дому, где Виктор и Утрилло на двоих арендовали подвал под мастерскую.

– Лулу, ты меня любишь?

Такое начало заставляло напрячься.

– Допустим, люблю.

– Мне позарез нужна тысяча долларов.

– Зачем?

– Проплатить остатки долга за альбомы.

– Я тебе уже давала, а ты…

– Знаю, знаю. Я свинья. Но если мы не заплатим, то нам не отдадут альбомы из типографии. Не жадничай.

– Виктор, у тебя совесть есть?

– Пока нет. До выставки. Потом будут деньги, появится и совесть. – Виктор почесал бороду. – Выхода у нас все равно нет. Если не заберем альбомы, спонсор денег не даст, потому что после выставки мы их не распродадим. Тогда мы все банкроты. У меня даже накладные есть и счет. Вот, смотри.

Он достал из кармана сложенные вчетверо бумаги, стряхнул с них крошки табака. По бумагам выходило, что осталось доплатить около тысячи долларов. Лера начала что-то говорить, возмущаться, но в конце концов вытащила деньги. Десять стодолларовых купюр перешли в руки брата.

– Лулу, не грусти. Жизнь все равно бессмысленна. И все, что от нас останется – пара неумело нарисованных холстов, – помахав шляпой, выкрикнул Виктор на прощание и зашагал, шлепая огромными ботинками по лужам.

Лера переложила букет с ирисами на переднее сиденье, чтобы цветы не упали, и поехала домой.

* * *

– Ты все ешь с майонезом? – начал вечернюю беседу Рами, видимо, вспомнив, что Лера за ужином опять ела салат с майонезом.

– Почти. Кроме карпаччо.

– Понравилось карпаччо?

– Да. Я вообще люблю все темно-красное, бордовое, вишневое. Но карпаччо из говядины пробовала первый раз. До этого ела только из семги.

– Забавно наблюдать, как ты старательно все раскладываешь по тарелке, пытаясь найти идеальное сочетание.

– У меня это с детства, – ответила Лера.  – Когда я была маленькой, жутко не любила есть манную кашу. Тогда папа придумал игру: он купил изюм, курагу, чернослив и разного по цвету джема. Утром, когда я в очередной раз стала капризничать, он взял тарелку с кашей и начал украшать. Сделал на поверхности всякие фигурки из сухофруктов и раскрасил все это разноцветным джемом. Получилась съедобная аппликация! Мне так понравилось, что с тех пор я всегда ела манную кашу, делая из нее красочную картинку.

– Так вот откуда в тебе скрытое творчество. От манной каши.

– Может быть. Но думаю, что в этом больше виноват мой старший брат Виктор, чем каша. Виктор – настоящий художник.

– Какие картины он рисует?

– В основном женские портреты. Что-то от Модильяни.

– Подражает импрессионистам?

– Преклоняется перед ними. Моне, Ренуар, Утрилло – это же такое чудо. Сейчас брат готовится к выставке в Доме художника. Она должна открыться в начале апреля.

– Ты любишь брата?

– Да. А он этим пользуется. Знает, что я ни в чем не могу ему отказать. Они с дочерью живут в моей квартире.

Написав, Лера почувствовала, как где-то глубоко внутри шевельнулась злость и обида за свою мягкотелость. Последние полгода Виктор не платил даже за свет и воду.

– В юности мы были неразлучны. Я была его другом, солдатом и моделью. – Лера улыбнулась, вспомнив, как однажды Виктор пытался уговорить позировать ему обнаженной, но она не согласилась.  – Я завидовала его умению рисовать. И очень хотела научиться.

– Научилась?

– Нет. Это у Виктора – талант, а у меня ничего не получалось. Все заканчивалось криком и слезами.

– Почему он один воспитывает дочь?

– Жена от него ушла.

– ?

(Рами не отвечал, ждал продолжения рассказа).

– Сразу после школы Виктор вместо юридического, куда его хотела устроить мама, поступил в художественное училище. Мама была очень недовольна. Она считала, что дети – часть ее имиджа. Отец не стал вмешиваться в конфликт, хотя всегда поддерживал Виктора. Через год брат женился на женщине, которая была старше его. Она снималась в эротических фильмах, хипповала, курила марихуану и так далее. Это был конец всему. Мама не поехала на свадьбу. Папа тоже. Потом Виктор пару лет где-то странствовал с женой. После возвращения у них родилась дочь – Аня (Бонни). Когда ей исполнилось четыре года, жена Виктора оставила записку о том, что, мол, «семейная жизнь и творчество несовместимы» и уехала. С тех пор брат воспитывает дочь сам.

