— Ты сегодня поздно, — заметила она. — Есть новости?

— Слава Богу, нет. Почти не видел Майкла, а все остальные вели себя как обычно. Привет, старушка! — я наклонился погладить Трикси. — Ну, как она, привыкает?

— С трудом. Она выросла в деревне, город — не ее стихия. То же самое было на Понтинг-стрит: только и радости, что обежать вокруг дома.

— Скажи… она твоя собака или Трейси?

— Моя. Он подарил мне ее на день рождения. Но вообще-то она всегда отдавала ему предпочтение.

Говоря это, Сара подошла к буфету и достала пару бутылок. Я внимательно наблюдал за ее действиями.

— Кажется, тебя беспокоит не одна Трикси?

Сара обернулась и устремила на меня испытующий взгляд.

— Я такая бездарная актриса?

— Увы.

— От тебя ничего не утаишь, верно?

— Почти что так.

— Почти что так… — она перевела взгляд на бутылки. — Что ты предпочитаешь: джин с вермутом или вермут с джином? Можно изобразить любые пропорции. Тебе не кажется, что нам самое время напиться? Похмелье от вина все же лучше похмелья от неудачного брака. По крайней мере, пьяный ты не будешь жалеть, что не взял в жены какую-нибудь порядочную девушку без темного прошлого.

Я взял у нее бокал.

— Ты знаешь ответы на все эти вопросы — зачем спрашиваешь? Никогда больше не городи подобную чушь.

— Я приехала в пять часов — так удобно жить недалеко от работы! В холле меня дожидался какой-то человек. Он представился поверенным, мистером Джеромом. Сказал, что у него ко мне приватное дело. Я заказала чай, и мы посидели в кафе, в окружении старых дам, мило беседуя на темы шантажа.

Она сорвала с бутылки вермута этикетку и скатала в шарик.

— Мистер Джером уведомил меня, что представляет клиента, чьего имени он не может назвать. Его клиента интересует судьба неких денежных сумм, доставшихся мне в результате пожара, при котором погиб мой несчастный муж. Мистер Джером сказал, что, хотя пожар отнесли на счет несчастного случая, в узком кругу осведомленных лиц эта версия не выдерживает критики. Сорок тысяч фунтов — весьма приличная сумма, и, конечно, его клиент понимает, что я предпочла бы владеть ею единолично, однако это невозможно. Даже двадцать…

— Оставь этот тон, — попросил я. — Он тебе не идет. Скажи просто, чего они хотят и что ты ответила.

— Он хочет за молчание двадцать тысяч, причем произнес это как ни в чем не бывало: поигрывая очками и помешивая чай. Все равно что посоветовал вкладывать капитал в производство шерсти. А неподалеку какая-то старушка жаловалась, что ей подали подгорелый тост. Он отказался что-либо съесть, так как страдает диабетом. Сказал, что располагает доказательствами моей нечестности и что, если их передать полиции, мне грозит тюремное заключение. Что Трейси в течение трех лет подготавливал поджог и его клиент может это доказать так же, как и мое соучастие. Он также высказал предположение, что этот отель — фешенебельный и весьма дорогой. Его клиент не хочет вести со мной слишком жесткую игру и, если мы поделим деньги поровну, мне обеспечен душевный покой. Мистер Джером говорил полчаса подряд, а в конце поблагодарил меня за чай…

— Что ты ответила?

— Что не имею понятия, о чем он говорит. Не верю ни одному его слову. В любом случае мне нужно подумать.

— Умница. А он?

— Я предложила ему прийти в следующее воскресенье к нам на квартиру, но он не захотел. Сказал, что готов встретиться здесь же, в отеле, сегодня вечером.

Я пил и раздумывал над ее словами.

— Обо мне он не упоминал?

— Нет.

— Требовал, чтобы мы заплатили или ты?

— Скорее, я.

— И ты чувствуешь себя преступницей?

— Да.

— Это естественно. Стоит определенному числу людей высказать предположение, и ты начинаешь чувствовать себя так, словно у тебя рыльце в пушку. Если бы не я, ты бы немедленно послала коридорного за полисменом.

— Я чуть так и не поступила. Но из-за того слуха, о котором ты узнал во вторник, подумала, что не должна ничего предпринимать, пока не посоветуюсь с тобой.

— Когда он собирался прийти во второй раз?

— Около девяти.

