Татьяна Веденская - Фокус-покус, или Волшебников не бывает

– Что значит «обстоятельства произошедшего не выяснены в полной мере в силу объективных причин»? – спросила девушка, впрочем, довольно спокойным голосом.

– Это значит, что никто ничего не видел.

– А я, выходит, не в счет? – уточнила она скептически. Захаркин отвернулся к окну.

– Показания учтены, но в силу вашего состояния…

– Ладно, хорошо. – Она устало отмахнулась, не желая слушать все это еще раз. У нее просто нет времени. После выписки только и делает, что ходит по лабиринту, полному тупиков и обманок, отчего голова шла кругом. В буквальном, причем, смысле.

Когда ее выписывали, ей выдали вещи – разрезанные хирургическими ножницами джинсы были изъяты в качестве вещественного доказательства, так же как и куртка. Вместо них выдали протокол. Еще отдали сумку, но ни телефонов, ни компьютера, ни ключей от квартиры – ничего, кроме каких-то старых бумажек и паспорта там не оказалось.

Забрала сумасшедшая?

– Вы не нашли на месте моей фотографии? – поинтересовалась Ветрякова, вчитываясь в бесформенные, сухие формулировки постановления о возбуждении дела.

– Нет.

– Вы можете показать протокол осмотра места преступления? – попросила Василиса. Захаркин скривился. Этого он и боялся. Самодеятельности только не хватало.

– Нет, не могу.

– Тогда примите от меня заявления о кражах, – уперлась девушка.

– Ну что вы за человек! – разозлился следователь. – Подписывайтесь и уходите.

– Я сделаю копию, – пробормотала Василиса. – Знаю, что имею на это право.

– У нас нет ксерокса, – парировал Олег Иванович, чувствуя, как закипает кровь от раздражения. Больше всего в своей работе он ненавидел потерпевших. Они были неадекватными, плакали, требовали, норовили накатать жалобу. Но такие, как Василиса, были хуже всего. Она достала из сумки ноутбук – новенький, небольшой, но оснащенный всем необходимым. Может быть, даже, купила перед тем, как прийти сюда.

– Мне не нужен ксерокс, – ухмыльнулась девушка. – Так что, заявление примете? – И принялась фотографировать постановление.

– Чего вы хотите? – спросил ее Захаркин после долгой паузы.

– Разве непонятно? Хочу, чтобы вы раскрыли это дело. Буду писать во все инстанции, жаловаться. Статью сварганю о том, как вы переиначиваете слова. Как давили на меня, когда я, почти без сознания, лежала в больнице. Произвол и непрофессионализм. Или…

– Или? – Олег Иванович про себя продолжил: «Или я завершу начатое, зарежу вас, дорогая потерпевшая, прямо тут – и дело с концом». – Он улыбнулся, вежливо и обходительно. – Или что?

– Вы дадите мне посмотреть материалы дела, и я подпишу все, что вы хотите, вплоть до того, что спьяну могла сама себя порезать. Наткнулась на собственный нож десять раз, потом спрятала его, сама не помню где, и легла умирать в беседку. Хотите?

– Зачем вам это? – нахмурился Захаркин. – Играете в Зорро? Все равно ничего и никого не найдете.

– Я ищу другого, – заверила его Василиса, с недовольством понимая, что ей опять нужно в туалет. Что ж такое!

– Правды, что ли? – Следователь пожал плечами, огляделся. Один его коллега ушел час назад, другой сидел, погруженный в себя и в компьютерную программу, и ни на что не обращал никакого внимания.

– Так что?

– Как хотите, – покачал головой Захаркин. – Все равно там ничего нет.

Василиса склонилась над делом, игнорируя потребность побежать «до ветру». Девушка увидела фотографии, которые были сделаны уже после того, как она была увезена в больницу. Мутные пятна на грязном полу беседки. Следы крови.

– Кваско С. Б. – это он меня нашел? – спросила Василиса, снимая запись в деле на встроенную в ноутбук камеру.

– Да.

– Я его вообще не помню.

– Вы были без сознания. Потеряли слишком много крови. – Она вздрогнула, увидев в деле собственную фотографию, сделанную, видимо, еще в «Скорой помощи» или в больнице, на операции. Раны – крупным планом, каждая в отдельности, и все ее тело целиком. Грязная, окровавленная, полуголая – одежду уже частично срезали. На ноге – чей-то залитый кровью ремень.

Василиса листала дело дальше. Опрос Кваско С. Б. Он никого не видел. Шел домой, в кирпичную пяти-этажку. Хотел срезать чуть-чуть, поэтому пошел через площадку. Увидел ногу, торчащую из проема в беседке. Ни стонов, ни каких-либо еще звуков не было слышно. Потом другой мужчина прибежал на крики о помощи, помог наложить шину.

