В понедельник я вышел на работу. Майкл находился в отъезде, но его отец встретил меня весьма приветливо. Я подумал: когда у нас будет свой дом, он первым получит приглашение на новоселье.

Я позвонил Генри Дэйну и извинился за то, что пришлось отложить нашу встречу.

— Надеюсь, проблема решилась сама собой?

— К сожалению, нет. И не решится, если я не предприму соответствующие шаги. У меня стойкое ощущение, что только вы можете дать мне дельный совет. Мы не могли бы встретиться на этой неделе?

— Сегодня я весь день в суде. Как насчет завтра? Пообедаем вместе в ”Красном кабане”?

— Отлично. Спасибо.

В приемной послышался голос Майкла. Я ждал, что он заглянет ко мне, но ему, должно быть, не сообщили о моем приезде. Тогда я сам отправился к нему. Он разговаривал по телефону. Я сел на краешек стола и подождал конца разговора.

— С возвращением, старина! Хорошо отдохнули?

Что-то в его голосе заставило меня насторожиться.

— Случилось что-нибудь?

— Нет. Что могло случиться?

— Вот и я спрашиваю.

Он подошел к камину и больше, чем обычно, ссутулил плечи.

— Просто подвернулась пара трудных случаев. Денег хватило?

— Вполне. Что за случаи?

— Да я с ними уже справился. Ничего особенного. Как поживает Сара?

Моя тревога росла. Майклу было в высшей степени несвойственно ходить вокруг да около, тем более со мной — кто мог лучше меня помочь ему решить профессиональные проблемы? Но я пока оставил свои сомнения при себе.

Поскольку он уже договорился пообедать вместе с одним коллегой, я один отправился в столовую. В дальнем конце зала сидел Чарльз Робинсон. Он дружески махнул рукой, однако не подошел ко мне по пути к выходу.

Весь день я пробыл в конторе, входя в курс текущих дел. Понадобилось сделать несколько звонков; один из тех, кому я звонил, довольно бесцеремонно оборвал меня, сославшись на деловую встречу. Наверное, я слишком много ждал — красную ковровую дорожку для возвратившихся из свадебного путешествия молодоженов.

В тот день я так больше и не увиделся с Майклом: ему пришлось уехать из Лондона. Сам я тоже не стал задерживаться и поспешил домой.

Сара ждала в фойе гостиницы. Стоило мне ее увидеть, как все огорчения этого дня отступили на задний план. Она нашла квартиру, или думала, что нашла; мы немедленно отправились туда и сняли ее на три месяца. Жилье оказалось с мебелью, на Галлам-стрит и стоило довольно дорого, но мы прикинули, что, если Сара будет продолжать работать, как-нибудь потянем.

Потом мы навестили ее отца. Каждая встреча с доктором Дарнли все еще была для меня пыткой. В его присутствии мне начинало казаться, что у меня слишком большие руки, мятый воротничок, а ноги на шарнирах, как у клоуна.

На другое утро нам с Майклом понадобилось съездить к ”Ллойдам”. Раньше, когда я смотрел на все глазами новичка, почти марсианина, здание фирмы казалось мне действующим храмом некоей религиозной секты. Громадный стеклянный купол, разрисованные потолки, склоненные головы, приглушенные голоса; на святом месте служитель культа читает молитвы и заносит на скрижали грехи человеческие. А когда раздавался звонок, можно было представить себе, что святой дух снизошел с небес, вызывая всеобщее возбуждение.

Нам нужно было переговорить с мистером Беркли Рекиттом об отчете, представленном мною его фирме перед отъездом. Майкл придавал этому делу большое значение, иначе, как я понял позднее, ни за что не потащил бы меня с собой.

Рекитт был худощавым субъектом с преждевременной сединой и сухим покашливанием. Не могу сказать, что я питал к нему большую симпатию, но его фирма тесно сотрудничала с нашей.

Время от времени он обращался ко мне, задавал вопросы и выслушивал ответы, но ни разу не поднял глаз выше уровня моего галстука. Когда мы вышли, я спросил Майкла:

— Что, черт возьми, случилось?

— Случилось? Понятия не имею. А что такое?

— Судя по его обращению, можно было подумать, будто я — разложившийся труп, обнаруженный его собакой.

Майкл ускорил шаги.