— Ты можешь что-нибудь съесть?

— Не думаю.

— Все-таки попытайся. Может, все не так уж и страшно. По крайней мере, с этим можно попробовать сразиться. Возможно, скоро у нас будет ответ на многие вопросы.

Мы поковыряли мясо в кафе и в половине девятого вернулись к себе в номер. Сара сказала, что мистер Джером изъявил вполне определенное желание встретиться в холле. Поэтому я отпустил ее вниз, а через несколько минут и сам последовал за ней. Устроился в противоположном углу и сделал вид, будто читаю ”Кантри Лайф”. Только бы не спугнуть шантажиста!

Сначала холл был пуст, но к девяти часам заполнился людьми, так что мне приходилось изрядно вертеть головой, высматривая аккуратную сарину головку с темными вьющимися волосами среди множества других, похожих на брюссельскую капусту. Наверное, англичане не уродливее и не эксцентричнее других, но в холле общественного здания думаешь иначе.

Было уже четверть десятого. Всякий раз, как начинала вращаться входная дверь, я говорил себе: это он! Вопреки описанию Сары, я представлял его по-своему: обходительный, близорукий брюнет с брюшком. В половине десятого Сара подошла ко мне — измученная и белее мела.

— Ему что-то помешало. А может, заметил тебя и заподозрил ловушку.

— Возможно, он просто не отличается пунктуальностью. Дай ему еще пятнадцать минут.

— Оставайся здесь, Оливер, а я справлюсь у портье и обойду отель.

Я согласился. ”Кантри Лайф” пестрела объявлениями о продаже крупных усадеб, таких как Ловис-Мейнор. Я отложил газету и достал из кармана перстень Трейси, который постоянно носил с собой и не показывал Саре. Интересно, велик ли штраф, если я спущу мистера Джерома с лестницы? И что я стану делать, лишившись своей должности страхового эксперта? Если эта история отразится на Майкле и его отце, я, как порядочный человек, буду обязан подать в отставку. Теперь, когда Сара стала моей женой, перспектива начать новую жизнь, например, в Новой Зеландии показалась весьма заманчивой. Правда, я еще не знал, как к этому отнесется Сара.

Навстречу мне через холл шел мальчик-коридорный в сопровождении человека в забрызганном грязью макинтоше.

— Мистер Бранвелл? Джентльмен хочет с вами поговорить.

Это был рослый мужчина с худым некрасивым лицом и выступающими зубами. После ухода мальчика он осклабился.

— Мистер Оливер Бранвелл?

— Да, — я поднялся на ноги. — А вы — мистер Джером?

Он озадаченно сдвинул брови.

— Нет, сэр. Боюсь, что нет. Моя фамилия Барнс. Детектив Барнс. Мы можем где-нибудь поговорить спокойно?

Глава XX

Встретившись с Сарой на лестнице и представляя ей Барнса, я опасался, что она чем-нибудь выдаст себя. Но и находясь под сильным напряжением, она сумела сохранить внешнее спокойствие.

— Это связано с твоей работой?

— Да. Мы пойдем потолкуем — минут десять. Ты останешься здесь, в холле?

— Да. Я тебе не нужна?

Я бросил вопросительный взгляд на Барнса. Он покачал головой.

— Нет, дорогая. Я не задержусь.

Я ввел гостя в номер и подвинул стул.

— Снимайте плащ, если жарко. Что будете пить?

— Благодарю, но я при исполнении, — он повесил макинтош на спинку стула.

Я протянул ему портсигар.

— Ах вот как? Ну, и что же я натворил? Ездил с заляпанными грязью номерами?

— Спасибо… Нет-нет, ничего подобного. Мы вас ни в чем не обвиняем. Чистая формальность. Простая проверка. Старый, запущенный случай. Открылись новые обстоятельства, вот я и хожу, задаю людям вопросы, — он достал зажигалку и дал мне прикурить. — Возможно, вы сумеете нам помочь.

— Все, что в моих силах.

Барнс тоже закурил и огляделся в поисках пепельницы.

— Речь идет о пожаре в Ловис-Мейноре, когда погиб мистер Мортон. Кое-какие подробности давно вызывали у нас сомнения, вот мы и подумали… Кажется, вы были другом семьи Мортонов, бывали у них в гостях и все такое прочее… хорошо их знали… если судить по тому обстоятельству…

— Что я женился на его вдове.