Протокол осмотра места происшествия интересовал Ветрякову больше всего, но разочаровал. Как и говорил следователь, в нем не было ничего. Кроме ее, Василисиной, крови, конечно. Нож сумасшедшая, видимо, унесла с собой. И сейчас, возможно, режет им батон хлеба и колбасу, делает бутерброд. Спокойно ходит по улицам.

Итак, ее нашли без телефонов и компьютера. Определенно, нападавшая все унесла с собой. Что это может значить? Что эта сумасшедшая теперь может знать? Компьютер защищен сложным паролем. После пятой неверной попытки он заблокируется навсегда. Телефоны? Василиса пробовала звонить по ним – все старые номера теперь просто не существуют. И сумасшедшая баба тут ни при чем. Номера заблокировал Страхов.

Ярослав избавлялся от следов своей связи с ней.

«Шелкопряд» исчез, по известному девушке адресу теперь болтался сайт о том, как вывести целлюлит с помощью волшебных китайских экстрактов из пиявок. В этом крылась какая-то мерзкая пакостная насмешка. В доме, где они жили, был изменен код. Василиса все же проникла в подъезд – не так это трудно для журналистки. Квартира стояла, тихая и, кажется, пустая. Она просидела на лестнице вечер и почти целую ночь, но никто не пришел. Кроме того, замок был другим. Конечно, Страхов сменил его – на случай, если у нее где-то оказались бы припрятанными запасные ключи.

– Долго еще? У меня и другие дела есть, – поторопил ее Захаркин. Василиса запечатлела протокол осмотра и перевернула страницу. Следователь поморщился. Это было неправильно, не должен был разрешать ей переснимать материалы. Тайна следствия. С другой стороны, что она сделает? Мутные копии в ноутбуке? Пусть получит их. Может быть, успокоится и отстанет.

– А это кто? – спросила она, вчитываясь в листок с показаниями некоего Ковалевского А. Э., 1983 года рождения, предпринимателя, проездом в Москве.

– Он прибежал на крик Кваско о помощи. Случайно проходил мимо, – пояснил Захаркин. – Наложил вам шину, между прочим. В прошлом он врач. – И следователь ткнул в показания.

– Гхм, – фыркнула девушка. – Ковалевский. Как Софья Ковалевская. А как с ним связаться? Все-таки, получается, спас мне жизнь.

– Ну, начинается. Затеяли собственное следствие? – всплеснул руками Олег Иванович. Он вытащил дело из Василисиных цепких ручек и захлопнул папку. – Слушайте, подписывайте-ка постановление, и все. Идите… лечитесь!

Она усмехнулась, подмахнула бумажку и направилась к дверям. В принципе, получила все, чего хотела.

После больницы Василиса остановилась у тетки. Больше негде было. Поразительно, как мало собственных связей было у нее, людей, на которых могла опереться. Виталик, пара приятелей из медийной среды, которые пристраивали статьи. Не у Пашки же останавливаться.

Тетка о том, что случилось с Василисой, не знала. Она носила черные длинные водолазки, закрывавшие порезы на руках, ничего не говорила о том, где провела почти целый месяц. Сказала только, что с Ярославом расстались, чем немало расстроила Любашу.

– Такой прекрасный человек. Чем ты его так достала, Васька, а? – бушевала тетка. – Это все характер твой неугомонный. Никому не вынести. Ничего у тебя от матери…

– А все от тебя! – смеялась девушка, и та смущенно замолкала. Характер тетки тоже был не подарок.

– И что теперь? Что ты собираешься делать? – спрашивала ее тетка, подкармливая пирожками. Василисина бледность и худоба пугали, и про себя Люба была уверена, что та все еще в глубине души любит Страхова.

– Не знаю, теть. Наверное, поеду домой, – отвечала Василиса вполне искренне.

– Домой? – удивлялась та. – В Ярославль, что ли?

– А что мне тут делать? – пожимала плечами племянница.

Любаша была не права. Василиса не чувствовала к Ярославу ничего, кроме тупой ядовитой ярости и желания швырнуть в него все свое презрение и ненависть. Одним резким движением руки плеснуть в лицо содержимое бокала, как это часто делают красивые длинноногие женщины в голливудских фильмах. Отомстить. Зуб за зуб.

Никакой любви.

– А что ты там будешь делать?

– Замуж выйду, – пожимала плечами девушка, яростно вцепляясь в очередной пирожок. Аппетит вернулся, слава богу. Когда-то она мечтала полюбить так, чтобы было невозможно представить свою жизнь без другого человека. Теперь знала, каково это – жить с разбитым сердцем. Ничего страшного. Время лечит. Зато теперь уже нечем рисковать, и она может быть хозяйкой своей жизни. Никого не любит, ни по ком не заплачет. Спокойная и холодная, как та самая Снежная королева. Василиса выложила слово «вечность» из крекеров, лежавших в мисочке на столе.