– «L’amour est aveugle» [9] . Бонни – весьма необычное имя.

– На самом деле ее зовут Анна. Но в первом классе она постоянно смотрела старый американский фильм «Бонни и Клайд» – про парня и девушку, которые грабят банки. И с тех пор мечтает, что, когда вырастет, тоже будет грабительницей банков. Бонни – так ее все и называют с тех пор. Даже в школе. Она учится в пятом классе. Очень самостоятельная. И ухаживает за братом, как настоящая взрослая женщина.

Лера отправила сообщение и вдруг спохватилась, что незаметно разоткровенничалась. Раньше она никому так подробно не рассказывала про свою семью.

– Хорошо быть бедным художником: все с тобой нянчатся, все тебя кормят! – пришло от Рами.

– Виктор обязательно будет знаменитым и богатым. – Лере не понравилась ирония Рами. – Он создает очень необычные картины, поэтому их пока никто не понимает.

– Настоящий талант виден только после смерти.

– Это грустно.

– А ты хорошо сегодня сыграла роль «влюбленной». И так грозно разговаривала с официантом!

– Он был слишком любопытным. Не видел никогда посетителей в маске, что ли?

– (Смайлик с чертиком)

– Мы и дальше будем встречаться в ресторанах? – спросила Лера.

– Ты против?

– Если будет карпаччо, то за!

– Договорились. Наша первая встреча с женщиной, о которой я говорил, скорее всего, произойдет в ресторане. Вот почему мы ходим в рестораны и кафе. Ты должна научиться вести себя рядом со мной естественно и спокойно.

– Я постараюсь.

– Если ты в чем-то сомневаешься, не показывай этого окружающим. Сегодня ты замешкалась при выборе вина, засуетилась и побледнела.

– Извини, я забыла, какое вино ты пьешь – белое или красное. Потом вспомнила.

– Лучше ошибись, но сделай это уверенно. Сомнение и нерешительность всегда вызывают подозрение. На нас везде будут обращать внимание. Особенно охрана.

– О’кей.

– Если мы пришли и отрабатываем какую-то версию, например, «влюбленных», один из которых приготовил для другого необычный сюрприз в маске, то роли надо играть до конца. Я сегодня специально взял твои руки в свои, когда заметил, что официант бросил на нас подозрительный взгляд, а ты напряглась и задергалась. Так нельзя. Что бы ни происходило, ты должна следовать «версии».

– Я просто не ожидала…

– Не забывай, что именно тебе придется объясняться с персоналом, менеджерами, службой безопасности и даже гардеробщиками. Впредь ожидай всего и ничему не удивляйся. Понятно?

– Да.

– Тогда до связи.

– Спасибо за цветы. Роза похожа на принцессу в белом платье, которую охраняют ирисы в синих плащах мушкетеров.

– У тебя богатая фантазия. А ты знаешь, что на самом деле на гербе французских королей изображены не лилии, а болотные ирисы? Будучи эмблемой империи Карла Великого, ирис был назван «цветком Людовика» в честь его наследника. Со временем «Людовик» превратился в лилию – игра слов: Луи – люс – Лиз.

– Откуда ты знаешь?

– Прочитал в энциклопедии. А в Древней Греции посланница богов Ирис, принося добрую весть, озаряла небо радугой – «шарфом Ирис». За необыкновенную расцветку ирис и был назван в ее честь.

– !!!

* * *

Понедельник – день тяжелый. Особенно вечер, когда стоишь перед закрытым шлагбаумом.

Из тумана вынырнул товарный поезд. Цистерны, цистерны, цистерны. Бензин, масло, нефть. «Ужин для Пьеро», – весело отметила Лера и, заметив, что слева показалась тупая зеленая морда «Паджеро», приготовилась к «схватке».

Защитные заслонки переезда опустились, шлагбаум поднялся вверх. Лера попыталась прорваться первой, но «Паджеро» не уступил, а так грубо взял вправо, что Пьеро чуть не свалился на рельсы. «Свинья зеленая», – закричала Лера вслед обидчику и что было сил нажала на звуковой сигнал. Но джип, ехидно светя фонарями габаритов, скрылся в туманных сумерках. «Вот так: зло опять победило добро», – вслух произнесла Лера и осторожно переехала железный настил переезда. Настроение испортилось окончательно.