Он обнажил большие, желтые зубы в улыбке.

— Я не собирался этого говорить, но… Благодарю вас, — он стряхнул с сигареты пепел. — Когда вы познакомились с мистером Мортоном?

— Около двух лет назад. Как раз в этом месяце исполняется два года. У них случился пожар — в его кабинете в Ловис-Мейноре, — но огонь успели погасить прежде, чем он причинил серьезный ущерб. Мне поручили определить размер этого ущерба.

— Понимаю. И тогда же вы познакомились с миссис Мортон?

Я заколебался, и это не ускользнуло от его внимания.

— Нет. Мы встречались еще до войны — всего на несколько минут. Мы забыли и думать друг о друге.

— Это было у кого-нибудь из знакомых — я имею в виду ту, первую встречу?

— Нет, на шоссе. У нее спустило колесо, и я помог заменить его.

Детектив вытащил записную книжку.

— А потом — вы потеряли друг друга из виду, или переписывались, или?..

— Потеряли друг друга из виду. Я забыл о ее существовании, и она — о моем. Она даже не знала моего имени. Но вы, кажется, интересовались пожаром?

Он виновато улыбнулся.

— Прошу простить. Во мне заговорила старая ищейка. Но, возможно, это объясняет тот факт, что вы стали другом мистера Мортона, вместо того чтобы просто приезжать по делу?

— Здесь сыграло роль совсем другое обстоятельство. Выяснилось, что Мортон, как и я, принимал участие в ”Войне в пустыне”. Слово за слово, и он пригласил меня к обеду.

Детектив Барнс сделал пометку.

— Нынешние авторучки ни к черту не годятся. Невозможно найти что-нибудь путное. А к шариковым я никак не могу привыкнуть… После того как вы подружились, он когда-либо обсуждал с вами вопросы страхования дома, мистер Бранвелл?

— Никогда, — тут я вспомнил, что воспользовался этим предлогом в разговоре с Макдональдом. — Нет, кажется, был один случай. Я предложил ему привести страховую сумму в соответствие с нынешними ценами.

— Вы знали, что дом застрахован?

— Конечно. Эти сведения значились в справке, составленной в связи с первым пожаром.

— Понятно. Когда вы в последний раз видели мистера Мортона живым?

— За неделю до его гибели.

— У него дома?

— Да.

— Он вас пригласил?

Я почувствовал страшную усталость.

— Существовала давняя договоренность вместе сходить на балет. Случилось так, что он не смог и поехала только его жена. Потом я отвез ее домой, и он предложил мне зайти и немного выпить.

— Мистер Мортон выглядел счастливым?

— Я бы не стал употреблять это слово. Он всегда чувствовал недомогание — из-за астмы. Это действовало ему на нервы. Если на то пошло, в тот вечер он был более оживленным, чем обычно.

— О чем шел разговор?

— Главным образом о предстоящем ремонте. Это имеет значение?

— Иногда какая-нибудь мелочь… сущий пустяк… Скажите, мистер Бранвелл, мистер Мортон когда-либо при вас падал в обморок?

— Нет, ни разу.

— Или был близок к этому?

— Никогда. Лучше спросите об этом его врача.

Барнс положил ручку и закурил. Он отнюдь не выглядел обескураженным.

— Вы, конечно, помните ночь пожара? Шестого мая. Не могли бы вы сообщить, что делали в тот вечер? Находились в Лондоне или?..

— Я прекрасно помню, что залез на стул в собственной квартире, поскользнулся и растянул сухожилие. Потом мне пришлось два дня проваляться в постели.

— В котором часу это случилось?

— Около семи.

— Обращались за медицинской помощью?

”Осторожно — опасность!”

— Нет, решил, что не стоит. К среде все уже прошло.

— Тогда-то вы впервые и услышали о пожаре?

— Мой партнер, мистер Аберкромби, позвонил мне утром в воскресенье, попросил туда съездить. Я объяснил, что не могу, и ему пришлось ехать самому.

— Вы позвонили миссис Мортон или как-то иначе связались с ней?

— Нет.

Он молчал, но во взгляде угадывался вопрос.

— От меня тогда было мало проку. Мистер Аберкромби мог оказать всю необходимую помощь.

— Когда вы в следующий раз — впервые после этого прискорбного события — увиделись с миссис Мортон?