— Наверное, он просто озабочен. Их здорово подкосил пожар в Сингапуре.

— Все мы чем-нибудь озабочены. Но с какой стати вымещать это на мне? — я остановился. — В чем дело, Майкл? Случилось нечто такое, о чем ты не хочешь мне говорить?

Он нахмурился. Я явственно ощущал, что он колеблется.

— Нет, ничего. Нам пора в контору.

— Я хочу знать, что произошло.

— Тебе померещилось.

— Если я не добьюсь от тебя вразумительного ответа, вернусь и спрошу Рекитта.

— Лучше ты не мог придумать. Не делай из мухи слона.

— Мне виднее.

Он все еще сомневался.

— Ты требуешь, чтобы я передал тебе грязный слушок, которому никто не придает значения?

— Некоторые весьма своеобразно это демонстрируют.

Мы снова двинулись по тротуару.

— Не в том дело. Но ты же знаешь мир страхования — сплетни здесь распространяются быстрее, чем в деревне. Люди могут верить или не верить, но это — как если бы вам сказали, что у такого-то — оспа. При встрече поневоле начинаешь выискивать пятнышки. Проходит неделя, другая, и все забывается.

— Какая же у меня болезнь?

Мы перешли через дорогу и нырнули в автобус. Там Майкл продолжил разговор:

— Это из-за пожара в Ловис-Мейноре. Ходят слухи, будто в ту ночь, перед самым пожаром, твой автомобиль видели поблизости.

Глава XIX

— Что ты ответил? — спросила Сара.

— Изобразил оскорбленную невинность. Что мне оставалось?

— Как ты считаешь — что думает сам Майкл?

— Он смущен и раздосадован. Смущен, потому что приходится ломать голову и принимать решения, а раздосадован, потому что возникла ситуация, при которой каждый может показать пальцем на его фирму.

— По-твоему, он еще не решил, верить тебе или нет?

— Да он верит. Не в его натуре легко поддаваться подозрениям. Но я действительно странно вел себя в истории с исковым заявлением.

— И что теперь будет?

— Ничего особенного.

— Не нужно меня щадить. Скажи все, что думаешь.

— Ну, что может быть?.. Если они поверят в мою вину, она все равно останется недоказанной. Конечно, это бросит тень на репутацию…

— А тот человек, который видел тебя садящимся в машину? Он не мог запомнить номер? Как ты думаешь, он тебя опознает?

— Вероятно. Но если дело в нем, почему полиция до сих пор бездействует?

Сара встала.

— Ах, как жалко…

— Что жалко?

Она в скорбной задумчивости посмотрела на меня.

— Хорошенькая у тебя со мной супружеская жизнь!

— Я сам виноват, что не захотел ждать. Если бы мы вернули деньги, эта история не имела бы скверного запашка.

— Ты опять отложил встречу с Генри Дэйном? Под каким предлогом?

— Сказал, что меня срочно посылают за город. Просто не знаю, как с ним быть. Эти деньги камнем тянут нас ко дну. Может, отдать их какому-нибудь приюту для бездомных собак? Начни мы переговоры с Беркли Рекиттом до появления слухов… Нельзя же теперь пойти и сказать: ”Прошу прощения, мистер Рекитт, мне известно, что вы подозреваете нас в мошенничестве; так позвольте отдать вам эти деньги прежде, чем нас арестуют”.

Сара закурила.

— Не могу взять в толк; откуда вообще пошли эти слухи — пять месяцев спустя?

Я тоже поднялся и, злясь на себя, рассказал ей о стычке с Макдональдом.

— В тот вечер мне показалось, будто он чего-то не договаривает, но был слишком подавлен — подозревал тебя в соучастии, — чтобы придать этому значение.

— Но что могло вызвать у него подозрения? Только то, что ты интересовался суммой страховки?

— Трудно сказать. В свое время я дал ему повод для личной обиды; возможно, это его грызло. И вдруг — моя скоропалительная женитьба…

— Однако…

— Я могу ошибаться, полагая, будто слухи исходят от него. Но от кого же еще? Ведь стоит только возникнуть подозрению… Возможно, он считает, что я не только подпалил ваш дом, но и сделал тебя вдовой.

Сара стояла ко мне спиной, я мог видеть лишь ее руку, державшую сигарету. Она молчала.