После работы она встречалась с Кириллом. Как всегда сияющий и аккуратно причесанный, он ждал ее у входа в «Елки-Палки» с охапкой тюльпанов в руках. Огромные желто-красные бутоны свисали во все стороны. Казалось, одно неловкое движение, и бутоны оторвутся, раскатятся по асфальту, как спелые яблоки. Под конец ужина Лера призналась, что нашла вторую работу и поэтому они не смогут видеться так часто, как раньше. Кирилл тут же начал недовольно рассуждать о том, что у нее на все и всех есть время, кроме него. Потом предложил съездить в субботу за город. Лера ответила, что не сможет, так как должна идти в школу к Бонни, которая опять что-то натворила, и теперь директор вызывал родителей. Тогда Кирилл вообще надулся и заявил, что это все отговорки, и она просто не хочет с ним встречаться. Лера попыталась сгладить ситуацию и пригласила его в воскресенье в церковь. Будет праздник – Вербное воскресенье. Он отказался, долго молча изучал счет, затем рассчитался, и пробурчав «созвонимся», уехал.

Недаром говорят, что все влюбленные – эгоисты, – подумала про себя Лера, вглядываясь в темноту. Фары, с трудом пробивая туман, выхватывали серую извивающуюся ленту дороги. Несколько поворотов, и она будет дома.

* * *

– … Рами, как ты думаешь, почему за добро люди часто платят злом?

– Возможно, им стыдно.

– За что?

– За то, что они были или бедными, или больными, или нелюбимыми, а кто-то был богатым, здоровым и счастливым.

Наверное, Рами прав, – Лера вздохнула.

– Сегодня мне подарили цветы. Но мама так активно меня «воспитывала», что свалила на пол вазу, и цветы сломались. Как все это надоело… (грустный смайлик).

– Почему же ты не переедешь в свою квартиру?

– Я не могу ее бросить здесь одну. И там живут брат с дочерью.

– Ненавистная добродетель?

– Что значит «ненавистная»?

– Чем больше отдаешь другим, тем меньше остается себе.

– Но в Библии сказано, что чем больше отдаешь, тем больше получаешь.

– Библия и жизнь – разные вещи. Почему твой брат не может жить с мамой?

– Они не общаются больше десяти лет. С тех пор, как отец с мамой разошлись, – ответила Лера и тут же вспомнила, как, узнав, что отец ушел, Виктор примчался из училища злой и взъерошенный, выпроводил ее из дома и о чем-то долго разговаривал с мамой. А Лера бродила вокруг дома, чувствуя, что от нее что-то скрывают. Как от маленького ребенка. Хотя ей было почти семнадцать лет. На следующий день Виктор приехал с другом на машине, забрал вещи из своей комнаты и больше ни разу не переступал порог родного дома.

– Мне жаль. – пришло от Рами.  – А какие цветы тебе сегодня подарили?

– Желто-красные тюльпаны.

– Тюльпаны – цветы турецких гаремов.

– Гаремов?

– Их выращивали наложницы турецких султанов, которым было скучно сидеть взаперти в роскошных сералях. Считалось, что это цветок страсти. Наложницы выводили новые сорта, называли их в честь своего повелителя и устраивали своеобразные конкурсы, чей тюльпан больше понравится султану. За это он их одаривал.

– А чем?

– Выписывал премии и вручал почетные грамоты.

Лера рассмеялась и послала веселый смайлик. Рами продолжал:

– В восемнадцатом веке тюльпаны попали в Европу. У знати началось модное увлечение – соревноваться в том, чьи цветы великолепнее. Разведение луковиц тюльпанов превратилось в бизнес. Особенно преуспели в этом голландцы. В Амстердаме работала настоящая биржа цветов. Люди богатели и разорялись, торгуя редкими сортами. Цены были настолько высокими, что в Амстердаме до недавнего времени стояли два дома, которые купили за три луковицы тюльпанов.

– Это из той же энциклопедии?

– Ты прозорливая! Мир принадлежит цветам, люди в нем – только садовники, а города – каменные клумбы.

– Мне нравятся цветы. В них столько нежности. И я очень люблю летом составлять маленькие букетики.