– Замуж – это хорошо, – согласилась Любаша. – Но, может, вы еще помиритесь.

– Не хочу его видеть, – покачала головой Василиса. Только к ночи, когда она лежала в постели в заваленной коробками и заставленной шкафами захламленной гостиной, ее вдруг осенило. Она пролистала фотографии, которые удалось сделать у следователя. Новый ноутбук был дешевый, и фотографии получились не слишком хорошего качества. Кое-где буквы не читались. Или это света не хватило? Денег было совсем мало.

Василиса никогда не откладывала их про запас, никогда не знала, сколько они зарабатывают на самом деле. Предполагала, что много. Ярослав всегда был очень, очень щедр. Фактически никогда не считал денег. Когда нужно было подготовить новое дело, он просто вкладывал в Василисины ладони пачку наличных – их с избытком хватало и на покупку одежды, и на аренду таксы, и на машину, если надо. Когда нужны были деньги на жизнь, она просто брала их из шкафчика в кухне – там тоже всегда было в избытке. Ярослав выкинул ее из своей жизни, ни на секунду не обеспокоившись тем, на что и как она будет существовать дальше. А ведь, если по справедливости, у нее была какая-то доля в их заработках.

Впрочем, чего возьмешь с шарлатанов? Все, что оставалось, она держала в редакции. Несколько тысяч долларов в дальнем уголке ящика стола, на случай, если бы деньги понадобились срочно. Теперь это было все. Жалкие остатки, разбитое сердце и ноутбук.

– Странно! – воскликнула Василиса, вглядываясь еще раз в короткие, малоинформативные показания господина Ковалевского А. Э., бывшего проездом в Москве, словно бы специально ради того, чтобы пережать бедренную артерию и исчезнуть. – Откуда я помню это имя? Врач, врач. Нет, не знаю.

– Ты спать собираешься? – заглянула в комнату тетка, босая и в длинной ночной рубашке. – Хватит облучаться своими этими экранами.

– Я должна закончить статью, – соврала она.

– Ну тебя в баню, – махнула рукой та.

– Теть Люб, а у тебя нет никого знакомого по фамилии Ковалевский? – спросила Василиса просто так. Тетка подумала, припомнила, конечно же, Софью и ушла, предложив племяннице работать в то время, в которое должны работать нормальные люди. Днем. А ночью нужно спать.

– Я сплю, – заверила ее Василиса, и вот тут-то она и вспомнила. Осенило, так сказать. Она закрыла глаза и покачала головой. Ну конечно! Ковалевский Э. С. Ночной звонок, так разозливший Ярослава. Вот откуда она помнит эту фамилию. Кажется, ему было уже лет семьдесят. Старик. А ее спас Ковалевский А. Э., 1983 года рождения. Совпадение? Она подскочила и схватила теткин телефон. Виталик, как всегда, сделал вид, что спит, и осыпал девушку проклятиями. Но это было не важно.

Главное было, что он никогда ничего не выкидывает. Не то чтобы был таким собранным и аккуратным. Скорее, наоборот. От чистой лени и разгильдяйства. Все бумажки, распечатки и прочий мусор мог годами лежать на его столах, в корзине для мусора под столом и просто на полу. Да и файлы он никогда не стирал из компьютера. Он же не Ярослав, у него нет мании преследования. В конце концов, чего бояться простому сисадмину из телефонной компании.

Василиса знала, что Ярослав Страхов никогда не верил в совпадения. Так же, как в карму и в то, что все в нашей жизни не случайно. Напротив, он был ярым приверженцем теории вероятности в том виде, в котором преподносит современная наука. Любил говорить о том, как легко предсказать человеку, исполнится ли его желание. Ведь вариантов всего два – либо да, либо нет. При этом теория вероятности склоняется к тому, что желание, скорее, сбудется.

– Это еще почему? – удивлялась Василиса.

– Все просто, – отвечал Страхов. – Если человек действительно серьезно хочет исполнения своего желания, он приложит титанические усилия для этого, перевесив, таким образом, чашу весов. Это не вопрос вероятности пятьдесят на пятьдесят. Это уже шестьдесят к сорока, и если ты уверенно обещаешь, что желание сбудется, прибавь к этому еще десять процентов, которые возникают за счет повышения уверенности в себе. К примеру, ты хочешь повышения. Очень хочешь, но волнуешься, что тебе могут отказать. Больше того, боишься, что если попросишь повышения, тебя вообще уволят даже с того места, где ты сейчас. Но ты анализируешь все данные, сравниваешь опыт других людей. И принимаешь решение – да, нужно просить повышения. Но перед тем, как идти к боссу, решила запастись заодно и космической помощью.