— Что меня действительно тревожит, это слух насчет автомобиля — откуда он пошел и каковы доказательства? Пока меня не припрут к стенке, ни за что не стану колоться.

— Не надо, Оливер. Это скверная шутка.

Я обнял жену.

— Прости. Сотрем эту запись.

— Ты ведь шутил?

— Ну, конечно. Даже Макдональд…

Сара посмотрела на меня в упор.

— Но коль скоро подозрение возникло…

— Пока это только слухи. Бог знает, так ли они безобидны, как кажется Майклу. Поверит ли им мир страхования? Это — единственное, что имеет значение.

* * *

Утром я сказал Майклу:

— Я все время ломаю голову над твоими вчерашними словами. Майкл, я должен услышать эту историю из первых уст.

— Ты знаешь мое мнение, — он начал грызть карандаш. — Будь выше этого, продолжай работать как ни в чем не бывало. Я уже жалею, что рассказал тебе. Тысячу и один раз проклинаю вчерашнюю поездку к Рекитту — иначе ты ничего бы не заметил.

— Заметил бы. Я сразу почувствовал перемену в отношении многих людей… даже твоем.

Майкл встревожился.

— Неужели? Но ты, конечно, понимаешь мои чувства. Дело не в том, что я хотя бы на йоту верю в этот вздор, а в том, что он вообще откуда-то взялся. Ты же знаешь нашу работу. За нами не стоит какой-то крупный капитал. Незапятнанная репутация — вот все, на чем мы держимся. Жена Цезаря должна быть вне подозрений, иначе не заметишь, как окажешься за бортом.

— Ты думаешь?..

— Нет. Я не думаю. Я верю, что это само собой сойдет на нет. Единственное, что сейчас от тебя требуется, это не мозолить людям глаза. А если все же кто-то подвернется, вести себя так, словно ничего не случилось. Особенно с Рекиттом, потому что именно его фирма… Подавляющее большинство, если до них что-то и дойдет, скажут: ”Как — Бранвелл? Да это честнейший парень!” Рекитт и сам убедится в твоей порядочности, когда остынет и даст себе труд задуматься.

— Твой отец в курсе?

— Не думаю. Я, во всяком случае, ему не говорил.

— И не нужно. Сколько сможешь, храни это в тайне. Не хотелось бы причинять ему напрасное беспокойство.

— Сделаю все от меня зависящее.

Откровенно говоря, дело было не только в напрасном беспокойстве. Прежде всего, мне хотелось избежать необходимости лгать старику, которого я безмерно уважал. В таких случаях чувствуешь себя мерзавцем.

Мне пришлось выехать в Хаммерсмит по делу об ограблении, и я постарался уйти с головой в работу, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Очень скоро у меня возникло подозрение, что меховщик по фамилии Колланди запросил в качестве компенсации за украденные меха непомерно крупную сумму. Я занимался этим целый день. Мои подозрения усилились, когда он сначала сказал о бухгалтерских книгах, что они тоже пропали, а потом нехотя заявил, что они у бухгалтера.

Вернувшись в свой офис, я набросал предварительный отчет и навел справки о прошлом и репутации Колланди. При этом в голове у меня мелькали нелепые мысли: ”Жулик ловит жулика”…

На следующий день бухгалтерские книги мне так и не представили, а Колланди нанял адвоката по фамилии Абель. Этот последний принадлежал к несимпатичному для меня типу — острый, как иголка, и такой же твердый. Но я уже знал, что репутация его клиента весьма и весьма подмочена, и заявил, что без бухгалтерских книг не могу продолжать работу. Посыпались предупреждения и угрозы, но для меня они были как о стенку горох. Я ушел, не уступив им ни пяди. В данном случае страховщиком выступала фирма Беркли Рекитта. Я не был уверен, сможет ли Рекитт переступить через неприязнь ко мне и признать, что я не собираюсь за здорово живешь отдавать его деньги.

В тот вечер я поздно вернулся в отель. Сара не встретила меня, как обычно, в фойе. Это был ее рабочий день — она по-прежнему работала в фирме ”Делахей”, — и я предположил, что она еще не пришла, однако она оказалась в номере.

Я вошел, и ее лицо осветилось изнутри. Возможно, так она встречала всех симпатичных ей людей, но для меня это были лучшие минуты.

Однако в этот день явно произошло что-то неладное. Я понял это сразу, как только поцеловал ее.